– Что именно? – спросила Даша в надежде услышать подтверждение своему предположению.

– Да нет… В принципе ничего. – Он поднял глаза. – А что, собственно, привело вас ко мне? Что-то случилось? Это Юлия Сергеевна вас прислала?

– Не совсем… – Даша все еще пребывала в растерянности и не представляла, что говорить. – Дело в том, что Юля уехала…

– Да, я знаю, в Англию.

– Совершенно верно, на выставку… Ее третий день нет, и неизвестно, когда она вернется…

Постепенно в голове складывался план. Чтобы Валикбеев ничего не заподозрил, его необходимо отвлечь. А отвлечь мужчину можно только тремя способами: заняться с ним любовью, накормить или о чем-то попросить. Первые два варианта выглядели, слишком экстремальными, оставалось просить. Знать бы о чем.

– Понимаете, я работаю всего третий день и, признаться, не предполагала, что кроме обычных хозяйственных дел мне придется заниматься еще и мини-зоосадом.

Профессор не выдержал и улыбнулся.

– Ах, вот оно что…

Приободренная его улыбкой Даша заговорила чуть быстрее:

– В общем, вся эта живность осталась на мне… Юля сказала, что если что-то случится, чтобы я позвонила вам.

– А что-то случилось?

– Да, к сожалению. – Веснушчатое лицо приобрело траурное выражение. – Один из попугаев все время падает.

– Кто, простите, падает? – Профессор Валикбеев приподнял свои великолепные брови.

– Попугай.

– Какой попугай? – И опять на благородном лице возникло недоверчивое выражение. – Разве Юлия Сергеевна держит попугаев?

– Двух. Как будто ей рыб мало.

– Так вы говорите о птицах попугаях, – он хлопнул себя по лбу. – Признаться, не сразу сообразил. Думал, речь идет о рыбах.

– О рыбах?..

– О рыбах-попугаях. Знаете, такие мордастенькие, как правило, красного цвета.

Даша вспомнила, что действительно нечто подобное видела в Интернете.

– Вы правы, есть такие рыбки. – Она была рада, что не напрасно потратила время. – Но я говорю о настоящих попугаях, с крыльями и в перьях.

Профессор кивнул:

– Да-да, припоминаю, в самом деле их у нее двое. А какой именно?

Даша задумалась, пытаясь вспомнить, чем падучий попугайчик отличался от устойчивого.

– Голубенький. Такой поменьше и без хохолка.

– Волнистый.

– Точно, – Даша обрадовалась. – Волнистый.

– И как же он падает? Когда летает?

– Нет. Понимаете, он чистит себе лапы и постоянно падает. Начинает клевать ногу, которой держится за прутья, и падает. Ужасное зрелище.

– Так он просто маленький еще. – Валикбеев по-отечески рассмеялся, обнажив крупные белоснежные зубы.

– Ах, вот как… – Даша сделала вид, что у нее камень с души упал. Хотя, откровенно говоря, ее не тронуло бы, даже если при падении волнушка получил сотрясение мозга. Которого у него наверняка не было. – Значит, так и должно быть?

– В общем, да.

– Как вы меня успокоили! – Она порывисто приложила руку к груди. – А то я так испугалась, так испугалась… Спасибо вам огромное!

– Не стоит. – Кавказец прищурил глаза и бархатисто добавил: – Надо же, какая вы чувствительная. Неужели так любите животных?

Зеленовато-ореховые глаза глянули преданно, со слезой.

– Очень люблю. Так люблю, что даже самой страшно становится. Но еще больше я боюсь сделать что-нибудь не так. Вы, наверное, знаете, что Юлия разводит каких-то очень ценных рыб, и если с ними что-нибудь случится…

Никак не отреагировав на упоминание о рыбах, Валикбеев вдруг спросил:

– Простите, что интересуюсь, но Юлии Сергеевне вас кто-то порекомендовал?

– В каком смысле?

– Мне интересно, как вы получили это место. Как попали в ее дом.

Сердце забилось часто-часто. Ни как коллега, ни как друг Валикбеев не должен был задать такой вопрос, если только, конечно, сам не планировал устроиться к Паэгле домработницей.

– А почему вы спрашиваете? – Даша явно тянула время.

– Ну… – он отвел глаза, – мне не безразлично, что происходит у моих… друзей.

За те доли секунды, что звучал его ответ, Даша со всей очевидностью поняла – профессора Валикбеева явно интересуют не все друзья в целом, а лишь некоторые. И этот интерес точно не был праздным. Неужели он в самом деле причастен к гибели рыб? Не может быть. Пантелеев – да, но директор института!

– Я вас понимаю… – Она заставила голос звучать спокойно, даже с некоторой беспечностью. – Мы с Юлей знакомы очень давно. Мы учились в одном классе.

– Вы одноклассницы?! – воскликнул Валикбеев с таким изумлением, словно впервые узнал, что Паэгле училась в школе. – Не может быть! А как ваша фамилия?

– В школе была Кунцева. – Даша помолчала, пытаясь понять, зачем это профессору понадобилась ее фамилия. – И почему не может? Я что, выгляжу старше Юльки?

– Нет, нет, что вы… – Красивый директор института на мгновение прикрыл рукой лицо. – Просто Юлия Сергеевна никогда не отличалась сентиментальностью. Трудно представить, что она вдруг займется трудоустройством бывших подруг.

Тут Валикбеев был абсолютно прав – ни сентиментальностью, ни душевной широтой Паэгле не отличалась. Тем важнее было убедить его в том, что все происходящее – не более чем естественный ход событий.

– Ну, во-первых, это я ей позвонила, мне срочно понадобилась работа, а во-вторых, мы никогда не были подругами. В школе она едва меня замечала. Видимо, я позвонила в нужное место, в нужное время. – И чтобы фраза не прошла незамеченной, чуть форсировала интонацию: – Не думаю, что задержусь надолго, и как только подыщу работу по специальности…

– А кто вы по специальности?

Нет, что-то определенно было не так. Профессор, директор института, а вопросы как у подъездной кумушки. Сомнений не оставалось: его действительно очень волновало все, что происходило вокруг Юльки.

– Я искусствовед. Не самая востребованная сегодня профессия.

– Странно. Мне казалось наоборот… – Черные глаза пытливо изучали ее лицо, одежду, руки. Профессор словно приценивался к ней, намереваясь то ли купить, то ли продать. – Лично я был уверен, что нынче все, связанное с искусством, хорошо оплачивается.

Даша поспешила изобразить снисходительную грусть:

– В том случае, если у вас есть нужные связи. А я некоторое время прожила за границей и, так сказать, выпала из обоймы. Теперь приходится все налаживать заново.

– Да, да, я вас понимаю… – Валикбеев что-то решал про себя, он перебрал бумаги, лежащие перед ним, отложил их в сторону. – Значит, вы сейчас на мели?

– Более чем.

– Очень жаль. Мне бы так хотелось вам помочь!

По тому, как он произнес это «Мне бы так хотелось вам помочь», Даша поняла, что в разговоре настал переломный момент. Сейчас Валикбеев пойдет в атаку и попробует с ней сблизиться. И она не ошиблась.

– А знаете, у меня появилась неплохая идея. – Профессор сделал вид, что задумался. – Как вы отнесетесь к тому, чтобы нам с вами подружиться? Давайте как-нибудь встретимся… Что вы на это скажете?

«На это я тебе скажу, что ты, братец, форменный дурак, – Даша практически торжествовала быструю и легкую победу, – несмотря на все твои титулы и регалии».

Но вместе с тем где-то в глубине души все же скреблось сомнение: зачем такому состоявшемуся человеку убивать чужих рыб? Что они, эти аквариумисты, совсем границ не знают?

– С удовольствием, – тем не менее поспешила она согласиться. – Я – хоть сейчас.

Посмотрев на часы, профессор деловито сдвинул брови:

– Вот что, Дашенька, к сожалению, сейчас у меня нет времени, но если вы не против, ближайшим вечерком я могу заглянуть к вам на огонек. Мне кажется, мы могли бы быть друг другу полезны.

– Полезны? В каком смысле? – с восхитительным простодушием осведомилась Даша.

– Я, например, с удовольствием помог бы решить ваши маленькие финансовые затруднения…

– Ну что вы, что вы! – Глазки застенчиво потупились.

– …А вы бы в ответ могли оказать мне маленькую услугу. Вы не против встретиться прямо сегодня, часиков в семь?