– Не поняла, какую моду? На что?

– На рыб, разумеется. Основные покупатели зоомагазинов – простые обыватели. Умерла рыбка – купили другую. А вот какую они захотят поселить в своем аквариуме во многом зависит от моды. Рыбы – товар недорогой, деньги делаются на обороте. Я понятно излагаю?

– Вполне. Это все? – Даша еще раз пересмотрела бумаги.

– Да. Основные факты все здесь. Если что-то непонятно – спрашивай.

Отложив бумаги, Даша подперла подбородок и задумалась. На самом деле что читала, что не читала – ясности никакой. Все эти биографии – полная ерунда. Они, по сути, вообще ничего не дают. Наличие или отсутствие дипломов и регалий ничего о человеке не говорит. Ни о его характере, ни о страстях, ни о чем. Ну ладно еще Валикбеев с Пантелеевым – это коллеги, за годы работы могли осточертеть друг другу, мало ли какие обиды накопились, да и зависть исключать нельзя, но при чем здесь владелец зоомагазина? Ему-то какая радость от смерти Юлькиных рыб?

– Зачем этому Истомину травить твоих рыб? Мне кажется, ему выгоднее их продавать.

Паэгле отрицательно покачала головой:

– Только в том случае, если я буду их ему поставлять.

– А ты будешь?

– Не буду.

– Почему?

– Не сошлись в условиях. – Юлька отвела взгляд.

– То есть в цене?

– То есть в условиях.

Последняя фраза насторожила.

– А можно конкретнее?

Юлька мялась. То ли не хотела вдаваться в подробности, то ли говорить правду:

– Все сложно. Аквариумисты страшные собственники, некоторым очень важно продавать своих рыб самим. Так оно и было, пока существовала «Птичка».

– Что значит – существовала? – удивилась Даша.

– Это значит, что ее больше нет.

Послышался нервный смешок.

– Как это?

Наверное, так же она отреагировала бы на сообщение, что больше не существует Красной площади.

– Хочешь сказать, что Птичий рынок снесли? – недоверчиво переспросила она.

– Давным-давно. Такое ощущение, что ты последние несколько лет в анабиозе провела.

– Меня последние семь лет здесь не было! – возмутилась гостья. – Да у меня даже домашних животных нет… А что осталось?

– Теперь это рынок «Садовод».

– Там же?

– За МКАДом.

– Какой ужас, – только и нашла что сказать Даша. – И кому это в голову пришло?

– Рыбам и птицам, – коротко отрезала Юлька и добавила уже навязшую в зубах фразу: – К нашему делу это отношения не имеет. Речь идет о том, что посетителям неудобно туда ездить и многим заводчикам тоже. Но основная проблема, конечно, в мелких потребителях – ради одной рыбки или птички не очень-то хочется тащиться за пределы Кольцевой, особенно если у тебя нет машины.

– Понимаю. Я бы точно не поехала.

– Вот и Арем это понял. И пошел, что называется, напролом. Взял отличное помещение в центре и создал что-то наподобие зоосупермаркета западного образца: разнообразный ассортимент рыб, огромный выбор сопутствующих товаров.

– Здорово.

– Как сказать. – Юлька побарабанила кончиками пальцев по столу. – Конкуренция велика. Есть несколько похожих магазинов, но далеко от центра. И конечно, не тот размах.

– А от тебя-то он чего хотел?

– Эксклюзивное право продавать моих рыб.

Прозвучало пафосно и смешно одновременно. «Эксклюзивное право продавать рыбу»! Можно подумать речь шла о тоннах осетровых.

Сдерживая улыбку, Даша сочувственно покачала головой:

– Поразительная дерзость. А ты планировала сама стоять с ними в переходе?

– Если ты думаешь, что это смешно… – снова начала злиться Паэгле.

Даша вскинула ладошки:

– Да Боже упаси. Просто не могу понять, какая тебе разница как и кому он будет их продавать?

– Да я вообще не собиралась продавать через кого-то. Моя рыба слишком дорогая, штучная. Она идет в серьезные аквариумы.

– Ну и что?

– А серьезные аквариумы сами не создают и не содержат. Всем занимается специализированная фирма или знающий человек, профессионал. Вот через них я и хотела поставлять рыб.

– А что, разве этот Истомин не оформляет серьезные аквариумы?

– Оформляет.

– Так в чем же дело?

Юлька промолчала.

Даша перевела взгляд на окно. Деревья уже начали желтеть. В Москве осень наступает раньше, чем в Праге. Не досидеть бы здесь до зимы с такими клиентами.

– Юль, скажи прямо, кто из этих троих тебе больше всего неприятен или вызывает наибольшее подозрение? Может, с кем-нибудь произошла ссора?

Паэгле хранила невозмутимое выражение лица.

– Мои личные пристрастия и эмоции не имеют к делу никакого отношения.

– Почему не имеют? Убийство домашнего животного можно совершить или на почве личной неприязни к хозяину, или в силу особенностей психического здоровья. И, конечно, тебе лучше знать, кто из них на что способен.

– Рыжая, если бы все было так просто, я бы не обратилась к тебе за помощью. Этот человек отравил моих рыб не в порыве гнева, а заранее все рассчитав. Поэтому повторяю – особенности характера здесь ни при чем. Кто-то из них троих решил меня уничтожить. И если ты мне не поможешь, ему это удастся наверняка.

Поверить в то, что кто-то может погибнуть из-за пары бестолковых рыбин, Даша по-прежнему не могла, однако заново поднимать эту тему тоже не хотела. Ей хотелось есть и обратно домой.

– Ладно, поживем увидим, – она снова оглядела кухню в поисках притаившейся еды. – Когда ты меня с ними познакомишь?

– Никогда.

– ?!

– Повторяю, ты ни в коем случае не должна искать с ними встречи, надо чтобы они сами захотели с тобой связаться.

Даша растерялась.

– Но… Но они могут не захотеть! Или захотеть через полгода. Я что, должна буду все это время ждать?

– Не думаю, что развитие событий заставит себя ждать. Но какое-то время тебе, безусловно, придется пожить здесь.

– Хотелось бы знать какое…

– Я знала, что ты согласишься. – Юлька встала. – Значит так. Мне надо на работу, вернусь в семь. Моя мама приведет Антона ровно в четыре. Продукты в холодильнике, приготовь все, что посчитаешь нужным, главное, чтобы это было отварным или запеченым, накорми себя и ребенка. Если понадобятся деньги, возьмешь в этом ящике. Здесь же записаны мой рабочий и мобильный телефоны. Вопросы есть?

– Э-э-э…

– Тогда до вечера. – Юлька сделала последний глоток своего чудовищного напитка и исчезла быстрее, чем новоявленная домработница успела сообразить, есть ли у нее вопросы.

Даша так была обескуражена неожиданно свалившимся на нее предложением, что даже не успела обдумать все последствия своего согласия. Нет, само расследование ее не пугало: все-таки убийца рыб не маньяк из подворотни, тут другое – она упустила статус прикрытия, под которым ей придется существовать. Когда-то Даша была и старательной домохозяйкой, и примерной матерью семейства, но последние три года ведение домашнего хозяйства заключалось в приготовлении кофе, и мытье пары тарелок после незамысловатой стряпни. Теперь же, помимо самого расследования, ей предлагали взвалить на свои, не жаждущие дополнительной ноши, плечи поддержание порядка в огромной квартире, приготовление завтрака, обеда и ужина, а также частичное воспитание пусть и милого, но весьма деятельного малыша.

Проклиная собственную недальновидность, Даша отыскала в холодильнике куриные грудки, поджарила их, отварила картофель и соорудила на скорую руку салат. На суп у нее просто не хватило сил и желания. «Вернется Юлька, я с ней поговорю, – успокаивала она себя. – В конце концов это ей надо, пусть сама и варит. Заодно и полы моет». Но почти сразу обнаружилось, что мытье полов не самое неприятное, что могло ее поджидать.

Накрыв стол, Даша позвала мальчика:

– Тотошка, иди руки мыть, обед готов! – и заняла место напротив телевизора.

По телевизору давали какое-то ток-шоу, и отвыкшая от российского телевидения Даша очнулась только тогда, когда в ее тарелке закончилась еда. Мальчика за столом все еще не было.