– А через Восточный было бы не проще? – поинтересовался Харос.

– В узких улочках Восточного чёрт ногу сломит, а через Южный и Северный, пусть они и длиннее, как раз пролегает самая широкая дорога в Столичной, с обеих сторон утыкающаяся прямо в Замковый, – незамедлительно пояснил Сэммер.

В этот момент двое, что были без плащей, попрощались с остальными и разъехались в разные стороны.

Минув ворота, оставшиеся двое мужчин пришпорили коней и помчались во весь опор, чуть ли не сбивая случайных прохожих и проезжавших. До Столпа Сотворения оставалось ещё несколько сотен километров, поэтому блеклый силуэт этой громадины они увидели только спустя час беспробудной скачки.

Мчась по широкой, вымощенной ровными камнями, главной дороге через перекрёстки, мосты и площади, двое монахов окончательно уяснили для себя одно: не они одни стали жертвами обстоятельств, что заставили людей пойти огнём и мечом на их дом.

В прежние времена, когда они втроём, вместе с пропавшим братом, выбирались из Храма, Столичная Область была совсем другим местом. И дело вовсе не в разрушениях. Теперь в центре Риасса, пусть и почти таком же оживлённом, будто стало меньше этой самой жизни. Это буквально чувствовалось в воздухе. Даже в таком свежем, как в эти солнечные дни алевня – месяца, венчающего приход лета.

– Значит, даже в самом сердце нашего великого города-государства всё не слишком хорошо? – ни с того ни с сего задал вопрос Ганат.

Сэммер ничего не ответил, лишь криком подогнал своего жеребца, словно не желал обращать на это внимания.

***

К удивлению всей четвёрки, комната на одном из нижних этажей башни уже была подготовлена к их прибытию. Горячая еда и чистые постели это всё, что им сейчас было нужно.

– Не думал, что нас привезут именно сюда, – наконец, усаживаясь на что-то помягче конного седла, сказал Харос.

– Мы на самом деле тоже. Но птичка соизволила привнести некоторые изменения, – серьёзно ответил Сэммер, рассматривая покои.

– Это вы про того грача, который следовал за нами почти до Столичной? Мне всегда было интересно, как можно натренировать для этого такую птицу.

– Такую нельзя. Но у Герцога своё мнение на этот счёт, – со странным выражением на лице улыбнулся он.

– В каком смысле? – спросил Ганат, определённо заинтересовавшись последним.

Сэммер как будто пропустил вопрос мимо ушей и направился к выходу, где его ожидал Смэшшет, при этом сказав монахам напоследок:

– Вы многое пережили, так что отдыхайте пока можете. Скоро вас осмотрит лекарь, а что будет дальше решать уже начальству. А на этом наша работа закончена, – он махнул рукой и удалился вместе с хирургом.

Монахи в ответ попрощались с болотными плащами и накинулись на всё, что можно съесть в ожидании доктора. Набив животы под завязку, они битый час раздумывали и обсуждали, что же с ними будет дальше и чего от них хотят в этом месте. Но так ни к чему и не пришли. Монахи уже было задремали, но тут дверь в их покои отворилась и перед ними возник тот, кто должен был их осмотреть с ног до головы.

Осмотр продолжался ещё столько же. После него вроде бы уже оправившаяся пара монахов стала выглядеть куда менее здоровой. Повязки, швы, банки с лекарствами да целая тирада наставлений про то, какие же они дурни и глупцы, и вообще нужно себя беречь – этим и закончились оздоровительные процедуры.

Когда пожилой лекарь покинул комнату, за окном уже стоял едва алый вечер, умиротворённость которого нарушали лишь человеческие фигуры, носящиеся туда-сюда по широкому, засаженному туями и разнообразными цветами, двору гигантской башни Риасса.

– Слушай, он как будто не понял, кто мы и откуда, – наконец, сказал Харос пока Ганат рассматривал прислугу, копошащуюся в цветниках.

– Вот и я об этом думаю. Может, ему не сообщили про нас… С другой стороны, монахи появляются за стенами своих храмов настолько редко, что мало, кто представляет, как они выглядят, – задумчиво произнёс Ганат. – Хотя я всё больше склоняюсь к тому, что можно выдохнуть спокойно и перестать так трястись за свою шкуру.

– Наверное, ты прав. Всё-таки прошёл почти месяц, – младший уже вовсю устраивался поудобнее на мягкой койке. – Но всё равно не уверен, что смогу здесь уснуть.

– Сможешь, Харос, – почти что рассмеялся Ганат. – Ты, бывало, засыпал даже тогда, когда любой другой сидел бы да пересчитывал себе нервы. Да и что-то мне подсказывает, что здесь нам ничего не грозит. Эти люди нам точно не желают зла… и тем не менее они определённо от нас чего-то хотят.

Он последовал примеру своего духовного брата и через несколько мгновений оказался в своей койке. Забыв про то, что с ними хотел поговорить сам Герцог, оба монаха через какое-то время уже смотрели каждый свои сны.

***

На следующее утро Ганата разбудил стук в дверь. Харос при этом уже сидел и медитировал, шёпотом бубня молитвы, как было принято в Великом Храме.

– Да-а-а… – открывая глаза, протянул монах.

Эффекта это не возымело. Ещё стук.

– Да, входите! – крикнул он так, что Харос аж подскочил на месте.

Дверь отворилась и в проёме показался высокий мужчина лет тридцати пяти на вид со свисающими ниже плеч, тёмно-русыми вьющимися волосами. Поверх молочно-серой рубахи на нём красовался исшитый незамысловатыми серебряными узорами, доходящий почти до колен, болотного цвета камзол со стоячим воротником. А низкие чёрные сапоги, с торчащими из них штанами под стать рубахе, были отполированы настолько, что в них при желании можно разглядеть собственное отражение.

– Доброго вам утра… – как только он вошёл в комнату, его лицо исказила странная гримаса. – Кхм, я так понимаю, принять баню вам вчера не предложили?

– Вроде как нет, – с трудом вставая с кровати ответил Ганат. – А вы должно быть Герцог?

– Старый Биншов удваивает свою же работу… – покачав головой, пробормотал вошедший. – Да, я Герцог. А ваши имена мне уже известны, поэтому будем знакомы. Надеюсь, вам удалось отдохнуть?

– Вполне. Благодарю, – ответил Ганат. Второй монах, как это бывает в такие моменты, помалкивал.

– Отлично. Тогда я сейчас же распоряжусь нагреть воды. Вас помоют, перевяжут ещё раз, а потом мне бы хотелось с вами поговорить.

– Да нам особо нечего рассказать. Спасибо, конечно, что вытащили нас, правда, но боюсь, вы не по тому адресу.

– Это вы так думаете. И, надеюсь, ошибаетесь.

Монахи переглянулись, так до конца и не поняв, о чём речь. Герцог пошёл отдавать распоряжения, а им оставалось только ждать.

Спустя какое-то время, они уже были чистыми, накормленными и переодетыми в простецкие шаровары и белые просторные сорочки, перепоясанные холщовыми ремнями. Их собственные пожитки были в настолько плачевном состоянии, что ушли в утиль безо всякой жалости.

Затем в распахнутую дверь вошли Герцог с тем доктором, что перевязывал их прошлым днём.

– Они снова в вашем распоряжении, Биншов. Надо было заранее думать, – улыбнулся Герцог и вышел.

– Да-да. Понял. Сейчас оформим, – проворчал лекарь.

И снова всё та же процедура, что и вчера. Когда он закончил и удалился, принц снова вошёл в покои, уселся на свободную кровать, которая всё это время пустовала и достал одну из своих многочисленных трубок. На этот раз в виде головы жуткой рептилии с красными глазами и широко разинутой пастью.

– Вы не против?

– Да пожалуйста, это же ваш дом… Странно, что вы, вообще, спрашиваете.

– Не люблю нарушать чьи бы то ни было обычаи или… запреты, пусть, как ты и сказал, я у себя дома, – на его лице появилась всё та же улыбка.

– Ах, вот оно что, – в ответ улыбнулся Ганат. – Нет, нам ничего такого не запрещают.

– Вот и славно.

Герцог провёл свой обычный ритуал, помолчал ещё немного, а затем сказал:

– Честно говоря, изначально, я ожидал, что вы будете втроём.