Тут Герцог задумался. Чего же хочет от него собеседник? Чего-то определённого или…

– Я так понимаю, теперь вы на что-то намекаете?

– Есть у меня некоторые идеи… Но боюсь, что на этом мы не сойдёмся.

– И какие же, позвольте спросить? – Герцог почувствовал некоторое нетерпение. Эта игра в шарады ему уже начинала надоедать.

– Хорошо. Но сразу хочу предупредить, что выгоду обе стороны получат огромную. Одни раньше, другие позже, – начал глава после нескольких секунд молчания, наливая себе в бокал вина. – Мне, как и любому другому здравомыслящему человеку, известно, что Риасс развивается с невероятной быстротой. И через пару сотен лет, а может и раньше, он станет настоящим единым городом-государством. Но также мне известно, что пока он держится на плаву лишь благодаря вашим с королевой усилиям, вере в светлое будущее и нашему Лиардовару, который вы продолжаете называть банковским объединением. Хотя он и является настоящим городом-государством.

Герцог несколько удивился этим словам, а затем натянуто, но так, чтобы этого не заметили, извинился:

– Прошу меня простить, если вас это задело. Я не имел ввиду ничего дурного.

– Бросьте. Я всё понимаю. Все мы к чему-то привыкли. И да, не только у вас есть своя “Пятнашка”. Мы же взрослые люди. Так вот, по поводу моего предложения…

Тут двое мужчин обратили свой взгляд в сторону входа. Металлические двери, отдавая громким эхом, оказались распахнуты за спиной бежавшего к ним человека. Добравшись до дверей зала, он по стойке смирно отчеканил:

– Господин Фукъярхама, разрешите доложить!

– Раз меня уже решили отвлечь от важного разговора, то продолжай. Только поскорее, – немного раздражённо бросил глава.

– Пришла весточка.

Это всё, что сказал подчинённый, державший в протянутой руке маленький лист свёрнутой бумаги. Спустя мгновение Хирома кивнул, дав мужчине понять, что он может пройти и передать послание.

– Свободен, – уже мягче сказал глава банка после того, как принял миниатюрный свиток в свои руки.

Посланник удалился, стараясь в этот раз не нарушать царящие в здешних стенах покой и тишину.

Герцог, хоть и с присущим ему монументальным самообладанием, сидел в недоумении. Он заметил, что свёрнутая бумага была закреплена знакомой печатью. И не просто знакомой. Это была его печать и тех людей, которые ему подчинялись. Но говорить ничего не стал.

Хирома неспешно распечатал лист, раскрыл и прочитал. На его лице на мгновение отразились смешанные эмоции. А затем он медленно произнёс, как будто самому себе:

– Кажется теперь я начинаю сомневаться в том, что на предложении мы не сойдёмся…

– О чём вы? – немного выждав, с лёгким, но тем не менее нескрываемым, подозрением спросил Герцог.

Фукъярхама поднял взгляд на собеседника, хитро ухмыльнулся и протянул тому послание:

– Прошу прощения, но похоже, мой подчинённый что-то перепутал. Это для вас.

Герцог по пальцам одной руки мог сосчитать, сколько раз за долгие десятилетия их знакомства глава банковского города извинялся перед ним. Даже из чистой вежливости. Ему сразу стало ясно, что никакой путаницы не произошло. Но это было слишком нагло даже для такого человека, как Хирома.

Взяв лист и бегло прочитав его, он вскочил с места, как ошпаренный и ничего не говоря двинулся в сторону выхода. Но не успев пройти и пары шагов, из-за его спины донеслось:

– Погодите, Герцог. Вот, возьмите, – глава достал из стола конверт и протянул уходящему. – Тут изложено всё, что я хотел вам предложить. Когда разберётесь со своими проблемами, обсудите это с королевой и теми, с кем посчитаете нужным.

На лице Хиромы уже не играла улыбка. Он выглядел устало-серьёзным.

Герцог повернулся и резко забрал конверт. Затем глубоко вздохнул и уже спокойно произнёс:

– Ещё раз приношу извинения за это представление. Я всё обдумаю и дам ответ. Но сейчас вынужден откланяться.

– Всего доброго. И удачи вам разгрести весь этот… бедлам, – многозначительно заметил Хирома.

Герцог коротко поклонился и поспешил удалиться. Хоть внутри и было достаточно светло, выйдя из главного здания банка, его ослепило солнце, стоявшее почти в зените. По вымощенной ровными камнями дороге, он двинулся к конюшне, что широко раскинулась в восточной части города.

Лиардовар хоть и был крайне оживлённым, достаточно просторным и имел безупречную репутацию, всё же производил неоднозначное впечатление. Возможно, виной тому было то, что он отличался от других городов, государств и районов Риасса своей инфраструктурой и тем, что почти во всех зданиях здесь преобладали металл и стекло. А может дело было в том, что именно здесь сосредоточились крупнейшие банки континента, через которые проходил весь поток средств любой другой страны.

Спешно дойдя по оживлённой улице до конюшни, Герцог, ничего не сказав конюху, запрыгнул на своего буланого жеребца и ускакал прочь из города на восток, в самый центр Риасса.

***

Слова из послания Гена подтвердились уже на следующий день пути. Хоть Герцог и скакал в обход крупных районов, бывших некогда отдельными городами, дым и следы пожаров порой были видны издалека.

Ещё через день он наконец прибыл к Замковому Кварталу. Соскочив с седла, принц повёл коня под уздцы прямо до конюшни, что располагалась недалеко от замка. Он проскакал верхом больше половины континента, а животное гнало без отдыха и устали. Ни одно другое существо не смогло бы преодолеть такое расстояние за такое короткое время. Это было настоящее чудовище в самом хорошем смысле, хоть и выглядело оно, как самый обычный жеребец. Но даже у него были свои пределы.

До вырезанного из останков скал дворца, в центре которого располагалась колоссальная башня, названная в незапамятные времена Столпом Сотворения, было ещё порядка пары часов пешком в быстром темпе. Герцог уже понял и смирился с тем, что кошмар, развернувшийся в разных уголках Риасса, в том числе и в самом его сердце, потихоньку утихал. И всё же медлить он не стал, нутром чуя, что королеве нужна его помощь.

Дойдя до конюшни, принц завёл своего жеребца в дальний денник и направился в башню. В тот момент, когда он вышел из конюшни, из дома, что прилегал к ней, выглянул полноватый невысокий мужчина и с глуповатой улыбкой поприветствовал Герцога. Последний же, не останавливаясь, прошёл мимо и лишь сказал:

– Без обид, Стэф. На этот раз поболтать не получится.

Конюх огорчённо опустил голову. Но уже через несколько мгновений, поводив ногой по земле, словно нашкодивший ребёнок, принялся за свою работу.

Герцог тут же забежал в распахнутые двери башни, где его приветствовала стража, на которую тот не обратил никакого внимания. Он двинул наверх по своеобразной винтовой лестнице, что прилегала к внутренним стенам, по пути расспрашивая прислугу про королеву. Но в ответ получал лишь растерянность и уверения, что с ней всё в порядке.

Лишь одна служанка, постоянно убиравшаяся у него и королевы сообщила, пусть и немногим, но больше остальных:

– Не знаю, господин Герцог. Она не выходила из своих покоев уже несколько дней. Последний раз, когда я хотела навести у неё порядок она не открыла. Сказала лишь, чтобы её никто не тревожил.

– Спасибо, Тамара.

– Вокруг такое творится… Господин, я переживаю за неё… – служанка хотела было продолжить объяснения, но оказалось, что её уже никто не слушает.

Весь путь до самой верхней комнаты занимал у физически подготовленного человека массу времени, а сил отнимал и того больше. Всё-таки размерами Столп Сотворения превосходил любое другое строение в Риассе. Если не во всём мире. Герцог же добрался в разы быстрее. Он постучал, но ответа не последовало.

– Риулла!

И снова тишина. Он стал колотить сильнее, но и это было тщетно.

– Ри, это я, Герцог! Открой дверь!

Но ни крики, ни удары кулаками и ногами не помогали. Наконец принц понял, в чём дело. Немного отойдя, он напрягся и плечом с разбега вышиб дверь. Та с грохотом распахнулась, при этом оставшись тихо поскрипывать на петлях. На балконе заграяли птицы.