Однако с самого начала всё пошло несколько не по плану. Гитлер прибыл на аэродром не в одиннадцать часов утра, а значительно позже, в двенадцать тридцать. В сопровождении немногочисленной свиты фюрер выбрался из персональной машины, поспешно направившись к ожидающему на взлётной полосе самолёту. Дежурившие на аэродроме эсэсовцы фон Шлабрендорфа к Гитлеру не пустили и лишь после короткой, но ожесточённой перебранки всё-таки решились доложить о лейтенанте одному из адъютантов фюрера.
Фабиан нетерпеливо смотрел на вращающиеся винты самолёта. «Кондор» улетал, а бомба, по-прежнему, покоилась у него в кармане. Через минуту от ревущего самолёта к нему подбежал высокий молодой вервольф из личной охраны Гитлера.
- Что там у вас? – прокричал он, придерживая фуражку.
Сквозь нарастающий гул лейтенант едва смог его расслышать.
- Секретный пакет лично фюреру и бутылка отличного бренди. Вы можете их ему лично передать?
Вервольф нервно оглянулся на устроившего вокруг себя настоящую бурю самолёт.
- Поднимайтесь на борт…
Такой поворот событий не был предусмотрен заговорщиками, но Фабиан безропотно подчинился. К счастью, вервольф не заметил, как было бледно лицо лейтенанта, когда они оба бежали к ревущему Фокке-Вульфу. Их беспрепятственно пропустили на борт. Дверь плотно закрылась и «Кондор» начал медленный разгон. Внутренний интерьер самолёта был роскошен. Дорогая деревянная обшивка, шёлковые шторы, удобные кожаные кресла, резные панели из слоновой кости. Фабиана усадили недалеко от двери, после чего эсэсовцы доложили о нём в главный отсек салона, где непосредственно и располагался фюрер со свитой.
Какое-то время ничего не происходило. Самолет благополучно набирал высоту, двигатели размерено гудели и смерть казалась чем-то бесконечно далеким, словно едва различимое облако в иссиня ярком зимнем небе, приветливо заглядывающем в прямоугольный иллюминатор могучей воздушной машины. Лейтенанту не верилось, что ему придётся сегодня умереть.
Всё пошло не так, как было задумано изначально, а значит в ход событий вмешались незримые, доселе молчавшие силы. По замыслу заговорщиков он должен был передать бомбу одному из адъютантов и быстро уйти, сославшись на неотложные дела. Фабиан просто неподвижно смотрел в иллюминатор, стараясь ни о чём больше не думать и, особенно о жене и маленьком сыне оставшихся в Мюнхене. Что с ними теперь будет? Хотя в том месиве, в которое очень скоро превратится огромный самолёт, вряд ли удастся установить, что именно он пронёс на борт взрывное устройство.
Через пару минут к фон Шлабрендорфу вышел Тиль Хёниц. Личный псионик фюрера был высок и бледен как труп, но на его неприятном, неподвижном, будто отлитом из фарфора лице выделялись огромные живые глаза с крупными тёмными зрачками, заглядывать в которые всегда было крайне неприятно. Лейтенант поспешно отвёл взгляд, стараясь смотреть строго перед собой и думать о чём-нибудь совершенно нейтральном. Он даже попробовал напевать про себя немецкий гимн «Deutschlandlied», хотя и понимал, что читать чужие мысли Хёниц точно не способен. Времени оставалось совсем немного, часовой механизм бомбы был запущен заранее ещё на земле. До взрыва оставалось каких-то жалких несколько минут. Фабиана охватила лёгкая паника. Кнопки отмены детонации в бомбе не было предусмотрено. Лоб и ладони покрылись испариной, но кажется личный псионик Гитлера не обратил на это особого внимания посчитав что такова реакция молодого обер-лейтенанта на его эффектное появление.
- У вас имеется некий секретный пакет для фюрера? - наконец нарушил короткое молчание Хёниц, бесцеремонно и с некоторой насмешкой разглядывая оцепеневшего от страха фон Шлабрендорфа.
- Срочная депеша с фронта от генерала Эрвина Роммеля, - подтвердил лейтенант. – Доложите обо мне фюреру.
Хёниц коротко кивнул и, немного помедлив, вернулся в главный салон.
«Сейчас это произойдёт» - нервно подумал Фабиан, сжимая вспотевшие чуть дрожащие руки в кулаки. К горлу подкатила тошнота, зрение слегка помутилось, неприятно покалывающее онемение побежало от шеи к запястьям. Закружилась голова, но Фабиан всё-таки взял себя в руки не позволив случиться позорному обмороку. Проклятая бутылка под одеждой буквально «прожигала» тело. Он словно чувствовал каждую секунду неумолимо приближающейся смерти. Маленькая пружина хитрого устройства медленно разжималась, подбираясь к детонатору.
Лейтенанта ни на секунду не оставляли без присмотра, в кресле напротив ровно выпрямив спину сидел тот самый вервольф, который сопровождал его к самолёту.
- Офицер, вам плохо? – участливо спросил он. – Может принести воды?
- Не переношу любые перелёты, - с трудом выдавил сквозь зубы Шлабрендорф дрожащий рукой снимая запотевшие очки.
- Люфтваффе явно не для вас, - попытался пошутить вервольф. – Но вы наверняка приносите огромную пользу Третьему Рейху в других не менее важных родах войск. Вы ведь, если я не ошибаюсь, адъютант генерала Хеннинга фон Трескова? Так принести вам воды?
- Спасибо. Не надо. Сейчас отпустит. Уже почти…
Дверь, ведущая в салон, снова открылась и на пороге возник личный адъютант Гитлера.
- Ну что там у вас? – с нетерпением спросил он. – Давайте скорее, через несколько минут мы садимся.
Этих нескольких минут у них уже не было. Стараясь внешне оставаться спокойным, Фабиан передал адъютанту запечатанный пакет.
«Скорее бы уже…» - мысленно простонал фон Шлабрендорф и тут же отчётливо представил, как его разрывает взрывом на мелкие куски. Как огненный сжигающий всё на своём пути шар зарождается прямо под его одеждой, как лопается тонкая плоть, как испаряется закипевшая кровь, ломаются кости и рвутся сухожилия, обуглившееся мясо пузырится и чернеет оставляя после себя вместо живого мыслящего человека нелепую бесформенную тряпичную куклу.
Это было уже слишком. Желудок яростно взбунтовался.
- Извините, где здесь у вас туалет?
- Идёмте, - вервольф услужливо встал со своего места, указывая в хвост самолёта.
- Надо умыться, - смущённо оправдываясь, добавил Фабиан, снимая кожаное пальто и кладя его на кресло. – Я почти уже пришёл в себя.
Затем он ловко подсунул под пальто плоскую жгущую бок бутылку с готовой взорваться в любую секунду бомбой. Вервольф, похоже, так ничего и не заметил. Действия лейтенанта выглядели вполне естественно, ибо в салоне самолёта было достаточно жарко. Охранник фюрера провёл Фабиана в хвостовую часть Фокке-Вульфа, где располагалась тесная кабинка одного из туалетов. Захлопнув дверь, офицер дрожащими пальцами попытался запереть её изнутри и лишь нервно рассмеялся потому что крохотная блестящая защёлка предательски выскальзывали из его онемевших пальцев. Кого он пытался сейчас обмануть? Саму смерть? Но ведь её нельзя обмануть? Никогда не получается сделать это. Не желавшая навсегда исчезать жалкая душонка упорно цеплялась за ускользающую реальность, во всю глотку вопя лишь одно короткое слово: «Жить!».
Лейтенант достал из-под одежды маленький серебряный крест и, поцеловав его, быстро перекрестился и в этот самый момент бомба сдетонировала. Он ошибочно полагал, что смерть наступит мгновенно, но этого к его ужасу не произошло. Время замедлилось. Хлипкая дверца туалета сама собой провалилась куда-то вниз и Фабиан узрел перед собой совершенно фантасмагорическую картину.
Самолёт разваливался на куски прямо в воздухе, всё падая и падая в разверзшуюся бездонную пропасть. Рёв ветра, и неистовое грохотание лопающейся обшивки оглушали. Крутились лопасти отпадающих двигателей. Связками по две штуки кувыркались в воздухе кожаные кресла.
«Почему он так медленно падает?» – с недоумением думал лейтенант, мёртвой хваткой вцепившись в деревянную переборку туалетного отсека, который по совершенно необъяснимой причине пока не распался на составные части. Происходящее противоречило здравому смыслу.
Из серой, разрываемой на части воющими ветрами воздушной бездны вдруг выскользнуло судорожно извивающееся чёрное блестящее щупальце с двойным рядом белёсых присосок. Проткнув насквозь распадающийся на куски самолёт, оно принялось с остервенением шарить в крутящихся в воздухе обломках. Вот кошмарное щупальце, наконец, нашло то, что искало. Среди бесформенных кусков тёмно-зелёной обшивки промелькнула человеческая фигура, обвитая судорожно сокращающейся живой субстанцией. Человек промелькнул лишь на несколько мгновений и тут же исчез в заворачивающемся в воронку сером тумане.
