– Жжётся – значит работает, – немногословно отвечает мама.

Делаю ещё один небольшой глоток, и дребезжание повторяется.

– Она сопротивляется, – констатирует мама, недовольно поджав губы. – Магия не хочет быть запечатанной в теле. Пей.

– А магии не будет ещё больше из-за того, что мы её сдерживаем? – бровь незамедлительно ползёт вверх.

– Мы не будем её сдерживать полностью, – её ногти стучат по чашке. – Оставим небольшой узкий коридор, по которому она будет выходить контролировано. И… – она ненадолго замолкает, подбирая слова. – Рассказывай мне свои сны, ладно?

Лающий кашель пронзает кухню, потому что я давлюсь чаем. Иногда мои сны настолько странные, что рассказывать о них, тем более маме, стыдно.

– Если бы мы сегодня не заговорили об этом, я бы и не знала, насколько всё зашло, – поясняет она, будто склоняя к своей позиции.

Недоверчиво взираю на маму исподлобья. Идея обсуждать сны выглядит очередным приёмом психотерапевта, но мне на это уже всё равно. Если я и правда перестаю отличать сны, – или иные миры, – от реальности, то лучше разобраться с этим как можно скорее.

– Хорошо, – соглашаюсь, восстановив дыхание.

В любом случае, не обязательно рассказывать всё.

На несколько долгих минут в доме повисает тишина.

– Во сколько тебя проводить к Джейн? – нарушает молчание мама.

После того, как из-за меня взорвалась психбольница, а Уэст исчез в неизвестном направлении, мама запретила бывать мне вне дома одной. Теперь, куда бы и ни направлялась, меня обязательно кто-нибудь сопровождает.

– Сейчас, – тут же отзываюсь я, хватаясь за возможность больше не пить мутную жижу, но заметив мамины поджатые губы добавляю: – Чай допью и пойдём, ладно?

Она кивает. Заставляю себя пить, чтобы быстрее сбежать подальше от ставшего вдруг неприятным запаха трав. На кухне наступает тишина, каждый думает о своём. Я время от времени бросаю на маму взгляды.

Наши отношения сильно изменились. Я узнала семейную тайну, мама пытается меня обучить, но мы словно становимся только дальше друг от друга. Кажется, мы во всём разобрались: я поняла мамин страх за меня и почему она скрывала магию, а она приняла моё решение не прятать силу, но я чувствую себя не в своей тарелке. Мне впервые в жизни не комфортно дома, не комфортно с родной матерью.

Я ведь простила её, так почему всё не может вернуться на круги своя? Почему я чувствую нашу отстранённость друг от друга? Неужели это и есть та самая сепарация? Это так я должна почувствовать себя взрослой? Отдельной личностью? Пф. Мне не нравится. Я скорее чувствую себя одинокой. И ведь при живых родителях. Боже, это так Карен чувствовала себя всю жизнь?

Остатки на дне, как по традиции, оказываются самыми горькими. Я беру на заметку в следующий раз добавить в напиток большую ложку мёда.

– Как ты думаешь, – негромко произношу я и поднимаюсь из-за стола, – мистер Уэст ещё вернётся?

Вместо ответа следует тихий тяжёлый выдох. Снова кивок.

– Вопрос лишь в том, когда, – шепчет мама.

Статуэтка кошки, которую мама принесла с работы, падает с холодильника и разлетается по полу на несколько острых обломков.

– Тони?

Вампир мимолётно оборачивается и вновь смотрит вперёд, переступая через кочки, ветки и редкие поваленные стволы.

– Что Сара имела в виду, когда говорила, что обращение ещё не закончилось? – пытаюсь я обрести пользу от нашей пешей прогулки по лесу.

– Тебя будет эмоционально разматывать, – тут же отвечает Бойд, словно только и ждал, когда я задам вопрос. – Ты будешь то радоваться, что жива, то ненавидеть всё. Это нормально, ведь мозг ещё не успел до конца принять все произошедшие изменения. Всё свалилось разом и нужно время, чтобы привыкнуть к новой реальности.

Некоторое время идём молча, пока я пытаюсь прислушаться к себе, лишь хруст веток под ногами и хлюпанье маленьких застоявшихся лужиц нарушают тишину. Прожив в Хосдейле семнадцать лет, я прочно влюбилась в аромат леса после дождя, и сейчас он действует умиротворяюще.

– Но я чувствую себя достаточно… стабильно, – хмурюсь.

– Это не стабильность, это растерянность, – тут же поправляет вампир. – Ты ещё не пришла в себя. Вот сейчас пройдёт первоначальный шок, и ты покажешь нам свой спектр эмоций во всей красе, – в утвердительной форме заявляет он. И добавляет: – Можешь не сомневаться.

Обхватываю себя руками и делаю круговые движения плечами, прогоняя со спины мурашки.

– А что ещё меня ждёт?.. – неуверенно лепечу, боясь и в то же время жаждая узнать, что мне предстоит.

Тони кидает ещё один быстрый взгляд. Его спина расширяется на глубоком вдохе, а плечи напрягаются.

– Отвращение.

Обхожу широкую лужу.

– Почему? – непонимающе уточняю, но уже чувствую, что продолжение мне не понравится.

– Тебе придётся пройти через отвращение к новой себе, чтобы жить. Ты же не думаешь, что всегда сможешь питаться донорской кровью? Рано или поздно это случится, но тебе, думаю, будет гораздо сложнее принять свою новую… особенность, чем другому среднестатистическому вампиру.

К горлу подкатывает тошнота.

Кровь. Человеческая кровь – моя новая пища. Как я могла забыть…

Я не ощущаю ни намёка на привлекательность идеи питаться этим. С трудом сглатываю и заполняю лёгкие ароматом лесной свежести.

– Ещё что-нибудь? – интересуюсь уже без особого интереса, желая поскорее разобраться с темой и сменить её.

Бойд делает два спокойных выдоха перед тем, как продолжить. Так странно теперь слышать подобные детали.

– Обычно в начале вампиры слишком самоуверенны. Как и оборотни, – он хмыкает. – Трудно сдержаться, когда обретаешь такие силу, скорость и слух. Но тебе повезло, – Тони как-то странно косится в мою сторону и хитро ухмыляется. – С тобой рядом я, а значит, зазнаться не получится.

– Хочешь сказать, сразу опустишь с небес на землю? – вырывается саркастическим тоном.

Вампир кивает, и у меня не остаётся сомнений, что он это серьёзно. Качаю головой. Тем временем до меня долетают звуки и запахи города, перетягивающие внимание на себя: запах бензина и жареных куриных крылышек в перемешку с мокрой собачьей шерстью – от такого амбре снова начинает мутить.

– Что это за вонь? – не удерживаюсь от негодования и прикрываю нос тыльной стороной руки.

– Прелести общественных заведений, – вампир указывает рукой в сторону местного кафе, когда мы движемся вдоль выхода из леса.

Очередное воспоминание: на заднем дворе этого самого кафе Сара Торн впервые показала свой настоящий облик. Кажется, она вот только недавно убрала руку с моей шеи, а прошло уже столько времени.

– Но есть и плюс, – продолжает Бойд, – вампиры могут не дышать гора-а-аздо дольше, чем люди. Затаи дыхание, чтобы не искушаться. Со временем научишься делать это на автомате.

Следую его совету и удивляюсь, что организм не требует кислород. Я могу дышать, а могу не дышать – и это так удивительно. Не спрашиваю, как долго это может длиться. Когда лёгкие потребуют порцию воздуха, я наверняка это почувствую.

– Но нам же нужно быть на другой стороне города? – не понимающе хмурюсь, когда сознание переваривает новый навык и я возвращаюсь к лицезрению окраины Хосдейла.

Тони окидывает меня взглядом и устало вздыхает.

– Ну, ты же не собираешься идти в таком виде? – скорее утверждает, нежели спрашивает, вампир.

Мне не остаётся ничего, кроме как дальше молча следовать за парнем и обмозговывать полученную, необходимую для выживания, информацию. Это оказывается не просто: приходится практически вручную раскладывать всё по полочкам в собственной голове, чтобы не начать паниковать. К счастью, образование сделало всё, чтобы я этому научилась за время посещения школы. Систематизировать полученные знания и сортировать их для более лёгкого запоминания – то, что я точно умею.

Я – вампир. Мне придётся использовать кровь для пропитания, – невольно морщусь, – и для начала подойдут пакеты доноров. Может, дальше дело и не зайдёт, сейчас смысла переживать об этом нет.