– Научите её… – обрывается он на полуслове, после чего поворачивается к Саре и делает неопределенный взмах рукой, – вашим особенностям выживания.

Вампирша морщится и качает головой:

– Мы так не договаривались.

– Иногда приходится импровизировать, – тут же откликается мистер Фитчер.

– Это не моя проблема, – упирается Торн.

Воздух электризуется. На автомате закрываю пальцами шершавую кожу запястий, не желая снова оказаться в кандалах. Неужели моя свобода закончится, не успев начаться?

– Не забывай, что тебе в своё время тоже помогли, – не сдаётся оборотень, сверля Торн глазами.

Сара открывает рот, но не произносит ни звука. Она резко с шумом выдыхает.

– Где два, там и три, разницы не заметишь, – весело подмигивает Тони и хлопает подругу по плечу, на что та посылает ему убийственный взгляд.

– Пошли, – бросает мне Торн и открывает дверь.

С опаской делаю шаг, второй.

– Это неправильно, – рычит парень с русыми кудрями.

Останавливаюсь. Перевожу взгляд с парня на открытую дверь. Выход так близко, свобода в нескольких шагах, но сбежать мне не дадут. Да и есть ли в этом смысл? Вечно скрываться, бояться, что тебя найдут. Хотя, смысл есть, если иначе тебя запрут в этом подвале навечно.

– Неправильно ставить под сомнения решения вожака, малец, – отзывается Тони.

– Вожак должен думать в первую очередь о стае, – не сбавляет гонора оборотень.

– Алек, – одёргивает его Джон, но парень продолжает:

– Напомните мне, когда мы хоть раз отпускали потенциально опасного вампира?

– Это не стандартный случай, – стоит на своём мистер Фитчер.

– Не стандартный? Всё потому, что она…

– Алек! – рявкает Джон так, что у меня возникает желание прикрыть голову.

Парень замолкает, но всей своей гримасой показывает недовольство. Он переводит взгляд на остальных членов стаи в поисках поддержки. Интуиция подсказывает, что это ещё не конец, и я продолжаю путь в сторону выхода, пока не стало слишком поздно. На этот раз никто больше не пытается преградить мне путь или остановить.

– Я загляну вечером, – раздаётся голос мистера Фитчера за спиной, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, к кому он обращается.

Каково же удивление, когда я встречаюсь с ним глазами. Ноги слегка подкашиваются.

Зачем ему приходить ко мне?..

Зрение фокусируется не сразу. Сначала я вижу расплывчатое пятно белого цвета, но спустя пару секунд, а может, и целую минуту, оно превращается в окно. Краем глаза замечаю в углу комнаты какое-то движение и перевожу взгляд: некто расслабленно расположился в кресле, закинув ноги в серых мужских джинсах на край моей кровати. Лицо его закрыто газетой, которую он слегка встряхнул, чтобы расправить углы, чем и привлёк внимание. Не подавая ни звука, осторожно поворачиваю затёкшую шею и осматриваюсь.

Это определённо дом Фитчеров.

Именно эту спальню выделил мне отец, когда настаивал на переезде. Коричневые однотонные обои, минималистичная деревянная двуспальная кровать, кресло, тумбочка с настольной лампой на ней и шкаф.

Жозель.

Нервно облизываю жёсткие губы. Сглатывание слюней отдаётся болью в пересохшем горле.

А где Леона? Она бы не допустила, чтобы меня привезли сюда.

Словно услышав эти мысли, человек в кресле медленно опускает широкие листы серой бумаги. Он оказывается парнем чуть старше двадцати, средней комплекции, короткостриженным. Из-под ворота чёрной футболки выглядывает край татуировки, другой конец которой чуть виден из-под правого рукава. Тёмные глаза, под цвет волос, внимательно всматриваются мне в лицо.

– Как голова? – интересуется он вкрадчиво. – Ничего не плывёт?

Сажусь и закусываю губу изнутри, чтобы не застонать: каждая мышца спины болезненно ноет. Медленно качаю головой, не собираясь рассказывать о настоящем самочувствии незнакомцу. Спутанные пряди неприятно касаются лица.

– Бутылка на тумбочке, – добавляет парень, не отводя взгляда.

Без промедления беру бутылку и делаю несколько жадных глотков. Вода кажется спасением. Сколько я времени провела в отключке, если организм успел обезвожиться?

– Лучше пить по чуть-чуть, – советует он, но я уже с наслаждением аккуратно откидываюсь на спинку кровати и закрываю полупустую бутылку.

Жду, что парень скажет что-нибудь ещё, но он молча продолжает неотрывно следить за мной. Ощущаю себя под надзором. Так может, я вовсе и не в безопасности? И куда он дел мою сестру?

– Что происходит? – задаю короткий вопрос, вместе с тем прочищая горло.

Парень закрывает газету и со вздохом откладывает её на кровать. В то же время вспоминаю короткое пробуждение в машине. Мысли немного путаются, но имя водителя звучит чётким эхом: Рой. Быстро поднимаю глаза и теперь уже я всматриваюсь в лицо парня.

Так вот, как ты выглядишь, – причина, по которой я росла без отца.

– Ты оправляешься от сотрясения, а я караулю твоего дружка, если он вдруг окажется настолько глуп, что осмелится залезть сюда, – отвечает оборотень, и последние слова произносятся злобно.

– Дружка? – щурюсь я, не успевая переключиться, но в голове уже назревает догадка.

– Вампира. Заявился недавно, очень хотел тебя увидеть.

Тони.

Пульс учащается, разгоняя тепло мягкими волнами по телу и акцентируясь на щеках. Я определённо рада тому, что Бойд заходил меня проведать. Но стоит мне только это осознать, как перед взором укоризненно встаёт образ Стива. Он щурится и как бы говорит: «не слишком ли мало времени прошло, детка? или ты ничем не хуже меня?». Встряхиваю головой, чтобы избавиться от мыслей, и тут же морщусь от сжимающей боли где-то в центре черепа. Не время сейчас об этом думать.

– Где моя сестра? – перевожу я тему, потому что молчание затягивается.

Рой явно не горит желанием вводить меня в курс дел. Он никуда не торопится.

– Какая из? – саркастично уточняет брюнет.

Хмурюсь и складываю руки на груди. Снова боль, но теперь она ожидаема и мне не приходится прикладывать массу усилий, чтобы скрыть её.

– Что ты имеешь в виду?

Парень слегка закатывает глаза, делая вид, что вспоминает:

– С одной ты пыталась покинуть город, другая тебе в этом помешала, а третья в это время мирно спала у себя дома. Кто именно тебя интересует?

Он возвращает взгляд ко мне, и я понимаю, что начинаю раздражаться. По всей видимости, он в курсе того, что произошло в Хосдейле за прошедшие пару недель. Ну, или того, что касается меня. Скорее всего, об этом ему рассказал отец, а значит, он ему доверяет. Эта мысль тревожит – парень знает обо мне гораздо больше, чем я о нём.

– Первая, – отвечаю, с трудом разжав зубы.

– В больнице.

– Что с ней?! – импульсивно подрываюсь на ноги, что зря – вестибулярный аппарат подводит, и я едва успеваю схватиться за подоконник.

Собеседник морщится, наблюдая за моей неуклюжей попыткой, и в итоге с жалостью в голосе выдаёт:

– Всё с ней нормально, в отличие от тебя.

– Тогда почему она в больнице? – не отступаю, поймав, наконец, равновесие.

– Пошла на приём, что-то там с УЗИ. Сказала, что хочет перестраховаться.

Ребёнок, – проносится в голове. – Нападение Карен могло ему навредить?

– Перестраховаться? – уточняю я таким тоном, словно допрашиваю подозреваемого.

– Она обошлась парой дырочек на шее, даже крови почти не потеряла. С ней все в порядке, – вновь совершенно спокойно отвечает парень.

Рой выглядит настолько расслабленным, что мне приходится поверить в отсутствие опасности. Медленно выдыхаю, на всякий случай продолжая крепко держаться за подоконник. Вместе с этим приходит воспоминание их разговора в машине. Хмурюсь.

– А почему я не в больнице?

– Потому что врачи бы не оценили твоей способности к самоисцелению.

На красивом лице с острыми скулами впервые появляется что-то наподобие улыбки.