Я осторожно двинулся к двери. Когда до нее оставалось буквально пять шагов, она слетела с петель от мощного удара и врезалась с меня, сбив с ног. Если бы не броня и шлем, легкими ушибами отделаться бы не получилось.

Отбросив дверь в сторону, я вскочил на ноги. Случившееся всколыхнуло в сознании волну злости, и Реквием вспыхнул в моей руке.

Вместе с воющим ветром и снегом в дом ввалился огромный белый медведь. Он поднялся на задние лапы и почти коснулся макушкой потолка. Зверь разинул пасть и взревел так, что у меня заложило уши. Он не боялся ни Реквиема, ни меня, ни «светлячка». Темные глаза существа горели безумием и жаждой крови.

Опустившись на все четыре лапы, медведь сорвался с места и бросился на меня. Я сместился в сторону, нанося удар мечом. Лезвие Реквиема рассекло плотную шкуру и оставило на боку медведя длинный кровавый след.

Развивать успех было бы опрометчиво — если задержусь на месте хотя бы на секунду, то хищник просто опрокинет меня на пол и навалится сверху. Лучше наносить удар и сразу отскакивать, чтобы избежать клыков и когтей.

Но убранство и архитектура «Приюта странника» не давали достаточно пространства для маневра. Получилось нанести медведю еще три ранения перед тем, как он врезался в меня и отбросил на стену.

Едва коснувшись бревен спиной, я оттолкнулся и ткнул клинком прямо в оскаленную морду зверя. Сразу же подогнул ноги. Огромная лапа оставила на стене глубокие борозды как раз в том месте, где только что находилась моя голова. Я резко выпрямился и ударил Реквиемом снизу-вверх. Меч пронзил пасть медведя и вышел рядом с глазом.

Но тварь и не думала подыхать!

Тяжелая лапа обрушилась мне на плечо. В последний момент удалось сгруппироваться и шагнуть ближе к медведю, чтобы удар пришелся не смертоносными когтями, а основанием лапы. Но даже так я выпустил рукоять меча, упал и растянулся на полу.

Медведь рванулся ко мне, метя окровавленной пастью в шею. Реквием вернулся в руку за миг до того, как мохнатая туша похоронила меня под собой. Клыки заскрежетали по доспеху, но зверь обмяк. Он бессильно уронил морду на мое плечо — медведь напоролся на Реквием и своей собственной тяжестью помог клинку пронзить себя насквозь.

Только благодаря латам все кости остались целы. Отозвав меч, я попробовал сбросить зверя, но мохнатая туша оказалась неподъемной. Выползти из-под нее тоже не получалось. Напрягая все силы, я начал раскачивать тело медведя, рывками пытаясь оттолкнуть его в сторону.

Внезапно туша поддалась, и я увидел Хельгу. Только совместными усилиями нам удалось справиться с уже мертвым хищником.

— Вот зараза! — воительница с сожалением покачал головой. — Так и знала, что надо было мне остаться. Порубила бы чудовище, а не дрова! — она протянула мне руку.

— Ты сама не захотела, — я принял помощь и поднялся на ноги. — Но ты вовремя вернулась.

— Да разве это вовремя⁈ — Хельга с сожалением посмотрела на распростертое на полу тело медведя. — Все веселье пропустила.

Повернувшись ко мне, женщина осмотрела меня с головы до ног.

— Не каждый в одиночку справится с вербером! — уважительно произнесла она.

— С кем?

— С вербером, — повторила Хельга, видимо решив, что я не расслышал.

— Кто такие верберы?

— Люди, которые превращаются в медведей. Никто не знает, как это происходит. Но, если охотник долго бродит по снегам, то может вернуться уже другим.

— А, как оборотень, только не в волка превращается, а в медведя, — я кивнул. — Но оборотни превращаются обратно, когда умирают. А этот что?

Хельга молча подошла к медведю и тремя мощными ударами отрубила ему голову. Она подняла жуткий трофей и показала мне. Морда зверя прямо на моих глазах начала меняться, обретая очертания человеческого лица. Не прошло и двадцати секунд, как Хельга держала в руке уже не медвежью голову, а человеческую. Тело тоже изменилось — вместо зверя на полу растянулся обнаженный мужчина. Сильное тело покрывало множество шрамов от клыков и когтей. Но они были старыми. Кровоточили только раны, оставленные Реквиемом и топором Хельги.

— Вот как-то так, — воительница развернула голову к себе. — Молодой совсем. Наверное, первый раз обратился. И последний, — она размахнулась и бесцеремонно выкинула голову за дверь, потом ухватила труп за ногу и выволокла наружу.

Мы с гармом молча наблюдали, как Хельга унесла труп в лес, потом вернулась обратно, подняла отрубленную голову и бросила ее второй раз, теперь за забор.

— Может, его стоило похоронить? Или сжечь.

— Он зверь, — покачала головой Хельга. — Зверей или едят, или оставляют другим зверям. К тому же, теперь сюда несколько дней точно ни одна тварь даже носа не сунет — побоится.

— Ну, тебе виднее, — в таких вопросах, действительно, лучше довериться той, кто провела на Имире всю жизнь.

— Агась, — Хельга вытерла руки о снег. — Раз уж вышел, помоги дрова в дом занести. И давай дверь на место вернем.

* * *

Я показал Хельге то, что увидел, пока она отсутствовала. Следы когтей и оставленные вещи только подтвердили слова воительницы. Одинокий охотник заблудился, долго скитался по снегам, а когда набрел на «приют путника», уже перестал быть человеком. Он начал обращаться во сне. Проснулся, испугался и убежал в лес. А дальше произошло то, что произошло.

Невеселая история. Незавидная судьба. Но ничего уже не изменить.

Мы выпили за то, чтобы дух вербера обрел покой. После случившегося спать совсем не хотелось, и мы уселись у весело потрескивающего очага.

— Чем ты занимался на Деймосе?

Вопрос Хельги застал меня врасплох.

— То же, чем и все остальные, — после недолгих размышлений ответил я. — Выживал. Сражался.

— Значит тем же, что и я. Разные осколки, но одинаковые судьбы, да?

Я молча кивнул. Можно было рассказать Хельге о жизни в Москве, но зачем ей это? Прошлый я умер там, чтобы родиться вновь на Деймосе. Моя нынешняя история началась там, а прошлое уже не имеет значения.

— Как ты попала во фьорд? — поддержал разговор я.

— Когда напали драконы, — лицо Хельги помрачнело.

Определенно, воспоминания об этом моменте приносят ей боль. Надо было подумать об этом прежде, чем открыть рот.

— Можешь не отвечать.

Хельга благодарно кивнула, но все же продолжила:

— Когда напали драконы, — повторила она, — они уничтожили почти все поселение. Пылали дома, поля, люди и звери. Огонь поглощал все, но никак не мог насытиться. — Взгляд женщины стал отрешенным. Она смотрела на огонь в очаге, но видела там жар пожарищ. — Выжили немногие. Отец отдал жизнь, чтобы я оказалась среди них. Больше никто из моих родичей не пережил эту ночь. Мать, бабушка, сестры, младший брат — все сгорели заживо. Я слышала, как они кричат.

Хельга замолчала. В ее глазах блеснули слезы, но женщина быстро смахнула их. Я положил руку ей на плечо. Она коснулась моей ладони.

— Отец делал так же, когда я расстраивалась, — женщина слабо улыбнулась. — Ты бы ему понравился. Он тоже был великим воином. Но пал не в равном бою, а из-за подлой атаки.

— Мне жаль.

Хельга снова кивнула. Она встала, прошлась из стороны в сторону. Я уже подумал, что разговор окончен, но моя спутница заговорила вновь:

— Всех беженцев расселили по окрестным деревням. Детей отправили вглубь Имира. Так я и оказалась во фьорде. Остальное ты знаешь.

— Тяжело тебе пришлось. — Искренне посочувствовал я.

Еще одна невеселая история и незавидная судьба.

— На Имире всем тяжело приходится. — Отмахнулась Хельга. — Уверена, на Деймосе не лучше. Кстати! — она подошла к своей сумке, порылась в ней и выудила объемный мех. — Я прихватила с собой эля. Давай выпьем, и ты расскажешь мне о своих приключениях.

— Не думаю, что это безопасно.

— Я же сказала — никто из тварей и близко не подойдет к тому месту, где убили вербера. — Хельга сорвала пробку и надолго припала к горлышку.