Вот сейчас еще один прогон. Два новых комбо и старая, из прошлогодней программы, перебежка…

Когда Майкл подъехал к бортику, Лариса смотрела мимо него. Это плохой знак. Значит, недовольна. Флора вежливо улыбается. Флора всегда вежлива, она хорошая тетка, без педагогических завихрений, как у Ларисы и Клаудио.

Майкл отмотал от рулона туалетной бумаги метра полтора и, сморкаясь, хромая на обе ноги, поплелся в мужскую уборную. Все. Сейчас он примет целую горсть антиаллергенных пилюль, и кто-нибудь наверняка сдохнет. Либо Майкл Чайка, либо его аллергический насморк.

Канада. Монреаль

«В США по подозрению в причастности к противозаконным действиям арестован человек с документами на имя некоего Мартина Ива, родившегося 3 сентября 1995 года в пригороде Монреаля Дорваль.

Как пишет агентство INFOPRESS со ссылкой на The Main Street Journal, имя подозреваемого всплыло в ходе расследования деятельности крупной иммигрантской мафиозной структуры „Призрак“. В течение многих лет мошенники помогали нелегальным иммигрантам получать американские паспорта…»

– Митя?! – Элайна поднялась на локтях в грязной постели.

Постель была грязной не в переносном, а в буквальном смысле: уже несколько месяцев Элайна все ленилась тащиться в прачечную с мешком белья и околачиваться там битый час, пока все эти тряпки хотя бы частично отстираются. Их с Клодом логово было грязным по определению, но, как известно, свое дерьмо не пахнет. Элайне здесь, в этой свалке, было спокойно и хорошо. Частенько она перебирала с алкоголем и тогда «смотрела фантастику наяву», но сейчас-то она трезва как стекло! Ей же не померещилось, диктор четко произнес имя ее сына – Мартин Ив.

– Что случилось, Корова? – Клод сел в постели и закурил. – Что значит «Митья»?

Француз… он и есть француз, где ему русское имя произнести.

Элайна перевела взгляд на Клода:

– Мартин Ив – это мой сын. Брат Майкла. Двойняшка.

Канада. Калгари

Телевизор бурчал. Нина чистила картошку и вдруг вздрогнула. Митя?!

«…За деньги мошенники из „Призрака“ предоставляли нелегальным иммигрантам копии свидетельств о рождении людей, умерших в Канаде. Тщательно подбиралось соответствие возраста, расы и пола. На основе таких документов запрашивались виды на жительство в США.

Как отмечает The Main Street Journal, раскрытие преступной сети во многом стало возможным благодаря растущей компьютеризации жизненно важных записей и увеличению мощности поисковых систем. До 1990-х годов каждый штат в Соединенных Штатах вел записи о рождении и смерти в отдельных реестрах без перекрестных ссылок. Такая же ситуация была и в Канаде…

Расследование началось несколько лет назад, когда стало известно о связях „Призрака“ с другой НьюЙоркской группой мошенников, главным образом выходцев с территорий бывшего Советского Союза…»

Аксель, радостно скуля, кинулся в прихожую. Заскрежетал замок, дверь распахнулась.

– Ма-а! – заорал Майкл и, пару раз стукнув огромными башмаками один о другой и об пол, но так и не сбив с них снега, не раздеваясь, ринулся в гостиную. – Мама! Я участвую в чемпионате! В четверг допинг-контроль вместе со всеми!

Нина, не глядя на Майкла, рылась в диванных подушках. Наконец она нашла пульт дистанционного управления и выключила телевизор. Майкл смотрел на нее сверху вниз, широко улыбаясь.

– Мамочка! Я участник чемпионата мира. Меня допустили! Посмотри же на меня!

Нина подняла на Майкла встревоженные глаза:

– Слава богу! Я знала, что так будет. Я всегда была в тебе уверена. Но сейчас для тебя самое главное – держаться подальше от русских. Ты слышишь меня, Мишенька, stay away of Russians![3]

Майкл удивленно смотрел на мать:

– Что?

– Stay away of Russians, я говорю. Карьера – это вещь очень хрупкая, тебе во вред какие бы то ни было публичные скандалы, особенно с русскими. Держись подальше от тех россиян, что приедут на чемпионат. И вообще ото всех русских. Кроме Ларисы и Клаудио…

– Мам, что с тобой сегодня? Вместо поздравлений – stay away from Russians! Какая муха тебя укусила?

– Поздравляю тебя, любимый мой мальчик! Конечно, я тебя поздравляю! Хочешь, коньяку выпьем за успех?

Монреаль. Канада

– Так ты, оказывается, двойню родила? В пятнадцать-то лет? Ну, я же прав – корова и есть! Отелилась как молодая буренка. – Клод беззлобно засмеялся. Задрыгал кадыком в черных волосках, обнял Элайну, погладил по голове: – Ну, не обижайся, Корова, я ж любя. Рассказывай.

Элайна помолчала, потом уткнулась в плечо Клода и заплакала как ребенок. Так стало жалко себя…

– Третьего сентября девяносто пятого года я родила близнецов, Майкла и Мартина. Мартин через две недели умер, а Майкл живет сейчас в Калгари с моей матерью.

Клод равнодушно смотрел в потолок.

– Ты уверена? – Он даже не скинул с плеча ее голову.

– В чем? В том, что родила близнецов?

– Может, это про другого Мартина по телевизору говорили?

– Да нет же! Родильное отделение было почти пустое. Сразу после меня еще одна женщина, индуска, родила девочку. Очень расстраивалась, что у нее девочка, а у меня не просто мальчик, а сразу два мальчика. Зато ее девочка была совершенно здоровая, а моих мальчиков, обоих, положили в инкубатор. Майкл выжил, а Мартин нет.

Клод слушал внимательно. Обычно он от нее отмахивается, а тут – само внимание.

– Ты думаешь, Ив – это моя настоящая фамилия? Ничего подобного, это сокращение от длинной фамилии Ивашкевич. Это фамилия, под которой раньше жили мы все. И мать, и я… и были записаны новорожденные близнецы Майкл и Мартин. После того как в девяносто восьмом году я из Калгари улетела обратно в Монреаль, помнишь, ты билет прислал? Мать на мне крест поставила. Перевела и себя, и Майкла на девичью фамилию своей матери – Чайка. Девичья фамилия матери, ты же знаешь, во всех медикерах[4]. Очень боялась, что я своим дурным поведением брошу на ее драгоценного внука тень позора. Она меня вообще из жизни Майкла исключила, он ее матерью считает, а о моем существовании не догадывается… Ради бога. Мне плевать…

Элайна хорошенько высморкалась. Воспоминания чертовы! Встала с постели, пошла в уборную.

У матери всегда пунктик был насчет того, что у незамужних матерей детей отнимают. Глупость какая! Но мать сильно напугали еще в роддоме, когда она Элайну рожала.

Какая-то женщина по секрету ей нашептала, будто раньше и в Монреале, и везде в Квебеке незаконнорожденных младенцев у матерей отнимали и в католический приют отдавали. Говорили, что младенец умер, а сами его монахиням на воспитание отправляли, поскольку он, младенец новорожденный, есть плод греха…

А когда Элайна в пятнадцать лет родила, мать и вовсе на этой почве сбрендила, черт знает чем Элайну стращала. Кричала о каком-то Дюплесси (вроде как премьер квебекский), что, мол, Элайне повезло жить в другие времена, а если б она своих близнецов не в девяносто пятом году родила, а в пятьдесят пятом, ее бы как ведьму в Средние века ошельмовали и детей бы отобрали! Обоих – и живого, и мертвого. И живой бы мертвому позавидовал, потому что он по католическим меркам плод греха! Потому как «всякая беременность вне католического брака есть грех». Это они так рассуждали. Но и грехи различаются. Мать говорила: «Грех греху рознь». Дева, зачавшая в четырнадцать и родившая в пятнадцать, по их меркам дьявольское отродье. Ее, как ведьму, на костер! Они б и сожги, но век-то уже двадцатый, демократия подоспела!

Матерей трогать не могли, на детях отыгрывались.

Больше всего на свете мать боялась, что Мишеньку у них с Элайной рано или поздно отберут! Сама ж говорила, что другие времена настали, но все равно боялась.