Фенелла вонзила острие клинка в шею Морган и зашипела ей на ухо:

– Слышала? Покажи нам свою спину.

Струйка крови потекла по бледной коже. Морган подняла руки и встретилась со мной взглядом.

– Я не могу повернуться спиной, если мне пытаются перерезать горло.

– Фенелла, – предупредил Кален.

Она отступила назад и фыркнула:

– Ты не заслуживаешь нашего милосердия, особенно если ты – это она.

Я взглянула на Калена, заметив, как напряглись его челюсти и потемнели глаза. Я могла только представить, что он сейчас чувствует. Всего несколько недель назад он считал, что его мать мертва уже много веков. С тех пор грозовая туча за грозовой тучей – слухи, домыслы и раскрытые тайны – заволакивали над ним небеса и обрушивались штормом – осознанием правды. Его мать была жива – или когда-то была. И она была в сговоре с Обероном: использовала силу бога, чтобы продлить свою жизнь. Сейчас она, возможно, стоит перед нами, притворяясь кем-то совершенно другим.

На его месте я была бы в нескольких секундах от того, чтобы разорвать небо на части.

С непоколебимым спокойствием Морган расстегнула стальные наручи. Она медленно снимала броню и снаряжение и бросала на землю, наконец оставшись в испачканной тунике, которая прилипла к ее мокрой от пота коже. Потом, вновь взглянув на меня, она стянула тунику и показала свою спину.

Ее кожа была чистой и гладкой. На ней не было ни единой царапины.

Из горла Калена вырвался свистящий вздох, и он крепче сжал мою талию.

– Ты не она, – сказал он грубым голосом. – Ты не моя мать.

– Прости, Кален, – сказала Морган, одеваясь. – Твоя мать мертва.

Рука, которой Кален прижимал меня к себе, дрожала, но он не подал и вида. Тем не менее я услышала разочарование в его голосе. Часть его надеялась, что мы найдем метку на плечах Морган. Это означало бы, что Беллисент жива. Спустя многие годы он смог бы снова поговорить с ней.

У меня защемило в груди. Я понимала, что он чувствует, больше, чем хотела бы признать. Мой отец совершил столько ужасных поступков, которые я до сих пор не осознала до конца. Возможно, никогда не смогу осознать. Он причинил мне боль. Он причинил боль Нелли. И все же я не могла его ненавидеть. Я все еще хотела увидеть его снова, хотя бы для того, чтобы попрощаться.

Хотя бы для того, чтобы забыть обо всем этом.

– Я все еще не доверяю ей, – сказала Фенелла, схватив Морган за руки и заломив их за спину. Мгновение спустя на запястьях бывшей стражницы Оберона защелкнулись оковы, и Фенелла вытащила ее из паба, потянув за тяжелую цепь. Где она их взяла? – Мы заберем ее с собой и запрем в подземелье, пока не решим, что с ней делать.

– Кален, – резко сказала Морган, исчезая на улице. – Ты же с этим не согласен.

Нив и Торин последовали за Фенеллой. Кален закрыл глаза, и дверь захлопнулась.

А потом мы остались в пабе вдвоем, прижавшись друг к другу. Прошло мгновение, прежде чем я нашла нужные слова.

– Хорошо, что это не она, – тихо сказала я. – Было бы больнее, если бы это оказалось так.

– Я знаю. Но все равно больно.

Еще мгновение прошло в тишине, сердце сжималось от беспокойства. Мне не хотелось разрушать наше воссоединение, но я не могла избавиться от вопросов, которые роились в голове. Независимо от того, на чем настаивал Кален, я знала, что натворила. Я уничтожила Оберона и ожерелье…

– Кален.

– Хм?

– Ты уверен, что я не представляю угрозы? Что я не та, о ком говорилось в твоей клятве?

И в этот момент он открыл глаза, и на его выражении его лица вновь отразилась ярость. Он взял меня за плечи и повернул к себе.

– Послушай меня. Ты не сделала ничего плохого, и я не стану слушать никого, кто говорит иначе.

– Повтори мне клятву еще раз. Слово в слово, как ее произнесла твоя мать.

Кален тяжело вздохнул, и я испугалась, что он откажет. Но затем он повторил:

– Если увидишь в небе комету, это означает, что боги вернулись. Ты должен убить того, кто стал этому причиной. Этот человек должен умереть.

Я начала говорить, но он прижал палец к моим губам.

– Ты не была причиной. Это сделал Оберон.

Я отвела его руку в сторону.

– Это лазейка и ничего больше.

– Нет, – прорычал он. – Я не причиню тебе вреда. Я никому не позволю навредить тебе, ты меня слышишь? Во всем виноват Оберон, и он мертв. Моя клятва выполнена. Ты действительно думаешь, что я смог бы стоять здесь и обнимать тебя, если бы это было не так?

В его словах был смысл, но что-то все же казалось неправильным. Когда речь заходила о чем-то столь ужасающем и меняющем мир, как возвращение богов, то все не могло решиться вот так просто. Пророчества и многовековые нерушимые клятвы. Ожерелья из оникса, спрятанные в хранилищах, и комета, несущаяся по ночному небу. Все это казалось невероятно большим и важным.

Разве мог быть всему причиной несчастный случай?

– Надеюсь, ты прав, – вот и все, что ответила я. – Во всяком случае, это явно не конец. Комета все еще в небе.

Он погладил меня по щеке и улыбнулся.

– Это не конец, но с тобой ничего не случится. Я этого не допущу. Мы победили Оберона. Мы найдем способ справиться с тем, что будет дальше.

Его слова вселяли надежду. Возможно, он был прав. Может быть, сквозь внутреннюю тьму я просто не могла разглядеть, что самое худшее уже позади.

Но тут во дворе раздались сердитые крики, и вся надежда рухнула.

Несколько дней назад маленькая мышка попалась в ловушку. Заметьте, это была ловушка, организованная не мной, но я с радостью забросил сеть в тот момент, когда увидел заблудившуюся девчонку, блуждающую в тумане. Она была решением проблем всех фейри света, включая мою. Я выполнил свою часть сделки, которую заключили с нами смертные Талавена, и теперь пришло время получить награду.

Нелли Бэрен вернет мне мой город.

Лишь нескольким сотням фейри света удалось спастись из тлеющих руин Альбирии. Многие члены королевского двора пострадали при первом взрыве, а дела простолюдинов обстояли не лучше. Крики, хаос, языки пламени, охватившие небо… все это само по себе было ужасно. Но затем появились захватчики – и демоны тьмы.

Первым делом я отправился за своими братьями и сестрами, а потом и за многочисленными стражниками, которые стали для меня настоящей семьей, какой никогда не были мать и отец. В конце концов мы добрались до подножия горы и разбили лагерь. Я задавался вопросом, обретем ли мы когда-либо свой дом снова. Ночь шла за ночью – но мы больше не знали, который час. Верх сменился низом, а низ верхом, и все было спрятано за тяжелым покрывалом темноты.

Конечно, меня предупреждали о последствиях падения Оберона, и я подготовился ко всему заранее – в ближайшей пещере нас ждали провизия и снаряжение. Но пережитое на опыте было совсем не похоже на то, что рисовало воображение.

Вскоре после того, как две наши лошади пропали, я заметил девушку, крадущуюся вдоль деревянной стены лагеря. Я узнал ее, хотя ее тонкая фигура казалась не более чем игрой теней. В течение многих лет я присматривал за ней и ее сестрой ради моего отца – и ради смертных Талавена.

– Тесса и Нелли Бэрен – потомки бога, – сказал мне отец десятилетия два назад, и глаза его горели так же ярко, как его пламя. – Внимательно следи за ними.

– Бога? Какого бога? – Но я, конечно, уже знал ответ.

– Богини Смерти.

– Как такое возможно?

Я взглянул на ожерелье из оникса, которое отец с матерью носили по очереди. Как старший сын, я был одним из немногих, кто знал все: что представляет собой драгоценный камень на этом ожерелье и что может случиться, если божественная сила когда-нибудь вырвется наружу. Тем не менее отец продолжал использовать его, несмотря на риск. И все ради того, чтобы моя жестокая мать была жива.

– Я не знаю тайны их рода.

– Есть ли у сестер те самые силы? А что насчет других смертных? Если Тесса и Нелли – потомки, то, несомненно, это означает, что силу могли унаследовать не они одни. Смертные были заперты в Тейне сотни лет, как и мы – здесь.