Он серьезно кивнул.

Я нахмурился. В этом было мало смысла. Из всех возможных ходов, которые Оберон мог предпринять, такого я никогда бы не предугадал. От его города остался только остов из пепла и углей, а в разрушенном замке затаились враги. Я отправил воинов патрулировать улицы и искать любые признаки присутствия Оберона. Несколько моих людей даже разбили лагерь возле Башни Старух, которая выстояла в том в свирепом пожаре. Невесты Оберона все еще были живы и ждали его, но он никогда больше не сможет показаться в городе – и это должно быть ему известно.

Но они оставались его невестами. Возможно, где-то в глубине своего искалеченного сердца он испытывал к ним привязанность. Много лет назад любовь привела его к падению. Подтолкнула во тьму.

И Оберон потащит за собой весь мир, если мы не найдем способ остановить его.

– Он, должно быть, страдает от безумного отчаяния, – пробормотал я себе под нос.

– Боудика видела, что Оберон тяжело ранен. – Торин встал рядом со мной. – Он явно знает, что потерпел поражение.

– Нам нужно догнать его, – кивнул я.

Как только мы вышли из тени горы, небо содрогнулось, будто оно надолго задержало дыхание и вот наконец-то стало хватать ртом воздух. Неприятное ощущение пробежало по шее, я оторвал взгляд от туманного пейзажа и посмотрел на затянутое ночной пеленой небо. Земля подо мной, казалось, задрожала в напряжении, когда я увидел то, чего боялся всю свою жизнь. Даже сквозь густой туман невозможно было ошибиться. Раскаленная и яркая, как алмазы, комета пронзила чернильную тьму.

У Нив перехватило дыхание, а Торин отшатнулся в сторону.

– О черт, – пробормотал Аластер. – Он сделал это.

– Свершилось.

Слово с трудом вырвалось из моего горла. Четыреста лет назад моя мать предупредила меня об этом самом дне. Комета возвестила о возвращении богов, этих чудовищных бессмертных существ, которые положат конец всему, что мы знали и любили. Мне снился этот день в самых страшных кошмарах. Моя мать поведала мне о богах немногое – с годами предания были утрачены, и даже то, что она узнала в землях смертных, не удовлетворило ее поисков.

Но для страха этого было достаточно.

Их было невозможно убить – бессмертны, как фейри, но даже за пределами наших возможностей. Фейри погибали от магии, а также при отсечении головы и сожжении заживо. Боги же, напротив, были несокрушимы, а их жестокость не знала границ. Когда они впервые появились на этих землях тысячи лет назад, они принесли с собой смерть, разрушение, голод, боль и страх, вместе с тварями, которые теперь бродят в моих туманах.

А затем боги превратили людей этого мира в не более чем скот, лишь для того, чтобы жестоко забивать всякий раз, когда требовалась пища.

– Мы убьем Оберона, – прорычал Аластер, стоявший рядом со мной. – Это положит всему конец, верно?

– Возможно.

Я все еще слишком многого не знал о пророчестве. Мать заставила меня поклясться, что я убью любого, кто вернет богов. Она верила, что остановить богов будет невозможно, пока виновник их пришествия остается в живых, но причин она не объясняла. Какое-то время я думал, что она большего и не знала. Сейчас я уже не был так уверен.

В любом случае впереди был только один путь. Оберон должен был умереть. И я был бы рад стать тем, кто пустит в ход меч и отсечет ему голову.

Несколько часов спустя мы добрались до покосившихся ворот Альбирии. В воздухе стоял привкус сажи, и клубы пепла сгущали туман, опустившийся на багровые здания. Город все продолжал гореть. Тлеющие огоньки освещали темноту, мерцая на каменных дорожках. Теперь им почти нечего было сжигать, но все же они пылали, питаемые остатками магии Оберона.

– Это место пахнет смертью, – сказала Нив, морща нос от зловония.

Она была права. Сквозь пелену сажи в воздухе витал странный запах, одуряющий, острый, не похожий ни на что знакомое. Даже за все месяцы, что я провел на войне с Обероном, прокладывая путь через мрачные поля сражений и разрушенные города, я не ощущал ничего подобного. Этот запах был предвестником неминуемого ужаса, сковывающего внутренности.

– Будьте начеку, – сказал я остальным, когда мы медленно приблизились к открытым воротам.

Из тумана возникли три фигуры, облаченные в боевые одежды из черной кожи. Воины насторожились при звуке наших шагов, но расслабились, увидев мое лицо.

– Ваше Величество, – стоявшая впереди стражница, высокая женщина-фейри, опустила меч и склонила голову в знак уважения. – Прошу прощения за грубость. Мы вас не ждали.

– Вы выполняли свой долг, – я кивнул ей и двум мужчинам, которые стояли рядом. – Оберон был замечен на пути к городу. Вы его видели?

Тревога промелькнула на ее смуглом лице.

– Нет, Ваше Величество. Мы стоим на страже уже несколько часов. За это время никто не приходил и не уходил. Если быть точнее… с тех пор, как мы добрались до Альбирии, никто не приходил и не уходил. Это место проклято.

– Зная Оберона, он нашел бы другой способ проникнуть в город. Но на всякий случай будьте начеку.

Я прошел мимо дозора, поблагодарив их за надежную службу, и повел Туманную Стражу к разрушенному замку, который когда-то возвышался на холме, сверкая всеми оттенками золотого и багрового. Теперь он был не более чем черным пятном на фоне темного неба.

– Этот ублюдок должен быть где-то здесь, – проговорила Нив, ровняя со мной шаг. – Он же не невидимка.

– Иногда кажется, что он именно таков.

Я попытался подавить растущую панику. Я не знал, чего ожидать. Оберон был неглуп. Он бы не провальсировал через главные ворота с Тессой в железной хватке, но я все равно возлагал все свои надежды на то, что найду его в Альбирии. Мы отправили Боудику осматривать долину с неба, пока сами обходили пропасть и пересекали мост на пути к городу. Насколько мы могли судить, Оберон не вернулся в горы.

Он освободил бога по пути в Альбирию. И что потом?

Что он сделал с Тессой?

Ярость охватила мое сердце, а пальцы заныли от искушения обрушить свою жестокую силу на любого, кто встанет у меня на пути. Тесса была в опасности. И я бы разорвал этот город на части, камень за камнем, пока не нашел бы ее.

Внезапно Нив придержала меня за локоть. Я поднял глаза, вглядываясь в туман, почти ожидая увидеть рыжие глаза Оберона, сверкающие в темноте, и руку, крепко сжимающую горло Тессы. Но все, что я увидел, – тени, густые, как грозовые тучи. Нив наклонилась ближе и прошипела мне на ухо:

– Ты это видишь?

Аластер остановился рядом с нами и открыл рот, чтобы спросить, что она имела в виду, но Нив быстро прижала палец к своим губам. В ее глазах плясал восторг. Это не предвещало ничего хорошего.

Морган, прочитали мы по ее губам.

Моя рука легла на рукоять меча, висевшего за спиной. Меня охватил ужас. Я молча оглядел двор. А затем, прямо у входа в Башню Старух, мелькнула серебряная вспышка. Я стиснул зубы. Передо нами была Морган, та самая фейри, которая обманом заставила Тессу поверить, что я предал ее.

Фейри, которая вместе с Обероном заманила нас в ловушку в горах, чтобы дать ему возможность украсть Тессу.

Я пронесся сквозь туман, прищурившись при виде ее незнакомой фигуры. Несмотря на то, что знал ее много веков, я никогда не видел ничего, кроме ее лица и плеч. Она была высокой и крепко сложенной – это было очевидно даже под ее стальными доспехами, – как и большинство обычных стражников и воинов, но что-то еще таилось за ее стойкой. Какая-то скрытая сила – или скрытое могущество. Но Морган была обычной фейри. В ее жилах не текла магия высших. И все же…

Под моими ботинками захрустела груда обугленного дерева, и Морган резко развернулась. Ее рука сорвалась с засова на двери Башни Старух, а серебристые глаза широко раскрылись.

– Где Оберон? Где… королева?

Мой стальной меч просвистел в воздухе, когда я вытащил его из ножен и выставил перед собой, чтобы укрепить свое слово. Я не знал, как долго Морган работала против меня или о скольком Оберон заставлял ее лгать. В глубине души я знал, что она ни в чем не виновата. Оберон подчинил ее своей воле много веков назад. Но именно поэтому я не мог ей доверять.