Когда жар чуть-чуть спал, Аркаша опасливо приоткрыла один глаз. Ей снова несказанно повезло. Во время приступа она полностью сползла на траву и теперь сидела, свесив одну ногу. Еще бы парочка другая дерганий и здравствуй, дно пропасти.

Опомнившись, Аркаша замотала головой. Сколько длился этот внутренний диалог? Как долго шло сражение с болью? А то пламя и тот жар были столь осязаемыми, что она ожидала увидеть тлеющую траву вокруг себя и услышать треск горящей древесины где-то над своей головой. Но ничего похожего она так и не обнаружила.

«Это что, происходило лишь в моем сознании?»

Наверху послышался шорох. Аркаша замерла, трусливо втянув голову в плечи, будто это как-то могло помочь спрятаться от вернувшегося за ней чудища.

— Ну ты и бестолочь, Шмакодявка.

— Момо?

Вот уж кого Аркаша меньше всего ожидала здесь увидеть.

— Опять ты со своим персиком? Бесишь. Я сейчас скину на тебя что-нибудь тяжелое, — пообещал демон, раздраженно хмурясь.

— Будь осторожнее. — Аркаша, позабыв о неустойчивом положении, подскочила к самому краю своего убежища, чтобы лучше видеть Ровена. — У тебя наверху кто-то есть! Чудище! Оно повалило деревья! И сбросило меня в пропасть!

Брови Момо дернулись. Он посмотрел через плечо.

— Ну, вижу поваленные деревья. Кто, говоришь, их на тебя сбросил?

— Не знаю! Я не видела это существо. Оно вот уже несколько дней преследует меня, но постоянно находится в тени. — Подумав, Аркаша взвилась, чуть не соскользнув с травяного островка. — Может, ты знаешь, кто это?! Что за создание живет на территории Блэк-джека и предпочитает прятаться в Туманном Лабиринте? Оно огромное, метра три-четыре в высоту и с красными глазами.

— Понятия не имею. — Момо наклонился чуть вперед, пристально рассматривая Аркашу. — Никогда не слышал о таком.

— А ты все проверил? А там, у деревьев? — взволнованно вопрошала девушка. — Вдруг оно все еще поблизости?

— За тупицу меня не держи. Нет здесь никого. А на стволах упавших деревьев нет следов когтей или иных повреждений. С тем же успехом они могли упасть от ветра. В этой зоне достаточно ветрено. Ветра смешиваются с остаточной магией и могут обзавестись нехилой такой мощью. — Момо отступил от края. Наверху раздался хруст. — Точно, стволы суховаты. Легко сломались. Ну так что, Шмакодявка, может, у тебя галюники?

— Да не было у меня галлюцинаций! — возмутилась Аркаша. — Меня убить пытались!

— О, это желание мне очень даже знакомо, — хмыкнул юноша. — Прямо с первых наших Стопроцентных жажду продолжения.

— Злыдень, — буркнула Аркаша. — Момо?

— Уже ищу подходящий камень, чтобы сбросить его на твою тупую головенку. Предупреждал же, не называть меня так!

— А как ты меня нашел?

Наверху воцарилась тишина. Аркаша даже забеспокоилась, что рассерженный Момо решил оставить ее в одиночестве.

— Вовремя спросила.

На Аркашину голову посыпались мелкие камешки. Ровен, каким-то чудом удерживаясь на одних пятках, склонился над бездной.

— А потому встречный вопрос, Шмакодявка. Ты совсем оборзела или только разгон берешь?! — Глаза юноши пылали. — Что это был за неумелый огненный призыв? У меня едва череп не раскололся от жара. Огонь — моя стихия, и мне, знаешь ли, несолидно подыхать от пламени. Унизить меня решила?

— Призыв? Но я не призывала... ох! — Аркаша уставилась на свою руку, которую не так давно поднимала к небу, произнося то таинственное слово.

«Отрази».

Абсолют расценил ее слова как призыв? То пламя в ее разуме. Оно достучалось до Момо? И... позвало его?

— Я чувствую все, что связано с огнем, — проворчал юноша, неосознанно отвечая на ее так и незаданный вопрос.

— Значит, ты пришел на призыв? — Удивлению Аркаши не было предела. Момо — задира и бескорыстный спаситель в одном лице? — кинулся на помощь? О-о-очень сомнительно.

— Я пришел на призыв, чтобы грохнуть того, кто посмел жахнуть огнем по моим мозгам. Нашелся самоубийца. Меня! Меня тронуть посмел!! Меня же и огнем?! Но кто бы мог подумать, что этим слабоумным червяком окажешься ты, Шмакодявка.

— Это не я... — Аркаша осеклась. Прошли времена, когда еще можно было отвести от себя вину. — Я не... не нарочно.

— Так столб огня на паре Эльблюма все-таки твоих рук дело? Я был прав. С какого перепугу тогда соврала Кэпу?

— Вот именно, с перепугу, — Аркаша радостно уцепилась за фразу. — Я не была уверена, что являюсь причиной тех беспорядков, поэтому-то и не знала, что ответить Грегори.

— А сейчас?

— Сейчас уверена. Ну, более чем.

— Бестолочь.

— Эй! Мне тоже приходится несладко! Я вообще-то считаюсь полукровкой, а чары «Базовый Держатель» так и не выявили во мне ни капли магии. Цвет метки прежний. Голубой говорит об отсутствии волшебных сил. Тогда как это понимать? Как прикажешь поступать в таком случае?

— Не дави на жалость. У меня нет такой кнопки. — Момо издал смешок. — Забавно. Что же это за фокусы? Как у тебя получается обходить чары Немезийского? Они совершенно не сдерживают тебя. И Кэп не ощутил на тебе остаточной магии.

— По логике здесь и сдерживать нечего. — Аркаша бросила унылый взгляд на голубую метку. — И уж тем более ощущать.

— Помпоны мои чирлидерские не смеши, Шмакодявка. Огонь под потолок на пустом месте не возникает. Единственной причиной могло бы быть мое крайне взбешенное состояние. Однако я в то время еще не дошел до нужной кондиции, да и метка мне капитально подгаживает, блокируя весь мой потенциал. Чувствую себя щенком в наморднике.

— Не дави на жалость, — мрачно посоветовала Аркаша.

— А ты кончай невинность из себя корчить и выкладывай все припрятанные козыри. Я не Грегори, не добренький воспитатель детского сада, сюсю-тополя разводить не буду. Так что колись сразу. А то придушу.

— Да не знаю я, что со мной происходит! Раньше ничего такого за собой не наблюдала, а тут бабах! — и ни с того ни с сего дико скрючивает, а потом вокруг творится черте что! — Аркаша взмахнула руками, изображая взрыв. — Кстати, мне твои угрозы до лампочки. Подо мной пропасть и черт знает сколько метров свободного падения. Съел?!

— Лады. До лампочки так до лампочки. — Силуэт Момо пропал из поля зрения Аркаши. — Продолжай гнездиться на этом чудесном выступе. Уговори местных птах таскать тебе корм или договорись на симбиоз с насекомыми. Развлекайся, короче.

— Постой! Ты же не собираешься оставить меня здесь?!

— Почему нет? Твой скелет на фоне провала пропасти будет смотреться весьма живописно. Живенько, так сказать. Все ради искусства.

— Нет, нет, нет! Не уходи! — взвыла Аркаша. Свернувшись в трясущийся комочек, она зажмурилась и выдала, почти срываясь на крик: — Если тут помру, буду являться тебе во снах! Нет, даже найду способ материализоваться из призрачной оболочки, усядусь на твою кровать и буду горланить слезливые песни! Да! И... скримить в припевах! А потом еще гроулить! Прямо в твое ухо! А потом в другое! Всю ночь! И трясти кровать! И жахать тебя подушкой по морде! И щипать за нос! И кусать! И…

— Кхем-кхем.

Аркаша резко открыла глаза и снизу-вверх ошарашено уставилась на Момо. Тот стоял над ней, уперев ладони в каменную поверхность над ее головой. Под правой ладонью он удерживал часть веревки, убегающей куда-то вверх.

Оценив видок все еще таращившейся на него Аркаши, Момо громко фыркнул:

— Закончила?

— Э... почти.

— Отрывок про кровать меня заинтересовал. А вот насчет укусов придется договариваться отдельно.

— Ты... — Аркаша уставилась на веревку в его руке. — Как тут очутился? По веревке?

— Очевидность из тебя так и прет. Объясняю поэтапно. Пока ты здесь обещаниями щедро раскидывалась, я привязал веревку к дереву и спустился. Кстати, повторяю, обещание про тряску кровати меня заинтересовало.

Последовавшее за этим издевательское поигрывание бровями вмиг избавило Аркашу от оцепенения.

— Ты что, всегда веревку с собой таскаешь? — угрюмо поинтересовалась она. На выступе было слишком мало места, чтобы успешно встать во весь рост. В ином случае пришлось бы прижаться к Момо. Поэтому Аркаша продолжала сидеть, терпя прикосновения мысков кроссовок юноши к своим ногам.