— Поднимите руки те, кто уверен, что Эльблюму просто лень проводить одновременно свои и чужие пары. Вот он и перекладывает работку на других, — шепнула Аркаша Маккину, и оба с нарочитой серьезностью взметнули под столом руки.

 Дверь, похоже, соединяющая две смежные аудитории, беззвучно отворилась. Вперед прошли трое — ровный шаг и идеальное построение в виде треугольника невольно навевало мысли об армии и отточенной до скрипа синхронности. 

Староста Сириуса Грегори Рюпей сегодня воплощал в себе вселенскую суровость. Высокий худощавый очкарик, предпочитающий прическу, которая была характерна скорее для нежных личностей, склонных создавать драму на пустом месте, или для художников с трепетной душой, при всей своей тщедушности и даже некоторой женственности умудрялся производить совершенно иное впечатление. Сквозившая во взгляде сосредоточенность так и била под дых мраморным ошметком. Набежавшая на лицо тень будто бы говорила: «Нам с вами предстоит большая, просто огромнейшая работа». Но главное, его аура. Этого не чувствовалось на собрании первокурсников, возможно, потому, что директор Скальный подавлял своей харизмой остальные сигналы, но от Грегори, действительно, веяло повелительной уверенностью. Ощущение было настолько явственным, что Аркаша даже удивилась, что не заметила этого раньше. Непоколебимость и стабильность — почти то же самое, что воплощал в себе Евгеник Скальный, — пусть и не столь сильно, вобрал в свою сущность и староста Сириуса. Стержень, основа, костяк — то, что удержит всю конструкцию. Тот, кто не позволит никому упасть. 

Грегори остановился рядом с Эльблюмом и спрятал руки за спину, вздернув подбородок и удерживая идеальную осанку. Остальные двое расположились чуть позади, одновременно с ним приняв ту же позу.

 За правым плечом — девушка с широким открытым лбом, прямыми волосами до плеч оттенка сердцевины лимона и, в отличие от мрачновато серьезного Грегори, явно настроенная на позитивный лад. По крайней мере, судя по тому, как с периодичностью в пару секунд ее щеки то раздувались, то опадали, дергался нос и прыгали брови, она едва сдерживала смех. Зафиксировавшись на позиции и справившись с очередным приступом веселья, девушка обвела аудиторию горящим взором и восторженно заулыбалась. Не удерживай ее на месте эта странноватая субординация, она вполне бы начала скакать по ярусам, лично знакомясь со всеми подряд. 

Юноша с чуть вьющимися волосами цвета жженого сахара, стоящий за левым плечом Грегори, — напротив, казался лениво безмятежным. На вытянутом лице, оканчивающимся острым подбородком, читались вялое непонимание целесообразности присутствия его здесь и флегматичная вера в то, что, несмотря на глобальное неудобство, бессмысленность бытия и прочие досаждающие факторы, личность впереди него, которой он безмолвно и доверительно подчиняется, все разрулит.

 — Еще кто-то будет? — осведомился Эльблюм, явно довольный, что с практикой первокурсникам будут помогать именно эти трое.

 — Остальные прибудут с минуты на минуту, профессор, — отчеканил Грегори, с завидной невозмутимостью продолжая изображать статую. И поверить-то было трудно, что вчера этот же самый парень, весьма эмоционально воспринявший подставу от товарищей по команде, огрызался на громилу Кюнехелма и грозился прикончить провинившихся собственными руками. Выдержка впечатляла. Однако настроение, кидающееся из крайности в крайность, чутка настораживало.

 — Чудненько. — Эльблюм причмокнул губами. — Вы тут займитесь делом. — Мужчина в прекрасном расположении духа направился к выходу. — А я пойду наливочки себе найду да закусончику... Стоп. Я это вслух сказал? 

— Нет, профессор. — Голос Грегори ничуть не изменился, а вот смешливая девушка позади едва не лопнула, — чтобы сдержать рвущийся наружу смех, ей пришлось крепко сжимать зубы. Смех застревал на выходе и беспорядочно бился в замкнутом пространстве, раздувая ей щеки, отчего девушка все больше походила на не в меру запасливого хомяка.

 — О, тогда ладно, — поверил Эльблюм и, насвистывая какой-то легкомысленный мотивчик, вышел из аудитории. 

Дверь захлопнулась, но еще несколько секунд никто не двигался, на каком-то подсознательном уровне ожидая особый сигнал.

 — Вольно. — На губах Грегори заиграла ухмылка. 

Тут же громкий хохот заполнил пространство, словно вода пустую емкость. Девушка смеялась, одной рукой схватившись за живот, а второй — за плечо Грегори.

 — Ой не могу. Это выше моих сил. — хрипела она сквозь смех.

 — Держи себя в руках, Лакрисса, — пожурил ее Грегори. — Нужно сохранить лицо перед первокурсниками.

 — Поздно. — Девушка похлопала себя по щекам. — После столь долгого сдерживания моему лицу уже ничем не помочь. — И снова залилась смехом.

 — Будь серьезнее!

 — Раскомандовался, Очкарик. — Ровен Шарора вошел в помещение через ту же дверь, что и трио. Без всякого стеснения и абсолютно не обращая внимания на первокурсников, демон прошествовал до преподавательского стола, отодвинул стул, плюхнулся на него и с грохотом закинул ноги на столешницу. — Ну че, хилота, кого спалить первым?

 — Тебе вчерашней первокурсницы было мало? — досадливо поморщившись, осведомился Грегори. 

Аркаша под тревожным взглядом Маккина начала сползать по стулу до тех пор, пока ее нос не оказался на уровне столешницы.

 — Это вышло случайно, — осклабился Ровен. — По честноку, Кэп. 

— Слышал я уже этот томный напев. Вчера на пару с Линси вы очень бойко украшали мои уши лапшой. Где он, кстати? И остальные добровольцы?

 — В соседней аудитории готовят клетки с шишаками.

 — А ты? 

— Мне лень.

 — О, он хотя бы честен, — оценила Лакрисса. 

— Честный демон? — Парень с вьющимися волосами, второй спутник Грегори, начал задумчиво барабанить пальцами по собственной щеке. — Звучит как оксюморон.

 Набычившись, Грегори сделал шаг к преподавательскому столу. Перед ним тут же возникла улыбающаяся Лакрисса. 

— Грегори, — девушка привстала на цыпочки и понизила голос, — не забывай, что ты не на чарбольной площадке. Здесь и сейчас перед первокурсниками ты не просто капитан чарбольной команды Сириуса, ты староста. Не давай своим паразитам из команды перетягивать на себя все твое внимание. 

Малиноволосый «паразит» за преподавательским столом тут же поднял руку и одними пальчиками фамильярно помахал старосте.

 — Верно. — Грегори цыкнул и повернулся к слушателям, с интересом следящим за намечающейся перебранкой. — Прошу прощения за этот балаган. Представляю вашему вниманию единственного демона на нашем факультете. Ровен Шарора. Мастер по части пламени. Сегодня, когда будете учить заклинание «Саламандра», именно он не позволит вам превратить друг друга в барбекю. 

— Ой, не смотри на меня так, Кэп. — Ровен уперся кроссовками в столешницу и принялся качаться на стуле, удерживая его всего на двух ножках. — Я смущаюся-я-я-я. 

— Брось восхвалять своих любимчиков, Рюпей. — Лакрисса скорчила рожу. — Лучше бы нас с Константином сначала представил! — Выбежав вперед, девушка ткнула в себя большим пальцем. — Лакрисса Темная. Маг. Второй курс. Первый и главный помощник старосты Сириуса. — Хитро ухмыльнувшись, добавила: — Но Рюпей слишком гордый, чтобы признаться, что у него есть помощники.

 — Да нет же. — Грегори снисходительно улыбнулся в ответ.

 — Он слишком гордый, чтобы признаться, что он гордый, — мгновенно поправила себя Лакрисса и звонко рассмеялась. — А я в том же статусе помощника, как, например, у старосты Фомальгаута его шпингалетка Виктория Руфь или у старосты Денеба этот гнусный упыреныш Томас Багро. 

— Легче, Лакрисса. — Грегори оперся кулаком на преподавательский стол, удерживая на губах кривую ухмылку. — Не стоит отзываться о студентах других факультетов в подобной манере. 

— Тут лишь Сириус. — Девушка подмигнула притихшим первокурсникам. — При наших можно. Да и вряд ли кому по нраву демонский Денеб. 

— Надеюсь, этот булыжник не в мой чудный садик? — поинтересовался Ровен.