— Ну уж нет. Хватит играться с моим сознанием. 

— Цель достигнута? — Эрнст рассеянно переводил взгляд с одной на другую. — Вы же что-то другое хотели излечить?

 — Да! Синяк исчез! — Виктория гордо выпрямилась и выкинула руку в сторону Аркаши, будто представляя только что появившегося на сцене артиста.

 — Чудесно. Хорошая работа, Руфь, — похвалил феечку Немезийский. Девочка просияла. — Не забудьте позавтракать, девушки. Работа сегодня предстоит тяжелая. Ой-ой… 

Заметив что-то за спинами собеседниц, мужчина уронил книгу себе на лицо, вновь ойкнул и замер, притворившись вычурным декором скамейки.

 Аркаша начала поворачиваться, чтобы узнать, чего так испугался заместитель директора, и едва не рухнула наземь от вихря, созданного кем-то, промчавшимся мимо.

 Над прямо-таки «гениально» замаскировавшимся Немезийским нависла Карина Борзая. Ярко алая блузка и снежно-белая юбка выделяли ее на общем фоне, как пугающее кровавое пятно на кристально чистой скатерти. Вот именно. Пугающее.

 — Что это ты тут делаешь? — грозно поинтересовалась Карина, постучав костяшкой пальца по обложке книги.

 Из-под обложки появились сначала полные вины глаза, а потом и весь Эрнст — еще более взлохмаченный, чем до импровизированных пряток.

 — Книжку читаю. — Мужчина обезоруживающе улыбнулся.

 Со всех сторон начали доноситься странноватые ахи и охи. Аркаша с подозрением огляделась. На соседних скамейках, вдоль аллеи и чуть поодаль количество представительниц женского студенческого контингента на один метр ужасающе превышало норму. На какой же цветочек слетелись эти маниакально маньячные пчелки? 

— Книжку? — Карина вытянула книгу из рук Эрнста и скептически осмотрела ее. — В перевернутом виде?

 — Значит, учусь читать книжку в перевернутом виде, — нашелся мужчина и расслабленно откинул руки на спинку скамейки. Воротник рубашки, свободный от сдерживаемых пут пуговиц, разъехался в стороны, обнажая выпирающие ключицы и кусочек бледной кожи.

 Громкость восхищенных девичьих оханий возросла в разы. Кажется, цветочек найден. Полудохлый Немезийский котировался среди женской половины учащихся не меньше, чем полный сил и энтузиазма.

 — Эрнст, какого лешего ты не отдыхаешь? Скальный был прав: за тобой нужен глаз да глаз.

 — Карин, ты только подумай, как это будет выглядеть. Преподаватель не явится на первую пару своего предмета в новом учебном году. Тем более к первокурсникам. Дикость!

 — Эльблюм тебя заменит. Ты зря беспокоишься.

 — Я уже чувствую себя вполне бодрым. Честно.

 — Чушь. Моей тетке под сотку. У нее семь правнуков, пять внуков, три почивших мужа, пять любовников, и она все еще в поиске своего идеального рыцаря — вот это да, верю, она бодрячком.

 — С твоей тетей мне не сравниться, не спорю.

 — Именно. Так что прошу по-хорошему, топай отдыхать, а иначе я позову Скального, и мы вместе насильно уложим тебя в кроватку. 

Страстный девичий отряд волчиц, занявший стратегически важную позицию вокруг скамейки вожделенного олененка, при словах Борзой заинтересованно встрепенулся. Видать, были сами не прочь уложить лапушку Немезийского в кроватку.

 Тяжело вздохнув, Эрнст поднялся со скамейки и, еле передвигая ногами, поплелся за страшно злой коллегой. Перфекционизм убивает, черт побери! 

Слегка обескураженную только что наблюдаемой сценой Аркашу застенчиво подергали за рукав. Вручив девушке фетровую шляпу, которая была уронена в ходе стычки с Ваниль, Виктория робко спросила:

 — Точно не хочешь повторный сеанс?

 Чересчур старательная феечка не теряла надежды реабилитироваться перед новой знакомой.

 — Ни за что.

 — Пора худеть, плюшенция!

 Огромное блюдо с сосисками, словно обладая собственной волей, с немыслимой скоростью вильнуло в сторону. Аркаша заскрежетала зубами и кинулась следом, скользя животом по прилавку раздачи с вилкой наперевес. Вариации с естественным отбором никуда не годились. Слабое звено вычислялось на раз.

 Купол-столовая встретил Аркашу громким шумом и ароматами, мгновенно пробирающими до обильной слюны. Почти всю громадную территорию занимали столы на четыре, восемь и более персон. Ближе к середине располагались конструкции, окруженные невысокими прилавками раздачи, где с подносами толпились студенты. Всего таких конструкций было пять. Над каждой висела большая табличка с названием факультета. Проходя мимо раздачи Фомальгаута и Мимозы, Аркаша не заметила особой разницы в ассортименте предлагаемых блюд и решила, что разделение на факультеты организовано для того, чтобы не создавать сумятицу. Как сказал Скальный, столовая-то все равно общая.

 Найдя раздачу Сириуса, Аркаша двинулась сквозь толпу. И тут это произошло. Не успела она подойти к началу раздаточной линии, как ее охватило неприятное чувство, буквально пригвоздившее тело к месту.

 Дама, работающая в раздаточной конструкции Сириуса, пялилась на нее, выпучив глаза, а ее взгляд без обиняков сообщал, что в своих мыслях она уже методично покромсала на кусочки объект созерцания. Пухлая, как сдобная булочка, с пористой кожей и тяжелыми сальными буклями дама, злобно щурясь, ударяла ковшиком о ладонь и игнорировала просьбы студентов передать им тарелки.

 Бывают в жизни ситуации, когда, в первый раз встретив человека, мгновенно проникаешься к нему лютой ненавистью. Этакое отторжение одноименных магнитных полюсов или абсолютная несовместимость. С одной стороны, и видишь человека впервые, и тебе-то он ничего плохого не сделал, а все равно раздражает — то, как чихает, как двигается, как дышит.

 Вот и здесь дамочка, носящая на белоснежном халате табличку с именем «Мефиста», среагировала на Аркашу, как змея на мангуста.

 Девушка поежилась, не понимая, чем вызвала гнев Мефисты, но решила пока особо не беспокоиться.

 Взяв поднос и столовые приборы, Аркаша встала в очередь и, дойдя до аппетитно пахнущей горы сосисок на длинном блюде, занесла вилку, чтобы отсыпать себе с голодухи не меньше десятка.

 И вдруг оглушающе каркающими интонациями ей посоветовали похудеть, а затем выдернули вожделенную вкусняшку прямо из-под носа. Забег получился недолгим, но продуктивным. Вся очередь дернулась в сторону, пропуская вперед бешеный и брызжущий слюной смерч. Аркаша, злясь, запрыгнула на прилавок раздачи с ногами и, ухватившись кончиками пальцев за край блюда, практически провисла животом над исходящими паром кастрюлями с кашами, какао и чаем. В другой край тарелки вцепилась не менее злая Мефиста, без усилий удерживающая одной рукой на весу и Аркашу, и сосиски.

 — Плюшенциям не положено, — прорычала дама, скрежеща зубами и встряхивая тарелку.

 Сердце ухнуло в пятки, но жуткий сосущий голод переборол страх. Аркаша, перегруппировавшись, уперлась коленями в прилавок и потянула сосиски на себя.

 — Вы гляньте... на... меня... — пропыхтела она, радостно наблюдая за тем, как из-за наклона пара сосисок, приветственно блестя влажными вареными боками, покатилась прямо к ней. — Какая... из меня... плюшенция?.. 

«А ты не нарывайся», — вспыхнул в разуме совет Гучи.

 Ошалев от собственной оголтелости, Аркаша перестала тянуть тарелку и опасливо посмотрела через плечо. Вся очередь и ближайшие к раздаче столы следили за сценкой с живописно вылупленными глазами. 

И это называется «не нарывайся»?!

 Отпустив тарелку (Мефиста, взвизгнув, повалилась за прилавок, а блюдо с сосисками аккуратно приземлилось рядом с кастрюлей с какао), Аркаша слезла с прилавка раздачи и запоздало приняла чинный вид. Побагровевшая Мефиста встала с пола, проверила сохранность сосисок, обвела взглядом молчаливую очередь и глубоко вздохнула. Взяв небольшую тарелку, она шлепнула в середину кучку шпината и сунула ее девушке. 

— Наслаждайся.

 «Что со мной не так?» — уныло размышляла Аркаша, ища среди учащихся песочную голову Маккина.

 Когда она наконец добралась до русала, тот уже успел удобно устроиться за столом на четыре персоны и активно уплетал яичницу. При взгляде на Аркашин поднос, Маккин подавился.