— По мне, так бредятина полная. — Ангелина Семеновна передернула плечами. — Но раз уж приставили ко мне эту крашеную надоеду, то пришлось прислушиваться.

— Я натуральная блондинка!

— А я натуральная поганка, но пудрю носик по утрам, чтоб публику не шокировать.

— Дамы!!

— Да, начальничек, мозгую, мозгую. У меня все идеально выверено, девчонку некуда передвинуть.

— А вы не можете расширить пространство магией? — робко спросила Борислава.

— Единый Парламент наложил запрет на расширение зданий магией, — вздохнул директор. — Так что работаем с тем, что имеется.

— А может, Теньковскую оставить в той комнате, а переселить мальчика? — осенило Немезийского.

— Кстати, выход, — поддержала его Борзая.

— НЕ выход, — осадила обрадованных Ангелина Семеновна. — Хотите впихнуть раскладушку между двумя кроватями в одной из юношеских спален? Хождение по головам не избежать и тут.

— Да уж, никакого спокойствия ребятам не будет, — посочувствовала будущим страдальцам Борислава.

— А ты вообще молчи, надоеда, — заворчала Ангелина Семеновна. — Откуда руки-крюки твои растут, а? Нельзя было перепроверить список, чтоб головушка моя сейчас не болела, а? — Конечное «а» женщина произносила гортанно громко, словно каркающая ворона.

Пухлые щечки штатного психолога покрылись розовыми пятнышками, чуть-чуть уступающими в яркости кардигану.

— Но я же не нарочно! ПОНЯЛА?! — Борислава взвизгнула, топнула ногой и пару раз махнула обеими руками, будто отбиваясь от невидимого противника. — НЕ НАРОЧНО!

— Тихо, тихо, Борислава. — Скальный шагнул вперед, когда как другие отшатнулись. — Где твоя ромашечка?

Девушка, хлюпнув носом, сунула руку за пазуху и извлекла маленький букетик ромашек. Спрятав расстроенное и диковато яростное лицо в цветах, Борислава громко задышала, втягивая в себя тонкий цветочный аромат.

— А я говорила, что не следует принимать на работу мага-лекаря, пытающегося избавиться от зависимости от зелий со спиртовым составляющим, — учительским тоном провозгласила Ангелина Семеновна, с торжеством оглядывая присутствующих.

— У нее уже наступил реабилитационный период, Семеновна. Мы должны поддерживать коллег, а не насмехаться, — пожурил завхоза Евгеник.

— Пусть тогда с мешком ромашек ходит, а то еще бросится и отгрызет чего полезного. Хотя, если вы запустите ее в общагу к красноглазым, то я буду только за. — Женщина покосилась на Томаса. — Ничего личного, гадик.

— Да я и не обиделся, — невозмутимо откликнулся демон.

Аркаша и Маккин обменялись ошарашенными взглядами. Им и в головы не могло прийти, что их маленькая просьба вызовет такую движуху.

— Что делать будем, коллеги? — Рука Скального то и дело непроизвольно тянулась к свиткам на столе, но директор всякий раз отдергивал ее, борясь с соблазном вернуться к общей организации.

— Моросящий может жить вместе со мной. — Томас оттолкнулся от стены и неспешно двинулся к столу. — Моя комната самая крайняя. Полагаю, при должном ухищрении туда вместится раскладушка.

— Идея не лишена смысла. — Ангелина Семеновна провела в воздухе пальцем, словно изучая видимую только ей схему. — Крайние комнаты в мужском общежитии Денеба — одноместные. Используем пустующий угол, и раскладушка вполне влезет. Тесновато, конечно, будет, но получше, чем в вариантах, предлагаемых доселе.

Плечи Маккина пошли волной, как будто тело юноши пронзила судорога. На лице выступила испарина. Взгляд остекленел. Безумие вернулось.

— Значит, больше вариантов нет? — Скальный с сомнением провел рукой по бугристой лысине. — Ну ежели Моросящий будет не против, то...

— НЕТ!

Скукожившийся от голода желудок встряхнулся и сделал пару нервных сальто. Аркаша сжалась от ужаса, потому что вдруг ощутила себя центром Вселенной: взор каждого находящегося в совещательной был обращен к ней. В будущем стоило сотню раз подумать прежде, чем выражать свое несогласие душераздирающим воплем.

— Я имела в виду. — Аркаша запнулась и с надеждой глянула на Маккина. Тщетно. Статуя Давида с его неприкосновенной святой частичкой наверняка показалась бы более живой, чем окаменевший и эмоционально истощенный русал. Он был явно не в том состоянии, чтобы спасать себя самостоятельно. — Сириус не должен проживать с Денебом. А как же адаптация, о которой вы говорили на собрании?

— Но вы — Смешанные. — От напора, возникшего с неожиданной стороны, директор растерялся. — Разные расы.

— Но мы — единый Сириус. — Аркаша набралась смелости и выпалила: — Если иного выхода нет, позвольте нам проживать вместе!

— Исключено. — Борзая возмущенно всплеснула руками. — И неприемлемо.

Поддержка пришла внезапно, но весьма вовремя.

— Я за, — ровным тоном сказал Немезийский, проигнорировав перекосившее выражение, появившееся на лице Карины Борзой. — Пусть их комната будет на особом контроле у Шаркюля, и тогда не придется ломать систему Ангелины Семеновны и организовывать великое переселение.

Евгеник Скальный мечтательно запрокинул голову. Он уже, не таясь, хватал со стола все свитки без разбору и любовно прижимал их к себе. Работа звала его, словно сирена заблудшего мореплавателя.

Окончательное решение оставалось за Скальным, и Аркаша воспользовалась припасенным козырем:

— Мы не будем проживать одни. С нами будет мой попечитель Гучебей Фонвизин де Скаляри Шестой.

— Вот вам и новый аргумент, — возрадовался Скальный. — На том и порешим.

— Я все равно против, — категорично заявила Борзая.

— Мое мнение вам известно, — сдержанно напомнил Немезийский.

— Теньковская будет проживать в одной комнате с Моросящим и точка. — Директор уронил свитки и с грохотом оперся руками на стол. — Вопросы?

— А кто из них самка? — осведомился Шаркюль, сморкаясь в рукав пиджака.

Ноги были не в ладах и совершенно не слушались хозяйку. Левая пыталась уйти в сторону в загадочном танцевальном па, правая уговаривала слиться с землей. Мрачная Аркаша, игнорируя позывы организма, плелась за Маккином.

Очередная поездка в лифте с Томасом иссушила последние капли в чаше ее терпения. Все эти демонские ухмылочки, косые взгляды, адресованные то ли ей, то ли Маккину, степень напряжения которого напоминала натянутую до предела струну. Благо, компанию им составил Эрнст Немезийский, проникновенно болтающий что-то о пользе мирного сосуществования, а иначе демон вполне мог вернуться к прерванной игре.

Проводив взглядом оптимистично настроенного заместителя директора, тащившего за собой Томаса и уверявшего хмурого демона, что им с ним «как раз по пути», Аркаша устремилась за русалом.

Движения Маккина были какими-то резкими и неровными, будто русала заменил робот с кучей неисправностей в основном механизме.

«Значит, демоны приводят его в ужас, — рассуждала Аркаша, не решаясь спросить об этом вслух. — Отличная новость, тут как раз целый факультет «красноглазых». Так и до паранойи недолго дожить. Но я ведь правильно поступила, что не позволила переселить его в комнату к Томасу? Маккин ни слова не сказал с того момента. А вдруг он бы все-таки предпочел жить с демоном, а не со мной?»

— Аркаш...

Сердце забилось быстрее. Волоски на затылке встали дыбом. Девушку захлестнуло волнение.

«Наверное, отругает меня сейчас за своеволие. Балда. Нашлась спасительница на его голову.»

— Аркаш. — Маккин повернулся к девушке и, превозмогая себя, улыбнулся. — Ты иди вперед. Я тебя догоню чуть позже.

— Почему?

Следовало оставить парня в покое, но упрямство взяло вверх над деликатностью. Не ожидая, что столкнется с подобными трудностями, Маккин растерянно задергался:

— Мне нужно идти. — русал заозирался, — нужно идти. — юноша махнул рукой куда-то в сторону, — туда.

— В окно? — бесстрастно уточнила Аркаша, ощущая себя безжалостным чудовищем, истязающим невинную жертву.

Маккин, смутившись, отвернулся и пробормотал:

— Не совсем. Но нужно идти.