— Уверен, ты не злой человек.

— А вы льстец, сударь.

С секунду ребята пялились друг на друга, а затем громко расхохотались.

— Чума! Давно не ощущала себя так легко.

— Это как? — заинтересовался Маккин.

— Как будто «не парься — все свои».

— Любопытное ощущение. Ой, опаздываем, Аркадия!

— Аркаша. Зови меня Аркашей.

— Не вопрос, миледи. Кстати, мы на месте.

На территории внутреннего двора главного здания обнаружилось белоснежное каменное строение без окон с высокими рельефными колоннами по бокам от входа.

— Неплохую тепличку в садике отгрохали.

— Ты про Турнирный Дом? Опережая твои вопросы, отвечу, что здесь находится самый большой спортивный зал университета, служащий как местом для собраний, так и для проведения внутришкольного турнира по чарболу.

— Полезная тепличка.

Аркаша вслед за Маккином направилась к распахнутой настежь двери. Из проема доносились голоса, смех и чье-то гортанное повизгивание. Переступив порог, девушка застыла на месте. Зал был полон под завязку. Первокурсники обосновались на пространстве от самой сцены, виднеющейся в конце зала, и до двери. На вновь прибывших внимания никто не обратил. Опоздавшим награда не положена. Оставалось жаться к стене и надеяться, что речь выступающих будет долетать и до последних рядов.

— Долго залипать будем? — осведомился незнакомый голос.

Аркаша и Маккин одновременно обернулись. Взгляд уперся в гигантскую морду ухмыляющейся безносой белки. Секундное замешательство, и затем пришло осознание, что это лишь рисунок на чьей-то футболке. Но если Аркашины глаза находятся на уровне грудной клетки собеседника, то какой рост у этого человека?

— Мешаете, — сообщил незнакомец.

Подняв голову, Аркаша едва успела удержать на месте челюсть — столь стремительно та стартанула по направлению к полу. Если бы рыбацкая лодчонка умела чувствовать, то именно такие эмоции она бы испытывала рядом с великолепным круизным лайнером.

— Огроменный, — вырвалось у девушки. Слегка покраснев, она кинула быстрый взгляд на Маккина, желая удостовериться, что близстоящие не расслышали ее невежливых высказываний.

Русалу было не до нее. Он то краснел, то бледнел, то вдруг столь же выразительно зеленел. Выражение его лица утешило Аркашу: не одной же ей ежеминутно испытывать шок!

Возвышающийся над ребятами исполин шевельнулся. Ожидаемого землетрясения не последовало, поэтому расшалившемуся воображению Аркаша мысленно погрозила пальчиком.

Фигура юноши заняла весь проем. Ему даже пришлось наклониться, чтобы не снести рыжей макушкой часть стены. Рыжей? Нет, это была не блеклая медь самой Аркаши, а что-то более хлесткое, живое, смачное. Короткая стрижка, рваная челка, торчащие во все стороны острые пряди, и все это богатство яркого, почти оранжевого цвета, будто похищенного из света заходящего солнца. На длинном лице расположились раскосые карие глаза, прикрываемые гигантскими мохнатыми бровями. Видать, ради таких бровок парочка тушканчиков сбросила свои кисточки с хвостов.

Шаг вперед. Краем глаза Аркаша заметила, как отодвигается от двери Маккин, сильнее натягивая на глаза капюшон. Здравое решение. Она была бы и сама не прочь нырнуть в сторону, чтобы освободить исполину путь, да вот только очнулась поздновато: гигант медленно, но верно успел оттеснить ее к самой толпе. При этом он продолжал сверлить ее взглядом — да еще каким! Он смотрел на нее с напускной сосредоточенностью, как на подошву, к которой прилипла жвачка.

«Черт, жуть-то какая». — Настроившись на головокружительный кульбит, который помог бы ей скрыться от пугающего парня, Аркаша уже примеривалась к зазору между студентами в последнем ряду и надвигающимся исполином, когда переполненное помещение вдруг содрогнулось от мощного вопля. Точно такой же вопль раздался перед тем, как в конфликт между ней и Ровеном вмешалась заместитель директора Карина Борзая, поэтому Аркаша ничуть не удивилась, услышав ее голос.

«Внимание, первокурсники».

Рыжий исполин поднял голову. Аркаша оглянулась, но сцена продолжала пустовать.

«Через минуту вас поприветствует Евгеник Скальный, директор Классического Университета Культурно-Углубленного Обмена. Прошу сохранять тишину».

Аркашин нос врезался в чей-то затылок. Издав еле слышный мяукающий возглас, девушка вернула голову в изначальное положение и сразу же поприветствовала носом белку на футболке рыжего исполина. Тот, услышав объявление, двинулся вперед с явными намерениями протолкаться сквозь толпу поближе к сцене. Вот только парень, похоже, запамятовал, что у него под ногами копошится вполне себе живое существо, которое не склонно впадать в лютый восторг от превращения себя в таранящий заборы мотоцикл.

— Мак... Макки-и-и-и, — пропищала Аркаша, чувствуя, как ее спина сталкивается со спинами ни о чем не подозревающих студентов, стоящих в последнем ряду.

Откуда-то сбоку вынырнул Маккин. Аркаша в безмолвной мольбе протянула ему руку. На лице юноши отразилось замешательство. Однако следует отдать должное русалу: после секундной внутренней борьбы он все-таки бросился вперед и крепко ухватился за Аркашину руку. К сожалению, пользы это не принесло. Маккин не только не сумел вытянуть бедолагу из ловушки, но и сам угодил в нее. Рыжий исполин, не обращая внимания на новый довесок, втемяшился в толпу, таща за собой и изо всех сил упирающегося в пол пятками русала.

В этот вечер Аркаша сполна «насладилась» всеми сокрытыми оттенками значения выражения «меня плющит».

К счастью, еще не протараненные студенты впереди мигом просекли ситуацию и вместо того, чтобы сначала огрызаться на наглеца, а затем, увидев кто этот наглец, быстренько затыкаться, просто-напросто расступались в стороны, вжимаясь в соседей. Аркаше оставалось только вовремя перебирать ногами, чтобы не оступиться. Руку Маккина она так и не отпустила. Периодическое «ой» русала, раздававшееся где-то за спиной исполина, подтверждало, что юношу слегка потрепало, но полностью лишить его решительности не удалось — он столь же сильно сжимал руку Аркаши в ответ.

Наконец пытка прекратилась. Девушка в последний раз тюкнулась носом в грудь исполина и в морду белки, с которой за эти недолгие, но мучительные секунды успела почти сродниться.

Отступив на шаг и, попутно вытянув потрепанного Маккина из-за спины рыжего исполина, Аркаша открыла рот, чтобы на сей раз нарваться по-крупному.

— Приветствую, цветы жизни! Добро пожаловать в новый дом!

Позабыв обо всем на свете, Аркаша развернулась на сто восемьдесят градусов и жадно уставилась на сцену.

«Евгеник Скальный! Ну и? Старец? Псих? Психованный старец?»

Много предположений роилось в голове, куча мыслей и уйма вариантов. Но ЭТО?!

На краю сцены стояла живая гора мышц не меньше двух метров ростом. Овальная голова с покрытой кожными буграми лысиной примостилась на мощной шее и на фоне огромного тела казалась непропорционально маленькой. Черная майка обтягивала каждый мускул груди, на оголенных руках красовались упругие шарики бицепсов.

— У меня комплексы, — пробормотала Аркаша, покосившись на рыжего исполина за ее спиной, а затем на внушительный силуэт Евгеника Скального.

— Это у меня комплексы! — шепотом возмутился Маккин, нервно приглаживая взлохмаченные волосы.

Евгеник Скальный обвел довольным взглядом собравшийся народ. Растянув рот в самодовольной улыбке, мужчина провел ладонью по лицу — чутка приплюснутому носу, двухдневной небритости вокруг губ и на подбородке, — словно стряхивая последние сомнения, и, хрустнув шеей, сложил руки перед собой. Поза, отталкивающая от общения, но в исполнении Скального отчего-то заставляющая проникнуться к нему странным доверием. Как к могучему дубу, чьи крепкие ветви и ствол сумеют защитить тебя от гибельных атак непогоды.

На накачанных руках директора от локтевого сгиба начинался черно-красный замысловатый узор татуировки, доходивший до плеч и ключиц, а затем продолжающийся где-то на груди под майкой.