— Э, спасибо как бы.

Еле волоча ноги от усталости, Аркаша потащилась по ступеням на четвертый этаж в поисках заветной комнаты номер четыреста семнадцать.

«Слишком чисто для женской общаги. Прямо-таки возмутительно чисто».

Преодолевая пустой коридор и то и дело отвлекаясь на приглушенную возню за многочисленными дверями, девушка наконец добралась до цели. Безумная безносая белка господствовала и тут. Ее бронзовая голова величиной с кулак расположилась посередине двери. Выпученные глазки с жутковатой проницательностью ловили в фокус любого, осмелившегося остановиться перед ней. На высунутом беличьем языке поблескивали золотистые цифры — «четыреста семнадцать».

— Дом, милый дом, — едва слышно пропела Аркаша, беззвучно проворачивая ключ в замке и проскальзывая внутрь.

Огромное окно напротив двери. Комната была настолько крохотной, что казалось, сделай еще пару шагов и пройдешь сквозь невидимое стекло, чтобы ухнуть вниз, к далекой земле. Размер комнаты визуально уменьшал большой дубовый стол у окна с парой стульев и тяжелая темно-синяя портьера, «подпоясанная» плотными серебристыми нитями. У стен с обеих сторон примостились односпальные кровати, застеленные покрывалами цвета морской воды. Прямо за входной дверью в стене укрылся шкаф с ручками в виде головы вездесущей белки.

Аркаша осторожно прикрыла дверь и шагнула к кроватям. На левой на покрывале уже лежали чьи-то вещи, поэтому девушка стала поворачиваться к правой, когда внезапно ее внимание привлекла одна весьма интересная деталь...

Не доверяя собственному зрению, Аркаша пару раз моргнула и один раз с силой надавила пальцами на веки. Однако картинка не изменилась. На покрывале продолжали свое томное лежание черные плавки и черные гидрошорты. С фиолетовыми полосками. Мужские. Совсем мужские.

Еще большую фееричность ситуации придал скрип ранее не замеченной двери, что едва не заставило Аркашу поседеть. В комнату, пошатываясь, вошел человек. Уже готовая заорать Аркаша, захлебнувшись собственным беззвучным воплем, ошарашено уставилась на комично изогнутую фигуру.

Поднятые руки обвивала плотная белая ткань, полностью скрывающая голову и половину обнаженного мужского торса. Секунду спустя Аркаша признала в ткани рубашку. При последующем осмотре обнаружилась еще одна смущающая деталь: помимо белой рубашки, которая, похоже, в буквальном смысле пленила незадачливого владельца, из одежды упомянутый мог похвастаться разве что махровым полотенцем на бедрах.

Ослабевшие пальцы непроизвольно разжались, и спортивная сумка с грохотом повалилась на пол. Фигура в полотенце дернулась и повернулась на шум.

— Кто там? — Голос, который услышала Аркаша, был приятным и успокаивающим, как шум прибоя.

— Э…

— Кто? — не понял субъект в полотенце. — Сосед, ты?

Аркаша растерянно посмотрела по сторонам и, сглотнув, выдала:

— Угу.

— Слава Морской Звезде, — обрадовался застрявший. Левая пятерня, изловчившись, выскользнула из рубашечного плена и сделала пару приветственных взмахов в сторону предполагаемого местоположения новоявленного соседа. — Не поможешь, а?

«Вот я попала».

Глубоко вздохнув, Аркаша нерешительно приблизилась к обнаженному пленнику.

— Поторопился, пуговицу не расстегнул да так и натянул на голову, — виновато сообщил он. — И тут застрял. Засада. Смешно, знаю. Но рубашку не хочется рвать.

— Э… — Аркаша отпрянула, потому что юноша начал вертеться, пытаясь встать так, чтобы нежданному помощнику было удобнее стягивать с него рубашку. Перед носом девушки мелькнули мышцы спины.

«Очень. даже очень» — неразборчивые мысли примерно такого содержания внезапно стали бессовестно заполонять Аркашину голову. Что за странные чувства? В прежние времена, кажущиеся теперь далекими и лживыми, она была частью баскетбольной команды школы и часто наведывалась в раздевалку к парням, чтобы обсудить новую стратегию или поболтать о видеоиграх. Никаких стеснений, воплей или грязных высказываний в свой адрес она никогда не слышала. Коля и остальные относились к ней по-свойски, проще говоря, не видели в ней девушку. Сама Аркаша была не против такого отношения, потому что признание «своим» она воспринимала как знак доверия, а доверие — залог прекраснейшего взаимодействия на игровой площадке.

К слову, столь обыденное отношение несло в себе и частичку общей расслабленности: парни, абсолютно не заботясь об элементарной деликатности, прямо при Аркаше скидывали с себя спортивные брюки, срывали потные футболки и, закинув на плечо полотенце, голышом шлепали в душ. Все было столь по-домашнему просто, что девушка никогда особо не задумывалась о том, что, возможно, подобное поведение скорее свойственно детсадовским карапузам, а не подросткам периода полового созревания.

Теперь же ощущения были совершенно другими. Крепкое тело перед ней чарующе изгибалось, пытаясь выпутаться из захвата рубашки. Под светло-золотистой кожей перекатывались мышцы, — ее гладкость граничила с ровным слоем снега, по которому легко могут скатиться стремительные сани.

Аркаша шлепнула себя по лбу сначала одной, потом второй ладонью — лишь бы занять себя чем-то и не позволить вездесущим рукам вновь встать на путь познавания неизведанного, как это случилось с парнем-котом и его пушистыми ушами. Не хватало еще, чтобы она, не сдержавшись, начала лапать и этого полуобнаженного незнакомца в попытке проверить столь ли гладка его кожа на ощупь, как кажется на первый взгляд.

Из-под рубашки донеслось жалобное мычание.

«Ой!»

Собравшись с духом, Аркаша вцепилась в мягкую ткань и осторожно потянула рубашку на себя. Наконец из плена вырвалась взлохмаченная шевелюра песочного, почти желтого оттенка.

На первый план мгновенно вышла нетривиальная ассоциация: роскошный мужчина, вылезающий из торта. Влияние тети Оли угадывалось на раз. Когда Аркаше было семь лет, Ольга Захарова на протяжении недели ныла о том, что ей безумно хочется получить на день рождения гигантский торт с «мускулистым сюрпризом» внутри. В то время Аркаша с энтузиазмом поддерживала идею тети о торте-гиганте, но совершенно не понимала практического применения «красавчика внутри вкуснятины».

— Вот так! — восторжествовала вынырнувшая из тканевой ловушки голова. — Спасибоч...

Аркаша осторожно улыбнулась, стараясь не опускать взгляд на оказавшиеся на свободе грудные мышцы и лукаво сползающее с бедер собеседника полотенце.

— А...

— А? — на автомате повторила девушка.

И тут парень заорал что есть мочи. Аркаша, в свою очередь, в стороне не осталась и поддержала его оглушительным визгом.

— Что... Что ты делаешь в моей комнате?!

— Это вообще-то мои слова! — искренне возмутилась Аркаша.

— Как ты проникла сюда?!

— И это тоже мои слова!

— Что ты хочешь со мной сделать? — С весьма забавно перекошенным лицом юноша ухватился за устремившееся к коленям полотенце, одновременно отпрыгивая за угол кровати и кидая в девушку свои гидрошорты.

Паника моментально уступила место возмущению.

— Чудеса да и только, — съязвила Аркаша, стряхивая с головы мужские шорты и с угрожающим видом складывая перед собой руки. — Как смог двухметровый здоровенный парень заставить меня, тщедушную болонку, чувствовать себя этаким развратным маньяком? Мастерство.

— Девушка, может, вы не заметили, но это моя комната, — промямлил юноша, бесславно прячась за рубашку, от которой только что освободился.

— Поспорим?

И без того напуганный парень струхнул еще больше, когда Аркаша стала трясти перед ним ключом с позвякивающим брелоком.

— Видал? Мне ключ дали от этой комнаты.

— Но это мужское общежитие!

Брелок на ключе дернулся в последний раз. Аркаша погрузилась в размышления, на мгновение забыв о бесштанной компании.

— Тот гоблин в костюме. Он сказал «Теньковский», а не «Теньковская». Неужто в списках я значусь как парень?

— Понятия не имею.

— И он что, принял меня за парня?

— Понятия не имею.