— Стой! Куда? — остановил меня тот, что с мечом.

— С каких пор в храм стала пропускать стража?

— С тех пор, как в боярское сословие стали записывать всякое быдло, — брезгливо скривился второй.

А меня тут знают. И совсем не уважают. И вот как с такими людьми можно спокойно разговаривать?

— Еще одно слово в подобном тоне и я прибью твои кишки к этим воротам, — пришлось придавить наглецов ментально, чтобы не доводить до серьезного обострения. Плохой тон — начинать разговор с кровопролития.

— Не горячись, боярин, — побледнев, вмешался второй, — Храм сегодня не работает. Жреческий суд.

— Именно по этому поводу я и прибыл. Доложите обо мне Радомиру. Как я понимаю, представляться мне не надо, — и я доброжелательно улыбнулся, отчего парочка побледнела еще сильней, потеряв весь свой лоск. Но тем не менее духу возразить мне, у того что с мечом, хватило.

— Боюсь, это ничего не даст. Сегодня на территорию Храма могут войти только жрецы и Великий князь, как гость.

— Боюсь, я зайду туда в любом случае, — продолжал улыбаться я, хотя во мне начала закипать дикая ярость — эти твари не оставили ребенку даже надежду на защиту, — Только сделаю я это мирно, или пролив кровь, вот в чем вопрос. И начать мне придется с вас, господа. Так что, доложить об мне — в ваших интересах.

— Хорошо, боярин. Но Верховный будет очень не доволен.

— А мне плевать, — оскалился я.

— Путята, доложи о прибытии боярина Раевского.

Пытавшийся оскорбить меня хам испарился, как по волшебству. А напарник его начинает вызывать у меня уважение. Видно же, что не по себе парню. Но ведь остался со мной, отправив с докладом товарища и выведя того из-под удара, случись конфликтная ситуация.

— Могу я узнать твое имя, сударь?

— Младший жрец Перунова круга Персвет, из рода Морозовых.

— Достойное имя, и род достойный.

— Благодарю, боярин.

— А напарник твой?

Парень замялся, но все-таки ответил:

— Отрок Любомир Белыня, рода Белозерских.

— Белозерских?

— Младшая ветвь, — нехотя уточнил Пересвет.

— Ясно, — я, усмехнувшись, покачал головой. Оказывается, высокомерие и непомерная гордыня присуща всем отпрыскам рода Белозерских. А я думал это только Дарья у них такая избалованная стервочка. Зато понятно, почему благодарности за спасение дочери от главы не дождался. Не по чину ему было. А потом, когда пошли слухи, что мы с ним вскоре станем совершенно равны, гордость не позволила. Только все равно, подходы красавиц на счет свадьбы-женитьбы в картину не укладываются. Может все-таки личная инициатива? Сомнительно. Что-то я упускаю, что-то не учитываю. Какие-то нюансы. И чтобы их уловить, надо вариться в этом великосветском котле с самого детства, и не одно поколение. А я действительно по факту выскочка.

Пока размышлял, появился Любомир:

— Следуй за мной, — интонации на грани приличия, но да ладно. Учту на будущее, что с Белозерскими роду Раевских не по пути. А пока пусть потешит свое самолюбие.

Только попав внутрь, я понял и осознал, почему Храм носит такое название. Здесь действительно были собраны все Боги. Нижний круг был разделен колоннами на секторы, в виде солнца. По центру пылал явно магический огонь, создавая еще большее сходство со светилом. Каждый сектор отводился своему пантеону. Я узнал только скандинавский, славянский и… эллинский⁈ Остальные пять пантеонов остались для меня загадкой. Надо будет поинтересоваться потом. Но явно не у моего сопровождающего, который, ступив под своды храма, раздулся от собственной важности словно жаба. И куда только девался недавний страх?

Миновав центральный зал и поплутав по лабиринтам коридоров, долго поднимались по широкой каменной винтовой лестнице. Потом еще один лабиринт и, наконец, меня привели в точную копию нижнего зала, только поменьше и уютней. Белыня, напоследок толкнув меня в спину, тут же скрылся, захлопнув у меня за спиной створки дверей. А я оказался под пристальным вниманием мужчин и женщин, восседающих на удобных скамеечках расположенных по кругу у ног статуй Богов. Напротив входа, через который я зашел, на возвышении расположилось отдельно стоящее кресло, в котором вальяжно развалился сухопарый старик в ярко-алом, с белой меховой оторочкой по подолу, балахоне. Я так понимаю Верховный жрец — Радомир. Из рода Лодброков, кстати. Если не ошибаюсь, двоюродный дед нынешнего Великого князя. Видимо, одна из причин, по которой Ингвар просил обойтись без кровопролития. Да и мне не с руки ссориться с правящим родом. Они, конечно, ребята ушлые, своего не упустят. Но Лодброки единственные, кто до сих пор сдерживал все данные мне обещания.

Корявые, изломанные артритом пальцы старика нервно подрагивали, а взгляд, буквально, прожигал меня насквозь:

— Как ты посмел угрожать служителям Храма⁈ — низкий, густой голос Верховного разнесся эхом под сводами зала. Они что, меня попугать решили? Ну-ну, удачи! Проигнорировав вопрос, я поискал глазами Сольвейг. И не нашел. Обернувшись, заметил узенькую нишу, перекрытую решеткой и девочку, вцепившуюся в железные прутья. Рядом с нишей на мягком удобном креслице расположился напыщенный хлыщ лет двадцати пяти, увешанный золотом и с перебинтованной рукой.

Под злобными взглядами жрецов я подошел к клетке:

— Я знала, что ты за мной придешь! — прошептала Сольвейг, торжествующе поглядев на пижона.

— Лучше бы было обойтись без этого, — буркнул я, магией сбивая хлипкий замок на дверце клетки, — Это его что ли ты цапнула? — я мотнул головой в сторону перебинтованного.

Его, — улыбнулась Сольвейг. Внезапно зрачки девочки расширились, отражая синее пламя, и мою спину ожгло космической стужей. А силен старик! Один амулет к демонам.

— Это объявление войны роду Раевских? ­– я вперился в Радомира взглядом, придавив окружающих жутью. Слева от меня кто-то ойкнул, послышался характерный звук и запахло… Нехорошо так запахло, не должно так вонять в храме.

— Как смеешь ты, ничтожный, вмешиваться в суд Богов⁈ — и, правда, мощный старикан. Чувствуется в нем звериная ярость, такая же, как у Ингвара. А вот, у Олега такой нет. Пока нет.

— Суд Богов⁈ — я с иронией осмотрел жрецов, — Или судилище возомнивших о себе их слуг⁈ И по какому праву Вы держите дворянку в клетке? — Сольвейг удивленно уставилась на меня, прикусив кулачок.

— Лжец! Она простолюдинка! — хрыч ткнул в меня корявым пальцем, и по залу прошлась волна стужи.

— Герда и Сольвейг Фискаре были приняты мной в род младшей ветвью. Все претензии к ним — суть есть претензии ко мне, как к главе рода. Боги свидетели!

— Мы не знали, — глаза Радомира все так же полыхали яростью, но голос уже не был таким уверенным.

— Для этого я здесь. Тебя ввели в заблуждение, Верховный жрец, — да, я лукавил — ритуал принятия в род мы с Гердой провели буквально перед самым моим отъездом в Храм. И то, женщина согласилась, только ради того, чтобы спасти дочь. Но формально я не солгал ни в одном слове. Поэтому уверенно продолжил: — А раз обманули в этом, могли обмануть и в другом. Так ведь?

Старик скривился, но нехотя кивнул.

— Это не дает тебе права угрожать Храму.

— Я заплачу виру по правде, Верховный, — пожал я плечами. Я никого не убил, не ограбил, так что даже если у жрецов взыграет алчность, большой вира не будет.

Радомир поджал сухие сизые губы и спросил:

— Ты хочешь обвинить кого-то из жрецов во лжи?

Я зло улыбнулся.

— Я⁈ И в коем случае? Я хочу суд Богов с теми жрецами, что судили поединок княжны Бежецкой и боярича Нездина. Ну и с этим, — не глядя ткнул пальцем в сторону вонючки.

Старик кхекнул и зло посмотрел на своих подчиненных. А вот и троица слепых судей! Посвященный Хель добродушный толстячок тут же осунулся и побледнел. Полненькая милашка в зеленых одеждах ожгла меня ненавидящим взглядом. Да, с этой красоткой я бы за один стол не сел. Отравит, как пить дать. А вот служитель Одина смотрел прямо и с вызовом. Неужели не при делах? Или так уверен в себе?