Всю дорогу девчушки крутили головами, восхищенно разглядывая улицы огромного города. Жалко их. Кроме женской юрты и степи ничего не видели, ничего не знают, не умеют. Ерунда, выучу! К Сольвейг учителя должны приходить, вот и пусть вместо одной, учат четверых. Сколько надо ­– заплачу. А встанут в позу ­­ других найму. Проф поспособствует.

Не доезжая метров сто до дома, остановился. Из трубы над крышей поднимался дымок. Это что еще за новости⁈ Опять Лобанов инициативничает⁈

— Так, красавицы, — я обернулся к девочкам, — Всё как обычно. Сидите здесь, никуда не выходите, ни с кем не разговариваете. Если кто-то, кроме меня, попытается открыть машину… Хотя, все равно не услышу. Давайте-ка на пол и замрите. Нет вас здесь.

Мелкие послушно сползли с дивана вниз и замерли на половичках, свернувшись калачиками. Сорвал с пассажирского сидения лохматый чехол и набросил его на девчонок. Годится. Если заглянуть в салон с улицы, может показаться, что на полу лежат вещи накрытые тряпкой. Воры замки быстро не вскроют, а кому посерьезней мои шмотки не интересны. Им нужен я. Да и задерживаться надолго не планирую. Только разберусь — кто это такой наглый в чужом доме так вольготно себя чувствует, и обратно.

В калитку заходить не стал. Мало ли какие там сюрпризы могут быть. Перемахнул через забор к соседям, а там уже в свой двор. Портьеры на окнах задернуты, сквозь щель видно, что в холле горит свет. Попытался заглянуть внутрь. Ничего не видно. Узенькая полоска стены и часть портрета Кракена. Так и не снял, руки не дошли.

Ну и что делать? Да, в конце концов, что я сам себя накручиваю⁈ Не таясь, по-хозяйски подошел к двери. Надо же — открыто! Ну и кто тут у нас такой смелый? Я был готов ко всему. К атаке убийц, заглянувшим в гости коллегам Кракена, костоломам князя Лобанова, гвардейцам Ингвара. Но вот нарваться на две пары заплаканных глаз не был готов совершенно.

— Зоряна⁈

Княжна вскочила и, издав протяжное рыдание, бросилась мне на шею. Ее спутница худенькая, какая-то высохшая женщина без возраста, наоборот, вжалась в кресло, подтянув к груди острые, как пики колени.

— Федя, Федечка, — всхлипывая причитала Зоряна, тесно прижимаясь ко мне, прошу заметить, весьма соблазнительными выпуклостями. Только вот не похоже, что Бежецкая-младшая решила меня соблазнить. Скорее девочка опять вляпалась в какую-то историю. Я с трудом оторвал вцепившуюся в меня, как клещ блондинку:

— Так, Зоряна Ярославна, — я сурово посмотрел в заметавшиеся в испуге голубые глаза, — Давай, ты успокоишься и расскажешь, какого демона тут происходит?

Девушка судорожно втянула в себя воздух, успокаивая рыдания и ломающимся от слез голосом выдохнула:

— Сольвейг в тюрьму посадили! Храмовую! Завтра суд! Из-за меня! — и опять разразилась рыданиями.

Нет, все-таки в бытность мою графом, с графством нам с Жанет повезло. Со всех сторон окруженный горами клочок земли, на которой кроме винограда ничего не росло. И воинственные горцы, готовые перегрызть глотку любому, кто покусится на их оплетенные лозой скалы. Потому и с пауками-аристократами у меня особых конфликтов не было. Я им давал вино, коньяк и бренди они мне давали золото. В интриги и схватки за место рядом с троном я не лез. Втянуть, конечно, пытались, но довольно лениво. Опасались, что решу урвать свой жирный кусок. Войско у меня было хоть и маленькое, но хорошо обученное и свирепое. Так что, изъяви я такое желание, можно было бы и повоевать. Иногда, даже приходилось. Но в меру. Когда уж совсем девать некуда было, или конечный результат давал неоспоримые выгоды, превышающие потери от войны.

Я к чему это? Да просто надоело! Я в великокняжеской вотчине не пробыл и пары месяцев, а меня уже пытались убить, пленить, ограбить, подмять под себя, а теперь еще и покусились на моего человека. И если Кракен забирал в рабство никому не интересную нищенку из трущоб, то храмовники прекрасно знали и понимали, что Сольвейг не простой ребенок. Их даже не остановило, что явилась она с княжной Бежецкой. Но с этим фактом пусть князь Ярослав разбирается. А Зоряна уже получила от меня выговор, думаю, еще и от родственников достанется. Не пороли ее в детстве, а зря. Какого демона она потащила с собой на дуэль ребенка, да еще и простолюдинку⁈ Хотя чего ожидать от наивной дурочки, всю жизнь прожившей под защитой семьи. Одна Валькирия чего стоит. А ведь есть еще и братец, который, как я слышал, тоже еще тот оторва и в своей младшей сестренке души не чает.

Я, конечно, понимаю, что юная княжна совсем блондинка, то есть абсолютно. Но ведь летние приключения в Заброшенных землях должны были чему-то ее научить⁈ Неужели в эту милую головку не залетела мысль, что не просто так вызов состоялся именно тогда, когда никого из семьи и влиятельных подруг не было в Або⁈ Вопрос риторический. Куда там, о чем-то думать. Задета честь рода. Юная кровь вскипела, и получилось, как получилось.

Согласен. Дуэли было не избежать. Но ведь можно было перенести поединок⁈ Отложить⁈ Или самой назначить место, а не идти на поводу у провокатора⁈ Подстраховаться⁈ Дождаться кого-то из родственников⁈ Нет! Невместно! Бежецкие не бегают от боя! В результате, едва не погибла сама и подвела под судилище ребенка. Сольвейг я вытащу в любом случае. Только не хочется связываться с Богами, да и с их служителями тоже. Впрочем, плевать. Да и не думаю, что здесь замешаны какие-то высшие силы, слишком мелко для них. Скорее всего, жрецы решили срубить легких денег.

Подозреваю, подобный бизнес у них поставлен на поток. В смертельных поединках они вряд ли стали бы рисковать, слишком велика вероятность серьезных разбирательств. А бои в песочнице среди молодых забияк повернуть в нужную сторону вполне возможно. Ну, проиграла девчонка парню. Что тут такого? Так получилось. Она не боец. Лекарь, как и ее противник. Если бы не моя подопечная, никто бы и не заметил вмешательства в ход дуэли. А что там юной княжне показалось, кого это интересует? Показалось и показалось. За ходом боя следили жрецы. Целых три штуки. А значит и сами Боги. Кто будет спорить с Богами? Они и Сольвейг схватили, потому что испугались огласки. А значит, девочку уже приговорили. Ну, это мы еще посмотрим.

За невеселыми мыслями не заметил, как добрался до великокняжеского дворца, сияющего иллюминацией в начинающих сгущаться сумерках. Роскошные лимузины величественно подкатывали к главному крыльцу, выталкивая из своих уютных, пахнущих кожей и дорогим парфюмом, салонов разодетых франтов и красавиц. На крыльце толпятся лакеи, с глазами цепных церберов. Явно из ведомства князя Лобанова. Они встречают прибывающих гостей и уводят их в ослепительно сияющее великолепие княжьих палат.

Балы, красавицы, лакеи, юнкера,

И вальсы Шуберта, и хруст французской булки,

Любовь, шампанское, закаты, переулки,

Как упоительны в России вечера.

Здесь не Россия, да и про Шуберта тут никто не слыхал. А в остальном все то же самое. Особенно громко и мерзко хрустит булка. А в десятке кварталах отсюда начинается беспросветная нищета. Покалеченные войной или изнурительной работой люди сидят, кутаясь в лохмотья, на ледяной мостовой выпрашивая у таких же бедолаг корку хлеба. Жалко ли мне их? Нисколько! Они для меня никто. К всеобщей справедливости и счастью для всех я не стремлюсь. Но и эти напыщенные индюки ничего, кроме презрения у меня не вызывают. На цацки, навешанные вон на той матроне, можно экипировать полк. Только кому это надо? С мятежниками и интервентами пусть разбирается Великий Князь. А рода будут делать на этом свой небольшой, а кто-то и большой, гешефт. Хотя, не мне их судить. Я тоже вовсю пользуюсь моментом. Только княжество для меня не Родина — очередной мир, очередная страна, где мне волею судьбы пришлось осесть. А для них? Пожалуй, тоже. Понятие Отчизны для аристократов эфемерно. Сначала род, потом все остальное. А благородство и честь и вовсе в конце списка.

В дальнем углу банкетного зала, у столиков с напитками, заметил старпома и нескольких офицеров с «Сокола». Друзьями мы так и не стали, но не подойти поздороваться, было бы неприлично.