В 1420-х годах заканчивается многовековой период формирования образа феномена ведьмы. К 1430 году образ ведовства почти окончательно сформировался, и в последующие полвека он положил начало настоящему безумию.

XV век стал свидетелем небывалого распространения литературы о ведьмах и судебных процессов над ведьмами. Отчасти эта геометрическая прогрессия феномена ведьм может быть объяснена упадком тех идей и институтов, которые скрепляли средневековое общество. Лишенные чувства защищенности, люди отвечали паникой, которая в то конкретное время вылилась в страх перед ведовством. Другими словами, ведовство стало реакцией на те аспекты эпохи, которые в целом считались позитивными и в совокупности известны как Возрождение.

Обращение к античности и неоплатонизму в эпоху Возрождения поспособствовало сначала в интеллектуальных кругах, а затем и в целом распространению магического мировоззрения. Это, в свою очередь, значительно повысило интеллектуальную респектабельность веры в колдовство, пока, в конце концов, противостоять ей не стало весьма проблематичным. Тревор-Ропер утверждает, что ведовство и высокая магия сильно отличаются друг от друга: первое происходит от аристотелизма, а второе – от противоположного ему неоплатонизма. В теории он прав. Однако Тревор-Ропер рассуждает с точки зрения современного человека, считая, что инквизиторы XV века были способны точно так же анализировать и видеть разницу между этими двумя понятиями, как он сам. Независимо от того, насколько несвязанными были эти два явления по сути, они были связаны в том отношении, что представляли сходный облик как для народного, так и для церковного сознания. То, что вспышка ведьмовской истерии XV века совпала с возрождением высокой магии, – не случайное совпадение, ведь церковная власть одинаково сурово карала как магов, так и ведьм, считая их всех еретиками.

Время с 1427 года, когда начала публиковаться литература о ведовстве, и до 1486 года, даты выхода в свет зловещего «Молота ведьм», было периодом, когда образ ведьм оформился окончательно. Разрозненные прежде идеи теперь слились в единое целое. Малефициум иногда все еще рассматривали обособленно, иногда в сочетании с ведовством, но именно в ведовстве еретическое полностью слилось с фольклорными элементами, такими как дикая охота, поэтому уже было затруднительно отличить судебные процессы над ведьмами, в которых ересь преобладала над другими элементами. Степень влияния суеверий из альпийских регионов на веру в ведьм была преувеличена[398]. Распространение классического еретического ведовства началось с равнинных территорий Европы, где ересь имела большое влияние, и только затем распространилось на более отдаленные регионы, такие как Альпы[399].

Число судебных преследований и казней ведьм чрезвычайно возросло на протяжении XV века[400]. Каноническое право еще четко не установило процедуры преследования ведьм, но позволяло как епископальным судам, так и инквизиции либо совместно, либо по отдельности возбуждать дела против ведьм. Епископальные суды больше занимались процессами по делам о ереси, чем любой другой институт власти, и их участие в процессах над ведьмами до тех пор было преобладающим. Однако в XV веке деятельность инквизиции в преследовании ведьм возросла настолько, что число дел, рассматриваемых епископскими судами и синодами, стало гораздо меньше, пусть и не в абсолютном выражении, а относительно[401]. Светские суды находились в необычном для них положении. Они всегда обладали юрисдикцией над малефициумом, но их права на ведения дел о ведовстве были под вопросом, поскольку малефициум считался разновидностью ереси. Большинство светских судов продолжало преследовать ведовство без привязки к ереси, но некоторые последовали примеру церковных судов, приравняв эти явления друг к другу[402]. На континенте светские суды часто применяли пытки, и приговоры, которые они выносили, были такими же суровыми, как и приговоры инквизиции. В Англии, хотя пытки иногда применялись в обход закона, они так и не стали стандартной процедурой[403].

Инквизиция, находящаяся под защитой канонического права и папства, доминировала в судебных процессах XV века в такой степени, какой не было раньше. Именно потому, что в каноническом праве не было четких положений о судопроизводстве в отношении ведьм, инквизиция расширяла свою деятельность так быстро, как только ей удавалось преодолеть или обойти сопротивление местных властей, епископальных или светских судов[404]. Подобное расширение полномочий было бы невозможным без поддержки папства. Деятельность пап XV века по поддержке инквизиции окончательно закрепила ведовство как преступление в каноническом праве, исключив его из сферы суеверий и магии и поместив в гораздо более серьезную категорию ереси.

В ряде булл папа Евгений IV (1431–1447) приказал инквизиции действовать против магов и прорицателей, чьи преступления он определил в терминах классического ведовства: жертвоприношение демонам, молитвы им и воздание почестей, осквернение креста, заключение договоров с дьяволом[405]. Буллы Евгения были самыми недвусмысленными из всех, что издавали папы в XV веке, хотя и его преемник Николай V (1447–1455) ясно дал понять, что инквизиция может преследовать колдунов и ведьм, даже если их связь с ересью сомнительна[406].

Еще одну лепту в феномен ведовства со стороны папства внес Иннокентий VIII (1484–1492), великий покровитель искусств и литературы эпохи Возрождения, который опубликовал свою печально известную буллу Summis desiderantes affectibus 5 декабря 1484 года.[407] Булла была опубликована в ответ на жалобы Генриха Крамера и Якоба Шпренгера, будущих авторов «Молота ведьм», которым нужна была поддержка Святого Престола для противодействия местным властям в Альпах. Важность Summis desiderantes всегда принималась историками; булла была включена в качестве апологетического предисловия в «Молот ведьм» и раз и навсегда установила, что инквизиционное преследование ведьм получало полное одобрение папства, и тем самым поспособствовала кровавым бойням следующего столетия. Тем не менее эта булла внесла меньший вклад в формирование самого феномена ведьм, чем «Молот ведьм» или булла папы Евгения IV. Помимо инкубов, заклинаний и малефициума, в булле не много классических проявлений феномена ведьм, включая шабаш и сопутствующие ему элементы. В других своих посланиях Иннокентий дал определение ведовству как ереси, но нигде не определял ведовство, используя основные его элементы[408]. Однако заявления Иннокентия VIII стали хорошим подспорьем для Генриха Крамера и Якоба Шпренгера.

Биографии этих печально известных инквизиторов хорошо известны[409]. Их знаменитый труд «Молот ведьм» (Malleus Maleficarum) получил свое название от прозвища, которым часто награждали инквизиторов: «Молот еретиков». Этот труд был написан в 1485 или 1486 году, опубликован в том же году с предисловием в виде буллы папы Иннокентия VIII и сразу же приобрел популярность среди инквизиторов и других представителей Церкви. Крамер был основным автором «Молота», роль Шпренгера (Инститорис) была относительно незначительной.