Ученик Климента Ориген высмеивал язычника Цельса за его абсурдные верования в то, что христиане приносили в жертву и ели детей, вызывали демонов и устраивали ночные пиршества, во время которых, после того как гасли огни, они удовлетворяли свою похоть с любым, кто находился рядом. Евсевий Кесарийский (ок. 350) защищал христиан от обвинений в кровосмешении и пожирании собственных детей, переложив вину на карпократиан. Считалось, что средневековые ведьмы редко убивали своих детей, но им, как и христианам первых веков, приписывали похищения чужих детей. Епифаний Кипрский (374–377) утверждал, что гностики ели сперму, а монтанисты приносили в жертву детей. Святой Иероним говорил, что монтанисты выпекали хлеб из муки и детской крови. Иоанн Златоуст (398–404) настаивал на том, что евреи приносили в жертву своих детей, а в V веке пресвитер Сальвиан обвинил гностиков в том, что они обрушили на христиан обвинения в кровосмешении и детоубийстве.

В своем трактате «Об обычаях манихеев[173]» святой Августин пишет о сексуальном распутстве этой секты, к которой он сам когда-то принадлежал. Здесь Августин рассказывает, что женщина пришла на манихейское собрание, веря в искреннюю веру и святость этих людей. Но когда избранные[174] вошли внутрь, один из них погасил свет и в темноте пытался принудить ее к греху, но женщина закричала и криком своим испугала его. Действительно, все избранные ждали, когда погаснет свет, чтобы предаться греху сладострастия. Другие примеры сексуального распутства манихеев описаны Августином в том же трактате и в его сочинении «О ересях»[175].

Очевидно, что в писаниях Отцов Церкви нашлось достаточно материала, чтобы питать воображение средневековых полемистов против ереси и ведовства. Обвинения в извращениях выдвигались на Востоке против евхитов[176], мессалиан, павликиан и богомилов с VII по XI век[177]. Около 1050 года византийский богослов Михаил Пселл утверждал, что евхиты или мессалиане убивали детей и добавляли их прах в пищу, что еретики поклонялись Сатанаилу, падшему с небес сыну Божьему, и что еретики устраивали оргии. Описание оргий у Пселла похоже на те, какие мы находим у Павла из Сен-Пер-де-Шартр и Адемара Шабанского, когда они рассказывают об орлеанских событиях[178]. И Пселл, и западноевропейские авторы обвиняют еретиков в том, что они сжигают и поедают детей, зачатых во время оргий; и в тех, и в других источниках утверждается, что оргии начинаются после того, как гаснет свет[179].

Таким образом, обвинения, выдвинутые против орлеанских еретиков, были в большей степени литературными клише, и все же от них нельзя просто отмахнуться. Хотя подобные обвинения позже стали стандартными в судебных процессах над ведьмами, на орлеанском процессе они прозвучали впервые на средневековом Западе. Почему старые описания еретического распутства Отцами Церкви вдруг оказались востребованы? Более того, почему Павел из Сен-Пер-де-Шартр и Адемар из всех известных им зловещих историй выбрали именно эти? Возможно, подражание Отцам не было только данью литературной традиции. Сами орлеанские еретики, которые были образованными священнослужителями, возможно, читали Августина или других Отцов Церкви и решили подражать тому, что те осуждали в своих трудах. Возможно, как и евхиты на Балканах, эти еретики действительно совершали тайные и не совсем пристойные обряды, которые источники затем впишут в существовавшую ранее литературную традицию. Важнее всего то, что идея еретических оргий теперь прочно укрепилась в средневековой Европе. Независимо от того, практиковали ли данные конкретные еретики эти ведовские обряды или нет, их упоминание в трудах современников является доказательством того, что феномен ведовства – восприятие ведовства человеком и, предположительно, вера в его существование – развился до такого высокого уровня[180].

Позднейшим еретикам в XI и начале XII века также предъявлялись подобные обвинения, однако они были менее разнообразны и детализированы, нежели орлеанский процесс. В Монфорте в 1028 году, если верить ненадежному свидетельству Глабера, еретики-реформисты были обвинены в идолопоклонстве; а в 1043–1048 годах еретики в Шалоне были обвинены в тайных сборищах и проведении «нечестивых обрядов». Более серьезным случаем было дело Альберика Бретонского в 1076–1096 годах: этот священник вымазал распятие экскрементами и облил алтарь кровью животных, затем собрал ее во флаконы и продал легковерным прихожанам как реликвию. Альберик, несомненно, не имел никакого отношения к ведовству, но то, что подобное происходило, указывает на царившие в обществе суеверия, невежество и богохульство, которые подпитывали идею о ведовстве. В Ивуа, близ Трира, в 1102–1124 годах еретики-реформисты были обвинены в проведении тайных собраний[181].

Самым важным событием первых десятилетий XII века была деятельность Танхельма в Нидерландах с 1110 по 1120 год. Танхельм был эксцентричным реформатором, который якобы раздавал людям воду из своей ванны как святую реликвию и который предвосхитил идеи еретиков-антиномиан, говоря о том, что в него вошел Святой Дух. Рассказы о том, что Танхельм председательствовал во время проведений оргий, на которых лишали невинности девушек в присутствии их матерей, сомнительны, но обвинения были выдвинуты, и люди им поверили. Опять же, возможно, самым примечательным аспектом его деятельности является свидетельство широкого распространения суеверий, поскольку Танхельм был чрезвычайно популярен и какое-то время даже имел некоторое политическое влияние[182].

Около 1114 года в Бюси-ле-Лоне, недалеко от Суасона, произошел судебный процесс, в материалах которого описывается самый полный набор ведовских атрибутов со времен суда над орлеанскими еретиками, и источники явно отчасти опирались на материалы процесса в Орлеане. Подсудимые еретики проводили свои тайные собрания в пещерах (в будущем – излюбленное место для встреч последователей люциферианства), где они оскверняли церковные таинства, а после завершения церемоний тушили огни (hisque extinctis) и предавались разврату, беспорядочно совокупляясь друг с другом. Мужчины вступали в половую связь с женщинами a tergo, то есть сзади (позиция, которая позднее станет любимой у дьявола на шабашах), и мужчины ложились с мужчинами, а женщины с женщинами[183]. Кроме того, как и в Орлеане, еретики взяли ребенка, сожгли его заживо и добавили его пепел в хлеб, который они употребляли в пищу во время ритуала. Позднее, в 1116 году, генрикиан обвинили в разврате с женщинами и маленькими мальчиками. В обоих случаях мифология оргий и каннибализма, появившаяся в орлеанском процессе, сохранилась и обогатилась новыми элементами[184].

В 1133–1136 годах в городе Сент-Трёйден произошел странный эпизод с участием огромного объекта, похожего на корабль. Крестьяне, возмущенные переселением ткачей в соседние города, заставили нескольких из них тащить странное транспортное средство на протяжении нескольких миль по сельской местности. Многие из тех, кто издевался над ткачами, сделали корабль объектом – возможно, шутливого, но безусловно богохульного – поклонения, и когда странный ритуал был завершен, они ускользнули в темноту, где предались разврату.

Лучший источник по ереси Понса, чьи доктрины 1140–1147 годов были похожи на доктрины генрикианцев, гласит, что он практиковал магию и поклонялся дьяволу. И он, и Пётр Брюи приказывали уничтожать кресты и отрекаться от них. Эдо из Бретани, осужденный в 1148 году как безумец и еретик, утверждающий, что он является Богом Сыном, предположительно творил дьявольское колдовство и заклинания[185].