— Акапелло? На улице⁈ Сырой текст с заготовкой под мелодию⁈ Дамы, представьте, затеяли вы пироги. Только-только завели тесто, ещё даже не вымесили, и тут прибегает кто-то и просит попробовать, хоть немножко. А потом разносит по улице слух, что пироги у вас так себе — непропеченные, да без начинки…

Переждав ещё одну волну смеха, на сей раз искреннего у всех, я продолжил:

— Кстати, насчёт пирогов. Скоро у меня на изнанке начнётся сезон сбора одной интересной ягоды. Сама по себе она слова доброго не стоит, больше всего на толокнянку похожа, но вот в пирогах, если правильно приготовить по секретному рецепту… Это просто волшебство и феерия. Недели через две-три можно будет попробовать.

— Это ты про «пирог пани Ядвиги»? — Подхватилась Маша. — Вот зачем ты напомнил⁈ Я же теперь слюной истекать буду, как минимум до обеда!

Подруги переключились на кулинарные темы, предоставив меня самому себе на оставшиеся четверть часа. В конце я оплатил счёт, который до академии показался бы мне огромным, но после гостиничного ресторана в Питере выглядевший чрезвычайно скромным. Дамы пытались выразить дежурный протест и желание заплатить самим, но, соблюдя приличия, мгновенно отступились. Я думаю, у них и денег-то с собой не было, кроме как на извозчика, и уступи я им — был бы большой конфуз, причём для всех.

Концерт оказался эстрадным, выступал ансамбль, собранный из недавних выпускников МХАТа, которые подрабатывали таким незатейливым образом. Собственно, поэтому неудивительным было присутствие в репертуаре нескольких «моих» песен — тут оказались и парочка «пиратских», и клён, который в девичестве дуб, и даже несколько преждевременная «Зима в избушке». Впрочем, публика приняла хорошо и зиму тоже. Тесть, который время от времени прикладывался к подаренной фляжке с горячим чаем (в котором, судя по всему, собственно чая была хорошо, если половина) пребывал в благодушном настроении, а «Регате» даже пытался подпевать, там, где про «сушите вёсла, сэр», но тёща это быстро пресекла, даже Вася не успела присоединиться к папе.

После представления отправились на обед в ресторане, где провели время за светской беседой, не касаясь дел, а потом разошлись, кто куда. Чета Мурлыкиных отправилась гулять по парку, радуясь приходу «бабьего лета», Ириска исчезла со словами, что «договорилась погулять с сокурсницами», и только Василиса отправилась с нами к уткам, она же и стала основной кормилицей. Ира, кстати, немало удивила всю семью, когда поступила в медицинское магическое училище. Будь у неё стихия Жизнь — взяли бы учить на целителя, с Природой тоже были варианты, а так будет либо помощником целителя (или как обозвал дед — медсестрой), либо лекарем — специалистом, который лечит, не воздействуя на пациента напрямую целительной силой своей стихии. Хотя её Вода, как она объяснила, хорошо помогает контролировать и состояние пациента в целом, и движение лекарств в частности. Например, направить его только к повреждённому органу. Ну, и усилила удивление, заявив, что собирается специализироваться на психиатрии. Да уж, прав был дед, насчёт тихого омута, в котором невесть что водится.

Уток, как я и говорил, кормила в основном Василиса. В продуктовой лавке нам намешали, по моему заказу, отрубей с небольшим количеством творога, а также нарезали колечками полдюжины морковок и кубиками — пару репок. Вот этим, вместо хлеба, мы и угощали пернатых. Причём маша бросила пару кусков репы и больше осматривала окрестности из-под полей новой шляпки (ценою чуть больше половины моего костюма), а от Василисы время от времени раздавался подозрительный хруст — похоже, она грызла морковку, предназначенную птицам. Она меня пугает — только что из-за стола ведь! Я понимаю, молодой, растущий организм — но куда помещается⁈ Или это из серии «трофеи — святое»?

После очередного оглядывания окрестностей Маша, наконец, увидела то, что хотела, и мы пошли кататься на прогулочном катере, слегка поломав планы — но погода просто уговаривала «закрыть сезон». Василиса увязалась с нами, прихватив с собой остатки птичьего корма, заявив, что на набережной все кормят, а другие птички «остаются голодными». Она даже сбегала к лотку зеленщика и купила кочан капусты, который всё время в пути до пристани и в ожидании катера рвала на куски, удобные для бросания птицам.

Катер не торопясь спустился вниз по течению вдоль одного берега, потом поднялся выше пристани вдоль другого, время от времени уравнивая свою скорость с течением, чтобы дать полюбоваться наиболее живописными уголками города. Но по нашей вине значительная часть пассажиров смотрела в другую сторону — на спектакль имени Василисы в исполнении её и чаек. Эти наглые пернатые хватали в воздухе корм, но шарики из отрубей рассыпались в их клювах и лапах, а морковку и капусту они сами отбрасывали в сторону. При этом птицы отчаянно матерились на своём языке, Вася ругалась на них (оставаясь при этом более-менее в рамках приличий) и пыталась забросить еду уткам в обход летающих хищниц. Надо сказать, те не были дурами и выстроились клином в отдалении от кораблика вниз по течению, подбирая из воды плававшую на поверхности еду. Кульминация спектакля наступила, когда одна из чаек посадила пятно на шляпку Василисы, а та в ответ метким броском корзины повергла осквернительницу в воду. Исполнив жест победителя, Вася, под аплодисменты кое-кого из зрителей, благоразумно ретировалась под крышу.

На берегу неугомонная девчонка забрала у Маши её комплект ключей от нашего дома и, получив от меня горсть мелочи на проезд, помчалась «проведать Мявуню». Прислуга ушла на выходные, так что пришлось расставаться с ключами, благо, есть запасные, а эти Василиса обещала вернуть завтра после гимназии. Вот уж где егоза, такое ощущение, что у неё внутри спрятан генератор энергии, на зависть любому макру. Не удивлюсь, если у неё при инициации откроется Огонь с немалым потенциалом. Или Молния. Мурка моя в ответ на это заметила:

— Возможно. Или станет первой в истории одарённой со стихией «Заноза». Возможно даже со вторичной стихией «Заноза в заднице».

Ох уж эти взаимоотношения между сёстрами…

После речной прогулки как-то быстро стемнело, мы ещё погуляли под фонарями по парку и по центру города, а после двинулись в ресторан Дворянского собрания, не столько чтобы поужинать, сколько посидеть там в расслабляющей обстановке. Но и полакомиться чем-то, что не по силам ни кухарке, ни Мурке тоже, конечно, хотелось.

Домой вернулись уже после десяти вечера, с лёгкой приятной усталостью. Кошка была накормлена и заиграна до состояния «лапы не держат», Василиса, разумеется, уже вернулась к себе домой, так что никто и ничто не помешало добраться до главного номера сегодняшней программы — моей супруги…

Утром моя радость вспомнила про ту блёсну, что я забросил её вчера в кафе.

— Юра, а что ты там за песню новую такую сочиняешь? Ну, где много работы для композитора?

— Лапа моя, давай вечером? Сейчас поработать всё равно не успеем, а на скорую руку же не объяснишь, ты это лучше меня понимаешь!

Вечером, однако тоже не получилось, что только подогрело любопытство, но ничего не поделаешь: буквально через десять минут после моего возвращения с занятий напротив крыльца остановился трёхосный грузовик моей работы, приписанный к шкловскому заводу, из кабины которого выбрался отставной поручик, который уже сменил мундир на штатский костюм. И правильно — он теперь не на службе Империи, а у меня, я же не настолько возгордился, чтобы собственную форму придумывать.

«Ты не совсем прав, Юра — как-то дружинников от прочего люда отличать нужно, в том числе от всякого рода охотников и добытчиков. Причём отличать не только тебе. Так что некое подобие формы вводить придётся, как и знаки различия».

«За что мне ещё и это⁈»

«Ладно, я тут набросаю варианты на досуге. Что бы ты без меня делал, хе-хе!»

В три пары рук — я, Иван Антонович и шофёр, который хотел было сачкануть, но увидев, что барон лично выгружает скарб, нехотя к нам присоединился — быстро перекидали подарки, гостинцы и пополнение моего личного погребка из кузова в прихожую. Далеко носить смысла нет: завтра утром большую часть будем забрасывать в фургон.