«Что ты там говорил про час-полтора от имения до Могилёва?»

«Я говорил полтора-два, час — это если повезёт с погодой».

«Что для этого нужно?»

«Мотор нужен, остальное всё от него пляшет. Основные параметры конструкции я наизусть помню — там и помнить-то особо нечего, но сделать сразу идеально „вылизанный“ вариант палевно, да и подгонку под местные материалы никто не отменял. Но главное — мотор, от него и кабина зависит, и всё прочее. Если придётся ставить бензиновый — аппарат получится сильно хуже прототипа, поскольку движки тут у вас пока ещё чудовищно тяжёлые. А вот если на макрах… Многое придётся пересчитывать, зато получится сущая конфетка!»

«Подробностей, значит, не скажешь?»

«Пока мотор не найдёшь — нет. Чтобы зря не балаболить и не дразниться».

Дед замолчал на какое-то время, но стоило нам выехать на тракт, как стал что-то напевать себе под нос. Я прислушался, если так можно выразиться.

'Ты узнаешь её по вымени!

По усам, щупальцАм, по хоботу!

Её запах на ёлке высечен

Агрегатами археологов!'

«Дед, а вот в чём интерес твой — песни портить? Хочешь петь, так пой нормально, или в чём дело?».

«Портить? Нормально⁈ Ну-ну. Там дальше слова есть: 'И её изумрудные брови колосятся под знаком Луны», как тебе такой ужас?

«Нууу… Довольно поэтичное описание, скажем, хлебной нивы».

«Не-а, это про человека. Вот и гадай — то ли автор не знает, что такое „колоситься“, то ли его подружка — чудовище. Или вот ещё, песня, правда, другая, но стиль и направление те же: „Губки у неё — створки две в воротах рая“, каково, а?»

«Какая ещё Рая?»

«Не рая, а рай — в местной религии место посмертного блаженства праведников, не в этом дело».

«Подожди, как не в этом⁈ Губы — вход в загробный мир⁈ Жуть какая! Я бы такое даже палкой трогать не стал!»

Дед не засмеялся — заржал.

«А мне вот такая трактовка даже в голову не приходила! Засасывает насмерть, ага! Хотя автор имел в виду, что они блаженство дарят небывалое. Я же про другое: представь себе губы — и ворота».

«Стой, подожди! Одни — горизонтально, вторые — вертикально! Как так?»

«Ну, у меня есть четыре варианта. Первое — автор и исполнитель никогда в жизни не видели ворот. Только ворота гаража, которые вверх поднимаются. Второе — она мутант, с хелицерами, как у паука».

«Жуть! А остальные?»

«Третий вариант — что имелись в виду не те губы, которые на лице…»

«Дед! Ты пошляк!»

«Не я, а автор! Кстати, ещё момент. Праведники, конечно, зверь редкий, но всё равно — представь, сколько народу должно было пройти через те ворота? Хотя бы в год?»

«Дееед! Фу на тебя! Я про четвёртый вариант вообще уже спрашивать стесняюсь».

«А четвёртый — самый правдоподобный: им просто лень было думать, взяли первый попавшийся стереотипный образ и вставили. Вообще не задумываясь ни о логике, ни об уместности, ни о контексте, под лозунгом, что и так сойдёт».

«Но это же неуважение к слушателю!»

«Конечно! Но есть персонажи, что уважают только деньги. Действуют по озвученному одним из них принципу „пипл схавает“, что по смыслу можно перевести как „быдло сожрёт“. Так вот, теперь подумай и скажи — можно ли это вот в принципе испортить, хотя бы теоретически?»

Я подумал. Подумал-подумал, и…

— Ты узнаешь её по вымени!..

Причём в исполнении деда «археологи» превращались почти в «архи-олухов», и, я думаю — он этого и хотел. Так, распевая песни, в том числе — и уже запущенные в мой мир, например — «пиратские», из того забавного мультфильма, а также и те, что выпускать никак нельзя, но их уже — только внутри себя, хоть никто и не мог бы меня услышать в закрытой кабине движущегося автомобиля.

Домой приехал уже в десятом часу, на улице стояла настоящая ночь — а ведь ещё совсем недавно в это время гулять ходили, в сумерках. Да уж, на лице мира наступает осень и приближается зима. Сезон закладки запасов — и выдержанных напитков на следующий год, а также разлива дозревших. А значит — в разы больше работы с договорами и прочими документами. Я со штатом управляющих порой в голос выть готов, и даже не хочу пытаться представить, как бы выкручивался в одиночку. Ну вот, сам себе настроение испортил объёмом работы — и тут же улучшил, сообразив, на кого можно будет скинуть большую её часть.

Дома меня встречали две кошки — Мурка и Мявекула, и хоть одна из них была человеком — головой об меня тёрлись почти одинаково. Потом был душ и ужин, во время которого пришлось выслушивать длинный рассказ супруги о том, как она провела двое суток, хотя по мне так там всё можно было уложить в две-три фразы, я имею в виду — значимую часть. Мне, например, это вполне удалось. А кошка растеклась по коленям в позе, какую я в жизни не заподозрил бы в удобстве, скорее счёл бы пыточной, и милостиво позволяла гладить её и даже чуть-чуть чесать пузико.

Глядя на это чёрное мурчащее пятно вспомнил дедово определение: «К-жидкость — сверхтекучая, сверхволосатая, сверхлипкая». Да уж, прилипла — не отдерёшь, да и отдирать-то не хочется.

[1] Вопреки всё ещё существующим стереотипам, царские офицеры, по крайней мере — до полковника, в нашей реальности отнюдь не жировали. Уже давно ходят по рукам сведения, что к 1914 году у штабс-капитана по штатам мирного времени оклад денежного довольствия был около 42 рублей. Правда, это были не все положенные выплаты, о чём многие «источники» умалчивают — по незнанию или по иным соображениям, не знаю — ещё полагались деньги за должность, за выслугу, за награды, мундирные (эти выплачивались не каждый месяц), можно было не питаться по месту службы, а получать «котловые» наличными — в диапазоне 15–20 рублей. Кое-где кое-когда могли быть ещё доплаты на съём жилья и на проезд, но это экзотика. В среднем «на круг» у того же штабс-капитана, в зависимости от должности, выходило в месяц около 120–140 рублей. У поручика — около сотни, плюс-минус. Для сравнения, подсобный рабочий (вообще без квалификации) зарабатывал 50–70 копеек в день, рабочий с низшим, но разрядом — 40–45 рублей в месяц, квалифицированный — 60–80, «рабочая аристократия» на некоторых, для справедливости, фабриках — 100 и больше. При сравнении стоит учесть, что офицер — это специалист с высшим образованием, которого надо бы сравнивать с инженером. Плюс офицер — это человек, несущий личную ответственность не только за кучу дорогостоящего имущества, но и за жизни десятков людей.

В мире РОС рубль «дешевле», месячный суммарный доход поручика, с котловыми и мундирными, примерно 250, зарплаты «низового» персонала уже приводил не раз, как и зарплаты управляющих.

В понедельник прямо с утра подошёл к Васе, топор которого уничтожил накануне. Я сразу пообещал всё исправить, но попросил отложить это дело на понедельник, объяснив, что выходные у меня ОЧЕНЬ заняты. Поскольку фехтование стояло в расписании по вторникам и пятницам, топор мог подождать до конца занятий, на этом и сошлись. Вообще, понедельника ради, нам поставили три лекции и только одну практику, на второй паре, так что энергии накопилось достаточно не только для ремонта, но и для экспериментов. Причём в другие дни нас «выжимали» едва ли не досуха — вероятно, дали скидку на то, что после выходных студенты могут быть, скажем так, не в форме.

«Кстати, насчёт экспериментов. Надо будет тебе заняться изготовлением воздушных змеев — для начала, как первых летательных аппаратов тяжелее воздуха».

«Что значит, „для начала“? Ты хочешь предложить мне летать на воздушном змее⁈»

«Нет, что ты, это слишком экстремально и совершенно бессмысленно — кто будет бежать с верёвочкой от Дубового Лога до Могилёва, да ещё так, чтобы успеть за полтора часа?»

«Спасибо, утешил — а сейчас не отвлекай, ладно?»

Однако лёгкая задумчивость, в которую вылился наш с дедом диалог для внешнего наблюдателя, сейчас была к месту.

— Видите ли, Василий. Есть два варианта. Первый. Я могу просто соединить обе части вместе, на уровне кристаллической решётки, так, что это будет действительно единый кусок металла. Никакая обычная проверка не покажет следа ремонта.