— Допустим, — говорит Алик. — Но при чём тут какая-то корова? Да ещё и рыжая.

— Рав Рихман отвечает и на этот вопрос, — говорит Илья. — Вот ещё цитата из его книги «Тайна рыжей коровы: Божественное обещание чистоты» : «У нас есть 613 заповедей, данных нам Богом, и примерно одпа треть из них так или иначе связана с Храмом. Большое количество этих заповедей имеют непосредственное отношение к жертвоприпошениям, которые в иудаизме рассматриваются как единственная возможность для человека очиститься. Согласно еврейскому закону, который называется «Галаха», все живущие сегодия па Земле евреи осквернены, так как все они вступалн в прямой или косвенный контакт с покойниками. По этой причине истинно верующие иудаисты никогда не заходят па Храмовую гору из боязни наступить на то место, где когда-то находилась святая святых — алтарь Храма, где хранился ковчег Завета со скрижалями Десяти заповедей, которые Моисей получил на Синайской горе. Очиститься же еврейский народ сможет только после омовения взятой из Силоамского источника водой, в которой будет особым ритуальным образом растворен пепел рыжей телицы. За всю историю еврейского народа церемония жертвоприношения рыжей коровы совершалась всего девять раз, а когда появится десятая рыжая телица — это и будет временем прихода мошиаха. По иудаистской доктрине, осквернение происходит даже в тех случаях, когда человек ступает на землю, в которой когда-то был похоронен покойник. Поэтому ни один из ходящих сегодня по земле евреев не может находиться на Храмовой горе, а из этого прямо следует, что в отсутствие рыжей телицы даже сам вопрос о восстановлении Храма оставался чисто теоретическим».

— Что значит «оставался»? — говорю я. — Разве сейчас он уже таковым не является?

— В том-то и дело, что нет, — говорит Илья. — Несколько лет тому назад американский протестант-фундаменталист Клайд Лотт заключил контракт с министерством сельского хозяйства Израиля на поставку туда целого стада Породы «Red Angus». Каждое животное инспектировал совет раввинов, причем от их внимания не ускользнуло и то, что фамилия поставщика фонетически совпадает с именем того самого племянника Авраама Лота, чья жена обернулась посмотреть на горящий Содом и в наказание превратилась в соляной столб. Это сыграло не последнюю роль в том, что договор подписали именно с ним.

— Ну и что? — говорит Алик.

— А то, что необходимая для церемонии очищения рыжая телица уже есть. Совершенно рыжая. Без единого пятнышка.

— Я всё равно не понимаю, — говорит Алик. — Даже если корову эту уже вывели, кто же будет проводить обряд очищения, если, как ты сам только что сказал, всё живущие сегодня на земле евреи осквериены?

— Правильно мыслишь, — говорит Илья. — И для ответа на твой вопрос ещё один израильский раввин Иосиф Элбоим создал свою организацию, тоже занимающуюся подготовкой к восстановлению Храма. «Мы начали с воссоздания священных сосудов и ритуальных одежд, — рассказал он. — Но потом мы столкнулись с поистине перазрешимой проблемой. Поскольку все живущие сегодня люди осквернены контактами с покойниками, у еврейского народа нет никого, кто мог бы совершить обряд жертвоприношения рыжей коровы. Поэтому нам нужны дети, которые с самого момента своего появления на свет находились бы в таком месте, где их осквернение смертью было бы абсолютно невозможным».

— Откуда ты всё это знаешь? — говорю я.

— Удивительные вещи можно иногда в открытой прессе прочесть, — говорит Илья. — В данном случае информация почерпнута мною из статьи в самом популярном журнале американской интеллигенции «Нью-Йоркер», но, как я говорил, и специальные книги на эту тему уже написаны и продаются во всё том же Институте Храма. Да и по Интернету тоже можно заказать.

— Ну и как же они свою неразрешимую проблему peшили? — говорит Алик.

— Элбоим утверждает, что у него уже есть четыре новорожденных младенца мужского пола, — говорит Илья. — Онн живут в специально построенном для них комплексе, находящемся на значительном возвышении и не соприкасающемся с землей. Правда, сам Элбоим признает, что ему нужно девятнадцать мальчиков: во-первых, для того, чтобы дети росли в нормальном обществе своих сверстников, а во-вторых, потому, что, по иудейским законам, существует более семидесяти врожденных дефектов, из-за которых человек навсегда теряет право стать священнослужителем, а проявиться они могут только через несколько лет после рождения. Здание для воспитания будущих «коханим» построено в одном из поселений неподалёку от Иерусалима, причём архитекторы спроектировали его таким образом, что мальчикам никогда не придется ступать нa осквернённую землю. То есть ходят они только по специальному настилу, который и оберегает их от осквернения. Они проживут в полной изоляции от мира вплоть до своего тринадцатилетия, когда, согласно иудаистской традиции, они уже будут считаться взрослыми, а значит, способными совершать жертвоприношения. Без этой касты будущих священников использовать рыжую корову всё равно будет невозможно. Но в общем и целом для восстановления Храма всё уже почти готово.

— Подожди, — говорю я. — Я же был в Иерусалиме. Храм этот на горе Мория, которую сегодня Храмовой называют, стоял, верно?

— Да, — говорит Илья, — совершенно верно.

— Так там же сейчас мечеть Аль-Акса и мечеть Омара, — говорю я. — Самая древняя мечеть в мире и третья по значению святыня ислама. Мусульмане верят, что именно с этого места Магомет якобы на небо вознесся.

— Hy дa, — говорит Илья. — Именно так.

— Так кто же даст там еврейский храм строить? — говорю я. — Для этого же надо Аль-Аксу сначала снести.

— Ну, — говорит Илья, — раз надо, значит, снесут.

— Не дадут им этого сделать, — говорит Алик. — Глупость это полная. Ведь из-за этого действительно может мировая война начаться.

— Может, — говорит Илья. — Если Шарон мечеть эту бульдозерами срывать будет. А если в неё, скажем, арабская иракская ракета попадёт? Начнется война Америки с арабами, и кто-нибудь из них, как Хусейн в 1991 году, примется своими недоделанными «Скадами» в Израиль пулять. Вдруг какая-нибудь одна ракета совершенно случайно прямо в Аль-Аксу и угодит?

— Так тогда арабы сами и виноваты будут, — говорю я.

— Именно так по телевизору и скажут, — говорит Илья с едва заметной улыбкой. — Только ведь для конечного результата это безразлично. Важно место расчистить, а кто именно это сделает — уже детали.

— Не понимаю, — говорит Алик, — как тебя с такими взглядами на «Эхе столицы» держали. Там ведь их вряд ли кто-нибудь ещё разделял.

— Никто не разделял, — говорит Илья. — Но я ведь тоже не так давно всё это понял.

— Что, откровение свыше было? — говорит Алик.

— Нет, — говорит Илья. — Почему откровение? Просто подумал, что каждый всё по-своему объяснить пытается. Теорий много, а между собой они не состыковываются.

— Куда-то не туда мы забрели, — говорю я. — Ты, Илюш, вроде про смысл истории рассказать обещал, а мы тебя в сторону затащили.

— Ничего, — говорит Илья. — Расскажу ещё. Это всё связано одно с другим. Но давайте в другой раз какнибудь, ладно? А то поздно уже.

— Ладно, — говорю я. — Тогда, может, выпьем ещё? Помянем тех, кто погиб в башнях этих. Они-то за что подставилнсь?

— Выпить можно, — говорит Алик. — Можно и даже нужно. А если ты хочешь на свой вопрос ответ получить, то есть такое мнение, что американцы сами на себя эту напасть навели. Лезут повсюду. Указывают всем, как им жить. В каждой дырке тампакс. Что кому можно, что нельзя — только они решают. Вся планета теперь — зона их жизненных интересов. А чуть что не по ним — сразу война.

— Допустим, — говорю я. — Ho те, кто в ВТЦ погиб, они-то при чем?

— Понимаешь, — говорит Алик, — раз мы здесь живём, налоги платим, голосуем, то и несём коллективную ответственность за всё, что правительство нашим именем делает. Ты ведь не борешься, не протестуешь — значит, согласен. Или хотя бы молча потворствуешь. А значит — и виновен точно в такой же степени, как и те, кто авианосцы и стратегические бомбардировщики в разные точки земного шара рассылает. В качестве бесплатного приложения к открыткам «Нарру Easter!» и «Happy Ramadan!».