В пограничном городе царила суета. Ему с трудом удалось продать коней, за них он получил гораздо меньше, чем рассчитывал, едва хватило оплатить жадному капитану небольшого суденышка, который перевозил беженцев в Арпаллу, купить кое-какую снедь в дорогу и сменную одежду. И с погодой на море тоже не повезло. Когда суденышко прошло половину пути, налетел шторм, едва не перевернув их корабль. Только благодаря умению капитана и команды, судно удалось удержать в бушующем море. Но и это еще не все. Бурей их откинуло на приличное расстояние от берегов Арпаллы и пришлось еще двое суток после шторма ожидать хоть какого-то порыва ветра, чтобы наполнились паруса.
На землю Арпаллы Джерон шагнул разбитым, голодным и злым. Если бы сейчас ему удалось встретить эту шит-чонову девку с отродьем, он задушил бы ее своими руками прямо при скоплении людей. Денег почти не осталось, следовало задуматься о том, где жить и чем кормить себя. Ему удалось пристроиться к каким-то беженцам из Ормарра, рассказав печальную историю, как на него по дороге напали бандиты, избили, отобрали все вещи и бросили умирать. Добрая дэна поделилась с ним одеждой своего мужа, накормила, а потом при прощании дала ему три кругляша меди. Это было лучше, чем ходить в грязном одеянии. Свою богатую одежду офицера стражи пришлось выкинуть, так как после битвы с Береллом она пришла в полную негодность, да и могла привлечь внимание ищеек Доррвена.
Этот шит-чонов Берелл знатно потрепал его, рассек бровь и щеку, оставил следы на плечах, боку, спине. Раны на лице зарубцевались страшными шрамами, что печалило Джерона, привыкшего к своему красивому аристократичному лицу, но в то же время он изменился до неузнаваемости. Также он отпустил бороду и волосы, которые завязывал в косу. Даже если амулет перестанет работать, его теперь никто не сможет узнать. До сих пор раны давали о себе знать по ночам. Он вспоминал дворцовых лекарей, которые простым движением руки могли залечить все его раны и тяжело вздыхал.
Несколько раз по ночам в голову вползала робкая мысль, оставить поиски этой девки и наследника, все равно их смертью он для себя ничего не сможет добиться. Но каждый раз ревнивая злость заглушала этот голос. Все равно деваться ему было некуда, его ищут по всей империи, да и слишком была сильна обида на Доррвена, который был сильнее его, имел своего дракона, хотя Джерон ни разу не видел его оборота. Оставалось только отомстить так, чтобы никогда больше не появились эти шит-чоновы драконы.
Когда Доррвену достался трон, лютая злоба накатила на Джерона, он тоже мог претендовать на него. Всегда все лучшее было у Доррвена, самые красивые женщины были у него в гареме, хотя он ими совершенно не пользовался, все хранил верность своей Клименсе. Народ любил своего правителя и боялся его гнева. Даже вассальные правители трех государств приезжали на поклон к Доррвену, прося у него защиту и помощь. А Джерон всегда был в его тени и даже в тени его сыночка Варрела, такого же надменного и самовлюбленного с каменным сердцем, как и его отец. Никто не торопился заключать с Джероном выгодные соглашения, нести дары и подарки. Даже эти шит-чоновы майорды имели больше власти, чем он. Доррвен даже не дал построить Джерону свой дом в столице, выделил ему западное крыло дворца, выдавая это за заботу о нем, чтобы всегда был под охраной. Злая обида копилась с каждым днем и разъедала его душу.
Как сейчас Джерон жалел, что не узнал ранее, что наследник у Варрела может быть только от фортаны. Он ни за что бы не связался с этой глупой девкой Лалой, не потратил столько времени на нее, а сразу же начал поиски этой Виолты, уничтожил бы еще до ее встречи с Варрелом. И ведь он был в том шит-чоновом селении, где жила эта девка, местные указывали на нее, как на ведьму. Но он не стал слушать этих жалких людишек, а мог бы все решить одним разом и сейчас уже был бы императором.
Сколько раз Джерон представлял себя на троне, все бы узнали о том, как он любит золото и драгоценные камни. Ими он бы украсил свои покои и одежду. Он бы не стал помогать этому люду, ни за что бы не открыл казну, чтобы раздать кругляши пострадавшим от черни. Да и болезни бы никогда не было, он всегда смог бы договориться со своими родственничками. Он, как Герд, поднял бы налоги, чтобы все видели, как велик и могуч император Джерон и ни в чем не знает нужды. Все самые красивые женщины империи были бы у него в гареме. После смерти своей жены, которая родила этого никчемного Севилла, у него было много женщин, но хотелось еще больше.
Он верил, что если ему сейчас удастся найти девку и убить ее вместе с отродьем, он сможет вернуться в Ормарр и занять трон, сможет доказать совету, что именно он достоин стать императором. А пока будет тих и незаметен на дорогах Арпаллы. Джерон умеет ждать и нападать, когда никто не ждет.
Он ходил по селениям, выспрашивая о пришлой женщине и ребенке. Но слишком много было беженцев, которые заполнили дороги страны в поисках пристанища. Одновременно пытался выяснить у местных жителей о матери этой Виолты. Но пока никакой информации добыть не удавалось. Он вглядывался в прибывших и пока никто не напоминал ему возможную фортану и сына Варрела.
Деньги у Джерона заканчивались, он размышлял, чем он может заработать на жизнь. Иногда помогал местным по хозяйству за еду и кров. Но все это было унизительно для когда-то богатого знатного лорда. И каждый раз, когда он получал жалкие кругляши, сжимал зубы, обещая отомстить императорской семье за свое унижение.
Когда он добрался до столицы, услышал, что в дворцовую охрану набирают крепких воинов, решил испытать судьбу. С оружием он умел обращаться, недаром все детство и юность их вместе с Доррвеном обучали опытные воины. Испытание он прошел, их командир был доволен его подготовкой и даже шрамы на лице и теле Джерона послужили ему хорошую службу.
Амулет изменения внешности перестал действовать за несколько восходов дневного светила до того, как он пришел в столицу. Но Джерон не боялся быть узнанным. Слишком сильно изменился. Когда-то бледная кожа загорела под жарким солнцем, ветра дорог выдубили ее. Когда-то темные волосы высветились и покрылись сединой. Аристократичные ухоженные руки, которые всегда были украшены перстнями, загрубели и крепко держали оружие. Шрам перекосил лицо и теперь казалось, что он постоянно усмехается. Густая борода закрыла его упрямо выдвинутый вперед подбородок. Даже взгляд стал другим, как у хищника, сидящего в засаде.
Платили в охране не так много, как этого хотелось бы Джерону, но предоставляемое место в казарме и бесплатная еда сделали свое дело, на какое-то время он решил задержаться здесь. И он снова убедился в своем везении. Как он потом узнал, слишком много было известно дворцовым стражам, которые постоянно делились между собой новостями. От стражей он услышал, что была такая Атания, третья дочь правителя, которая сбежала в Ормарру с каким-то парнем.
Услышав об этом, Джерон обрадовался. Если эта Виолта прибыла в Арпаллу, то тоже может начать искать своих родственников и также, как и он, узнает о своей матери, явится во дворец. Ему останется только дождаться ее. А подобраться стражу к какой-то девчонке и ребенку будет проще простого. Потом он просто исчезнет и никто никогда не сможет найти его.
Когда во дворец Арелия явился Варрел со своим отрядом и верным псом Береллом, которого он уже давно мысленно похоронил, Джерон убедился, что все рассчитал правильно, что он на верном пути. Когда дворцовая стража встречала Варрела, он был в числе почетного караула, стоявшего возле ворот дворца. Но ни Варрел, ни Берелл, чьи отметины он сейчас носил на лице, не узнали его. И Джерон порадовался, когда увидел бездвижную руку Берелла, которую тот привязывал к своему телу, чтобы она не болталась плетью.
Со слов стражей он узнал, что Варрела с отрядом разместили в почетном крыле дворца для знатных гостей, как-никак сын сюзерена. На следующий день Арелий издал указ разыскать девушку по имени Виолта, которая является его внучкой, и ее сына, доставить их во дворец со всеми положенными почестями.
