— Сколько предлагает?

— Полтора миллиона золотом.

Я засмеялся. На дурачка работает — хочет купить успешный бизнес за полугодовую выручку. Но с этим господином надо что-то делать. Мало того, что шпиков вербует, так еще и долевым хочет стать.

— Донеси до маман следующее, — я порылся в сейфе, достал устав товарищества. — По нашей договоренности приоритетное право выкупа доли имеет директор предприятия. То есть я. Любая сделка в обход будет опротестована по суду.

Вика взяла устав, прочитала соответствующий пункт.

— Подготовился.

— А как же… — я тяжело вздохнул, поворошил бумаги на столе. — У тебя все?

— Почти. Вот, возьми, — Вика отстегнула от связки ключ. — Это от моей квартиры тут. Я съезжаю.

Губки надула, сейчас немного поднатужится, и слезу выдавит. Надеюсь, ума хватит не заламывать руки как в любительском спектакле и не призывать вспомнить, как мы с ней и всякое прочее.

— Куда, если не секрет?

— Купила квартиру на Остоженке, в доме Трамбецкой. Будешь рядом, заходи.

Вика достала из ридикюля платок, промокнула край глаза. Боже, как я не люблю такие разговоры! Начнешь расспрашивать — получишь истерику. Я присмотрелся к девушке.

Уважаю. Плакать все-таки не начала. И губы дуть перестала почти сразу.

Пауза затянулась. Мне бы, как гостеприимному хозяину, чай предложить, но я молчал, глядя на лежащий передо мной ключ, будто эта железяка что-то могла значить. Ну да, символы мы любим, есть такое.

Ситуацию разрешил слуга. Вовка постучал по косяку, будто дверь была закрытой, и сообщил:

— Барин, там вас внизу человек дожидается. Вона, карточку передал.

— Ну так давай ее сюда.

На визитке было написано «Гюйгенс Андрей Михайлович, подполковник по артиллерии в отставке», а ниже от руки добавление «ОКЖ». От Зубатова человек? И целый подпол? Надеюсь, не делопроизводством заведовал.

— Так что ответить? — нетерпеливо спросил Вовка.

Необученный персонал, что сделаешь. Другого нет. Голова еще не варит, должен понять, что работает на меня, а не на ожидающего. Может, я его специально помурыжить хочу?

— Проси, — ответил я, пряча визитку вместе с ключом в ящик стола. — Всё, Вика, извини, работать надо. Сейчас провожу тебя.

— Не надо, я и сама найду куда выйти, — она вскочила, зачем-то проверяя застежку ридикюля, и поспешила к двери. В глазах все-таки появились слезы.

Отставной подполковник ОКЖ пришел быстро. Бегом что ли бежал по лестнице? Внешне — совсем непривлекательный. Костюм гражданский, хоть и не из магазина готового платья, но на первый взгляд простенький, ничего особенного. А дальше всё среднее — рост, телосложение, растительность на голове, усы. Вопреки фамилии, ничего западноевропейского, типичный русак, нос картошкой. Но взгляд умный, с хитринкой.

Вошел, поклонился коротко. Вот в самый раз — и не прогиб с замиранием в нижней точке секунд на несколько, и не обозначение, как почти равному.

— Ваше сиятельство, разрешите представиться: Гюйгенс Андрей Михайлович, отставной подполковник отдельного корпуса.

Я встал, пожал руку.

— Проходите, присаживайтесь. Можете обращаться по имени-отчеству. Позвольте полюбопытствовать, какую должность вы занимали перед выходом в отставку?

— Заведовал жандармским отделением Московско-Рязанской железной дороги. Сейчас — Московско-Казанская, — уточнил он.

— То есть в отставке вы с…

— Шестой год, с девяностого. Ушел после ранения.

А товарищ-то боевой.

— Начальник отделения — и ранение на службе? Вы умеете удивить, Андрей Михайлович. Давайте я вам сейчас коротко расскажу, чем придется заниматься, если мы будем работать вместе. Рекомендация Сергея Васильевича для меня много значит.

Дверь открылась, пропуская самовар, а за ним Прошку, второго из непутевых пока слуг. Я замолчал, Гюйгенс тоже дождался, когда дверь закроется.

— Готов выслушать, Евгений Александрович.

— У меня есть общество «Русский медик», расположенное в Москве. Общество «Российский медик» в Петербурге. Несмотря на разницу в названиях, они суть одно и то же, просто акционеры немного разные. Мы занимаемся научными изысканиями в области медицины. Кроме этого, в ближайшее время откроется лаборатория в Тамбовской губернии. Может быть, даже фабрика. Мне надо, чтобы результаты нашей работы не уходили на сторону, а сотрудникам ничего не угрожало.

— Порядок нужен, — хмыкнул отставной жандарм.

— Именно так. Кроме перечисленного, придется выявлять засланцев от конкурентов. Пожалуй, с этого даже начать придется. Подозреваю, что в компании есть шпион.

Гюйгенс почесал затылок.

— Это задача масштабная, потребует…

— О средствах не беспокойтесь. Меня интересует, сможете ли вы наладить работу такого подразделения в ближайшее время? Набор персонала, организация их деятельности практически с нуля…

Задумался. Это хорошо. Значит, понимает потолок своих возможностей, и теперь соизмеряет его с задачей.

— Какие-то сотрудники уже есть, которые занимаются безопасностью?

— Есть. Один в Москве, один в Питере. Второй у меня под большим подозрением. Надо бы его первым делом проверить.

— Пожалуй, смогу этим заняться, — Гюйгенс зачем-то встал и вытянулся по стойке «смирно».

— Что же, и про заработную плату узнавать не собираетесь?

— Отчего же, спрошу. И если договоримся — потребуется рассказать, кто ваши враги, чем могут быть опасны. Работу свою знаю хорошо, всякое повидал за годы службы.

— Ну что же, вот вам бумага, карандаш, — пододвинул я к нему искомое. — Напишите число.

— Что написать? — подполковник внимательно на меня посмотрел.

— На какое жалование у меня рассчитываете.

На перрон Николаевского вокзала столицы нашей родины города Санкт-Петербурга я ступил в десять часов утра тридцатого августа. Настроение — самое замечательное. Уладил я наконец все московские дела. Документы оформил, с геральдической палатой всё решил, Гюйгенса нанял. Въедливый дядька оказался, до зубной боли. Штат своей службы набросал, обосновав каждую позицию, всё до мелочей уточнил. И даже по первоочередному вопросу — ловли засланного казачка, есть пара задумок. Кстати, мою идею развил.

Питер, в отличие от Москвы, встречал меня типичной погодой, присущей Северной Пальмире. Холодный ветер с Балтики, мелкий дождь. Разительный контраст с первопрестольной, где мы просто плавились от жары.

Семейство Невстроевых находилось сзади, в районе высадки третьего класса. С ними Жиган, он и багаж получит, и довезет всех до места. А я налегке, с легким саквояжем. До чего же удобно, описать не могу. Свистнул извозчика, сел, и поехал. Красота. А день, какой был день тогда? Ах, да, среда. Очень уж в строку песня зашла, и я даже потихонечку запел, чтобы никто не услышал: «Ну вот, исчезла дрожь в руках…». Может, питерская прохлада это не так уж и плохо?

И радующая глаз, да и кошелек тоже, очередь с зонтиками на прием никуда не делась. Скамеечки поставили отдельно, как я и говорил, молодцы. В квартиру заходил не стал, пошел в больницу. Романовский должен на месте быть, соскучился без него. Пообщаемся хоть, чайку откушаем.

Стоило мне на порог ступить, тут же встретил Ельцину. Ждала она меня, что ли, увидев?

— Здравствуйте, господин Баталов. Извините, что вот так сразу, с дороги, но у меня есть ряд вопросов, не терпящих отлагательств.

— День добрый, Зинаида Яковлевна. Потерпите минут десять хотя бы, я освобожусь, поговорим. Устроит вас так?

— Да, спасибо, — не очень довольно ответила она и скрылась в ординаторской.

Романовский оказался на месте. Может, он расскажет, что за беспокойную сотрудницу мы взяли? Но только успели пообниматься, зазвонил телефон.

— Тебя, наверное, уже трижды спрашивали за последний час.

— Кто такой нетерпеливый? — спросил я, и тут же услышал ответ от телефонистки.

— С вами будут разговаривать из резиденции Великого князя Сергея Александровича.