— Да и так верю — ответил я — Верю…
— А чего вид такой задумчивый, Амос?
— Пытаюсь вспомнить чем вы там занимаетесь в вашей партии — ответил я, перекручивая в голове беспорядочную массу известной мне информации обо всех организациях убежища Хуракан — Вы же не из тех, кто требует запретить атеизм, а религию Экспульсо официально признать господствующей?
— Ну нахрен — просто ответил Инверто — Я в богов не верю, Амос. И тебе не советую. И дымом никаким дышать не надо — вредно это для головы и легких. У ВНЭКС схожие с моими убеждения — иначе бы я не состоял в ее рядах.
— Уже начинаю проникаться к ВНЭКС искренним уважением — вздохнул я и вернулся к остывшей яичнице — А можно мне еще еды заказать?
— Ты не наелся?
— Не наелся — с удивлением признался я, прислушиваясь к ощущениям тела — Хочу еще еды. А потом хочу пробежать еще десяток километров.
— Заказывай все, что хочешь. Но бегать только после нашего разговора, да?
— Конечно. Я тут порылся в голове и толком ничего о вас там не нашел. Можно чуть больше подробностей? Если судить по названию, то вы за внутреннее расширение, верно?
— Абсолютно точно. Главный постулат, главная догма и главная идея ВНЭКС состоит в том, что нашему виду хомо сапиенс категорически не свойственно сидеть запертыми в консервной банке столетиями. Мы не такие, Амос. Мы люди. А это значит, что мы те, кто всегда будет царапать стенки своей клетки.
— Клетки?
— А как еще? Хуракан спасает нас. Но он же и сдерживает нас. Мы пленники Хуракана. И из-за его неизменных размеров мы ограничены во всем — в производстве еды и сырья, в количестве жилых и рекреационных помещений, в исследовательских площадях, в нашей популяции. Вода либо течет, либо умирает — это один из наших девизов, Амос. В застойных местах нет будущего. И если не мы, то наши потомки обречены на вымирание. А я, как отец двоих детей, двух юных сурверов, более чем заинтересован в том, чтобы подарить им славное будущее. Нам нужны новые площади! Нам нужно больше пространства! — поняв, что говорит уже слишком громко, он вытер губы ладонью и улыбнулся — Извини. Я, как всегда, увлекся и превратил мирную беседу в агитационную проповедь. И это ведь только первый пункт в нашей партийной доктрине. Озвучить остальные?
— А можно не про доктрину, а про то, чем вы конкретно занимаетесь — попросил я, глядя на возвращающегося официанта и думая над тем, что заказать из сладостей — Даже не вы, а то, чем буду заниматься я, если соглашусь.
— О! Тут все просто, Амос. Ты будешь исследователем — Инверто Босуэлл широко улыбнулся — Но главное — мы используем твое имя и недавние события в нашу пользу. Двойная выгода — и в выигрыше останутся все.
— Как именно вы используете мое имя? — я не стал улыбаться в ответ и сейчас жалел, что не прихватил с собой сурвпад — У тебя нет листа бумаги и чернильной ручки?
— Конечно есть — фыркнул он — Сурвер всегда должен иметь при себе блокнот — ведь важные для сообщества и экономии ресурсов идеи могут появиться в любой момент. Разве не этому нас учили в школе? Вот держи. Решил сделать заметки?
— Решил — кивнул я, принимая небольшой блокнот и толстую чернильную ручку.
Отвинтив колпачок старой красной ручки, я полюбовался серебристым титановым пером с вырезанной на нем звездой — эмблема Россогора — и тяжело вздохнул. Мне бы такую вещь!
— Лист вырвать можно будет?
Инверто махнул рукой:
— Забирай себе весь блокнот — мой дежурный дома вместе со значком. Но ручку не отдам, даже не надейся. Семейная реликвия, передаваемая из поколения в поколение. Россогорцы умели делать вечные вещи.
— Согласен — открыв блокнот, я вывел жирно «ВНЭКС» и написал ниже «новые территории», после чего сделал дополнительный заказ обрадованному таким объемом официанту, не забыв про кофе, а затем кивнул терпеливо ждущему Золотому Мальчику:
— Так чем обычный чистильщик может помочь такой крутой партии как ВНЭКС?
— А вот и сарказм с низов общества подоспел — рассмеявшись, он постучал пальцами по столу, собираясь с мыслями и наконец заговорил о конкретике — Для начала скажу о том, как мы планируем использовать твое имя. Тут все просто — я уже собрал в большую дурно пахнущую кучу все то, что с тобой произошло в последнее время, после чего с помощью ассистентов обработаю эту мешанину таким образом, чтобы получился громкий и ясный посыл всему Хуракану — наша молодежь загнивает на корню! Никого обвинять не собираюсь, а тебя я покажу не как проблемную личность, а как работящего паренька, столкнувшегося с ведущими совсем иной образ жизни ровесниками. Основной удар будет нанесен по Шестицветикам, которые, как по мне, представляют собой олицетворение агрессивного радикального феминизма, да еще и пытающимися диктовать свои условия целому уровню! Ты испытываешь теплые чувства к Шестицветикам, Амос?
— Не испытываю — ответил я, делая в блокноте пометки.
— Если я правильно понимаю, ты решил постричься налысо как того требовали санитарные правила в связи с перхотной чесоткой. Ты поступил как правильный сурвер. Но Семицветики остались твоим поступком недовольны и попытались избить тебя — что им частично удалось. Разве подобное поведение нормально для истинных сурверов? Где здесь кредо сурверов? Ты улавливаешь мысль?
— Улавливаю…
Убедившись, что я внимательно слушаю, Инверто продолжил перечислять пункты и вскоре его замысел начал вырисовываться во всей красе.
Охренеть…
Я был нужен даже не как ключевая, а как узловая фигура серого и неудачливого, но законопослушного сурвера, что раз за разом поступал правильно, но вместо награды получал лишь побои и насмешки.
Сначала я подвергся вымогательству и избиению. Следом я, чтобы облегчить обработку ран на затылке и выполнить указание администрации уровня, на свою беду решил обрить голову, за что снова был избит радикальной женской полулегальной группировкой, а когда вернулся домой, то застал там пьяную разгульную компанию, раскуривающую тасманку и попытавшуюся выгнать меня из собственного жилища. Не остановившись на этом, Босуэлл потащил колючую нить повествования дальше, используя меня подобно связующей все воедино игле и пропихивая через начало каждого нового события, пока все не уперлось в лязг закрытой мной решетки и запертый замок, отрезавший путь твари. Финалом выступила смерть напавшей на меня девки с битой.
Закончив, Инверто припал к бокалу с остывшим кофе, выжидательно глядя на меня и ожидая, пока я разберусь со всей этой достаточно стройной конструкцией.
А что тут разбираться?
Серый мышонок сурвер, пугливый и забитый, в финале оказался настоящим героем, который к тому же изо всех сил пытался спасти несостоявшуюся убийцу, но не сумел этого сделать. Герой!
Герой ли Амос? Да, несомненно. Он герой!
Кто виноват в случившемся? Еще молодые, но уже сбившиеся с пути ребята, прельстившиеся бездельем и раскуриванием тасманки? Разве не сами они виновны в том, что сбились с истинного сурверского пути? Но действительно ли они злодеи? Что-то не верится, что шестой уровень убежища Хуракан мог породить столько негодяев!
Может все же стоит копнуть глубже и добраться до истинных причин? Ведь на самом деле молодым и горячим сурверам просто нечем заняться в слишком консервативном и замшелом обществе! Куда им податься? В чем им преуспеть? Нет ни единого нового направления, чтобы молодежь могла приложить все силы и преуспеть!
Может нам всем пора спохватиться? Может нам пора вспомнить, что значит быть молодым и дать нашей молодежи возможность реализоваться? Дать им на выбор десяток новых путей — вперед! Дерзайте! Развивайтесь! Преуспевайте! Делайте ошибки и извлекайте уроки! И вот тогда у них действительно не будет хватать ни времени, ни сил на дурные поступки!
Прервавшись, Инверто смочил горло остатками кофе, промокнул губы платком и подытожил:
— Вот как-то так на текущий момент. Сырой вариант заготовленной пылкой речи. Я там еще добавлю чего-нибудь особо сочного, накину пару фактов из не связанных с тобой мелких преступлений, а затем отрепетирую и громогласно подам подогретое до идеальной температуры блюдо на общий суд. Что скажешь?
