— А не надо было лезть к парню! — рявкнул вставший рядом со мной мужик лет сорока с небольшим, в чистом, но продолжающем пахнуть машинной смазкой зеленом комбинезоне — Я на соседней скамейке сидел и за всей ситуацией наблюдал от начала до конца! Знаю этих дерганных придурков, любящих повыделываться перед девками! А еще я вижу, что сломанную челюсть наглого и явно обкуренного негодяя вы разглядели хорошо, а дырявое ухо давшего ему отпор парня в упор не замечаете!

Я невольно дернулся в сторону, когда он чересчур резко ткнул пальцем в мое горящее огнем ухо, едва не коснувшись его:

— Отсюда вижу дыру и даже не царапины, а борозды у него на ухе! Охренеть! А теперь взгляните на руку этого хныкающего ублюдка — на правую! Эй! А ну не тронь! Отошла живо!

Я тоже успел заметить, как сидящая рядом со своим стонущим бойфрендом блондинка попыталась незаметно стянуть с его пальцев что-то блестящее и красное одновременно, но ее попытку мгновенно пресек сначала вопль мужика в зеленом комбезе, а затем и крепкие руки подоспевшего патрульного с яркой повязкой на правом рукаве. Бесцеремонно схватив девушку за шиворот, он оттащил ее на метр назад, глянул на скребущие по полу предметы и громко объявил:

— Прекращаем толпиться, сурверы! Драка закончена! Беспорядки пресечены!

— Но не вами! — буркнул мужик в зеленом, нравящийся мне все сильнее.

— И спасибо за это неравнодушной общественности! — сориентировался патрульный, продолжая стоять над затихшим гадом — Прошу всех занять свои места — скоро начнутся торжественные выступления! — понизив голос, он сменил интонацию на менее официальную и попроси — Ну реально хватит, сурверы. Не портите сами себе праздник. Сейчас будет больше музыки и танцев, подарки раздадут старикам нашим любимым, а потом угощение от пуза всем желающим. Веселитесь!

— Полностью поддерживаю вежливую просьбу представителя правопорядка! — знакомый голос раздался из-за спин, тут же раздавшихся в сторону столпившихся и в круг, ступил Инверто Босуэлл собственной персоной, сопровождаемый ассистенткой шатенкой и двумя офицерами охранки при всем параде.

Босуэлл тоже выгодно выделялся из толпы — но не формой, нет, на нем был тот же самый комбинезон, по крою такой же как у большинства сурверов. Он выделялся чем-то иным — возможно яркостью своей зажженной на максимальную мощность харизмы. То, как он стоял, как держал голову, как широко развел руки в сторону, как ослепительно горела его мягкая улыбка и как добро и понимающе светились глаза — вот чем он выделялся на фоне толпы. Они просто стояли тесным неровным кругом, а он будто выступал перед ними, успевая улыбнуться каждому.

— Друзья! Возвращаемся к празднику! — Инверто указал в сторону трибун — Насладимся этим днем, когда снова широко распахнулись отделявшие нас от других этажей Хуракана двери. Потанцуем! Немного выпьем! Прогуляемся по любимым лестницам и даже покатаемся в лифтах — а почему нет? Мы сурверы умеем довольствоваться малым, равно как и радоваться этому же. Мы сурверы! Мы сплоченная крепкая нация и ничто нас не сломит, да? А драки… они случаются… Но уверен, что доблестная служба внутренней охраны шестого уровня обязательно разберется в произошедшем и наведет порядок, чтобы впредь такого не случалось.

Пока он говорил поверженного мной противника уже унесли, а следом увели пару девчонок и одного парня — остальные успели смыться. Кто-то прошелся по полу шваброй, стирая кровь и прочие следы. Но все эти спешные быстрые действия были почти никем не замечены из не столь уж маленькой толпы — ведь толпа завороженно внимала продолжающему говорить и улыбаться Босуэллу.

— Жаль, что меня не пригласили на сегодняшние публичные выступления и прения — улыбался Инверто — Видимо ВНЭКС не столь популярен среди слушателей. Что ж! Возможно, однажды вы узнаете ВНЭКС лучше, а мы сумеем завоевать ваши сердца и поддержку! Но хорошо, что находился на семейном ужине не столь уж далеко отсюда — в ресторанчике Вкусноежка…

Ну как ресторанчик… это обычная дешевая кафешка с исцарапанной вечной мебелью, простеньким интерьером, сотнями фотографий на стенах и вроде как действительной вкусной семейной кухней. Поход во Вкусноежку раз в неделю могла себе позволить каждая нормальная сурверская семья из специалистов не слишком высокого уровня.

Все это я додумывал на ходу — меня мягко тронули за плечо, направив в нужном направлении. В сопровождении спокойно улыбающейся невысокой женщины лет пятидесяти, пахнущей мылом и духами, то и дело поправляющей повязку патрульного, мы прошли сквозь ряды собравшихся и вдоль стены двинулись к выходу. И все это время за моей спиной продолжал говорить Инверто Босуэлл, рассказывающий, что он подоспел сюда не из любопытства, а узнав, что в происшествии замешан один из членов партии ВНЭКС — сурвер Амадей Амос. И, само собой, он не собирается покрывать Амоса, если тот перешел черту разумной самообороны. Но надо и признать, что не Амос начал этот конфликт, что, как ему уже известно, могут подтвердить многочисленные свидетели события. Последнее что я услышал от мягкого, но звучного голоса Босуэлла так это то, что ВНЭКС категорически против любых конфликтов между сурверами и считает, что это происходит из-за слишком малой территории нашего обитания. Дайте просторы, дайте новые территории и новую работу — и никаких конфликтов не будет! Многие в толпе — напрочь позабывшей обо мне и упырке с разбитой челюстью — согласно загомонили. Мне и самому стало интересно, но я не стал сопротивляться, когда ведущая меня женщина показала мне жестом, что надо свернуть на проект Рошшара.

Меня отвели не в участок, как я ожидал, а прямиком доставил в уже знакомый медпункт. Сидя на синем пластиковом лежаке, я наклонил голову чуть в сторону, чтобы медсестре было удобнее обрабатывать мои раны. Она закончила бы быстрее, но пришлось дождаться прибытия офицера охранки, освидетельствовавшего мои раны и даже сфотографировавшего их при помощи висящей на груди фотокамеры какой-то россогоровской модели. Парадокс нашего сурверского существования — сурвпады и цифровые камеры каким-то образом сочетались с такими вот фотоаппаратами, делающими прекрасные черно-белые снимки, не используя при этом пленки.

— На этот раз ты легче отделался, да? — пробубнила медсестра, наверняка вопреки всем инструкциям по санитарии держа в плотно сжатых губах пару скоб — Головой о пол не били?

— В этот раз не били — ответил я, глядя на сидящего за небольшим столиком офицера, что-то записывающего в блокнот.

— Кто начал?

— Не я — односложно ответил я и зашипел от боли, когда ее пальцы сжали края раны слишком сильно.

— Терпи, сурвер. Я не собираюсь тратить обезболивающее на простые царапины — пусть и глубокие.

— Терпеть — тоже кредо сурвера? — съязвил я и тут же добавил — Извините… это я так.

— Знаешь народную мудрость?

— Какую?

— Не шути с официантом и врачом, так как первый забудет муху у тебя в супе, а второй скальпель в желудке…

«Только вы не врач, а простая медсестра» — хотел парировать я, но вовремя прикусил свой внезапно ставший слишком болтливым язык и пробормотал:

— Помню. Извините.

— То-то же — удовлетворенно ответила она и воткнула куда-то там в ухо вытащенную изо рта скобу — Вот так… тебе даже идет…

С трудом удержавшись от еще более крепкого язвительного замечания, я кивнул и предпочел сосредоточиться на вспоминании столь же тупых поговорок про сурверских врачей, выдуманных сурверами.

«Не улыбайся так широко — стоматологам не нравятся здоровые улыбки».

«Рентген покажет недостатки твоей ауры, сурвер».

«Возлюби проктолога — пока он не возлюбил тебя».

«Не ссы на рану, сурвер! Дай поссать травматологу!»

«Одну таблетку съешь сам — другие верни в аптеку!».

И все прочее столь же несмешное, но иногда появляющееся на стенах рядом с медицинскими учреждениями. Этот неумелый юмор был горьким — учитывая вечный недостаток лекарств и жесткую экономию всего и вся. Легко перетерпеть боль в изорванном ухе, ведь рана заживет, но попробуй верить в кредо сурвера, если страдаешь от хронических болезней или проклятых мигреней, не имея при этом нормального запаса действенных лекарств.