Люди продолжают прибывать, становится все людней. В клубящемся хаосе постепенно выстраивается определенный порядок. У самых стен скапливается молодежь, а сурверы постарше занимают почетные места ближе к центру. Коротко оглядевшись, я нашел взглядом еще не полностью занятую пристенную бетонную скамейку с пластиковым покрытием, добрался до нее, сел на свободный край, открыл книгу в случайном месте и погрузился в чтение. На стандартной трехметровой скамейке кроме меня сидит еще четверо незнакомого молодняка — им лет по пятнадцать. Ведут себя прилично, на меня внимания не обращают. И это взаимно.
Я старательно читал минут двадцать, не отрывая глаз от страниц, заполненных невероятно пафосной хренью про истинное предназначение сурверов Хуракана, про наше великое будущее и роль ВНЭКС во всем этом. До начала мероприятия оставалось еще около четверти часа, когда рядом со мной раздался тихий, но максимально властный и полный угрозы голос:
— У ну скамейку освободили живо!
Секунда замешательства на том конце… и четверка подростков бесшумно снялась с насиженного места и растворилась в толпе. Я остался сидеть и продолжал вдумчиво читать, пытаясь продраться через фразы вроде «и лишь неустанными звонкими усилиями…».
— А ты не расслышал что ли? — в хрипловатом голосе послышалось удивление — Эй!
За говорящим послышалось девичье хихиканье, рядом со мной кто-то усаживался, воняя одеколоном, алкоголем и едва уловимым дымом тасманки. Я продолжал спокойно читать.
— Охренеть он глухой… или тупой…
Впритык ко мне плюхнулся обладатель угрожающего голоса, навалился на меня плечом, дыхнул в ухо:
— Эй, придурок…
Повернув лицо, я спокойно вгляделся в лицо наваливающегося на меня всем весом незнакомого парня в желто-сером костюме. Ему чуть больше двадцати. Сидящим за ним примерно столько же. Между ними извиваются и смеются зажатые парнями девушки еще младше.
Я сказал Босуэллу, что для меня сделать это совсем не проблема и не вызовет никаких эмоций.
Оказывается, я ошибался. Эмоции были. Вернее, всего одна, но очень сильная эмоция, возникшая при первом же наглом толчке в мое плечо. Я едва сохранял спокойное выражение лица, а изнутри меня прямо рвало. В затылке запульсировала острая боль.
Нет, я не боялся. Это был не страх.
Злость. Кипящая и рвущаяся наружу злость, требующая схватить дышащего мне перегаром в лицо ублюдка за голову и начать его бить лбом о край скамейки.
— Ты что-то хотел, сурвер? — тихо спросил я, старательно отводя глаза.
— Ты что-то хотел, сурвер… — пропищал он, пародируя меня и продолжил уже своим голосом — Да хотел! Чтобы ты свалил с этой скамьи нахрен и прямо сейчас!
Высказавшись, он оглянулся на сидящую рядом с ним блондинистую девушку с пышными формами и слишком ярким макияжем. Девушка с готовностью рассмеялась.
— Я первым занял это место — ответил я — Прошу не мешать моему чтению, сурвер.
— Где-то я его видел — задумчиво произнес кто-то из сидящих дальше, наклонившись, чтобы рассмотреть мое лицо — А ну поверни-ка харю сюда.
Я проигнорировал его вежливую просьбу и перелистнул страницу.
— Охренеть — повторил сидящий со мной лидер их группы — Книги читает, а тупой и не понимает… Свали нахрен отсюда!
Я молчал.
— Где-то я его видел… реально видел… — продолжал гнуть свою вялую линию сидящий поодаль — Не вижу лица…
— Он тебя не уважает, котик — огорчилась сидящая рядом с главным блондинка.
— Он нарывается — процедил парень.
— Я первым здесь сел — напомнил я и плеснул немного огня — Что-то не нравится — пересядь куда-нибудь.
— Чё сказал⁈
— Ты слышал.
— Тебя же просили показать харю, плесень — выдохнул парень и в следующую секунду его руки обхватили мою голову и начали выворачивать ее, чтобы повернуть в нужную ему сторону.
— Отпусти! — просипел я, ощутив боль — Отпусти!
Перед глазами потемнело, я начал проваливаться в какую-то подсвеченную багровым яму, в пальцах затрещала сгибаемая книга.
— Отпусти!
— Покажи личико, урод! — не выдержав, он на миг отпустил правую руку и с силой впечатал мне ладонью в скулу — Сам захотел по-плохому! — и еще один тычок ладонью — Тебе предлагали свалить! Предлагали! Предлагали! — тычки следовали один за другим и каждый отдавался в мозгу странным писком, будто моя голова была резиновой игрушкой со вставленной в жопу свистулькой — Предлагали! Предлагали!
По плану сейчас мне следовало упасть и закричать. Следовало скрючится больной креветкой, постараться расцарапать лицо о бетонный пол и закричать.
Да… следовало… я попробую…
Книга упала на пол, я рухнул на колени следом за ней, на автомате подхватил, успел услышать издевательский смешок той блондинистой суки, я уже хотел завалиться на бок, но послышалось странное звяканье металла и на моем правом ухе будто раскаленные клещи сжались, резко дернув его в сторону.
— Ты у нас глухой да? Глухой⁈ Я тебе прочищу уши, с-сука! — шипел схвативший меня уже за оба уха парень, пригибая меня к полу и наваливаясь всем весом — Глухой, да⁈
— Пал, хватит уже — на этот раз в голосе девушки звучал легкий испуг — Люди вокруг…
— Харэ, чувак — согласился с ней кто-то еще.
— Прекращай, Пал!
— Да он же сам начал — клещи на моем ухе сжались сильнее… и в голове у меня что-то лопнуло.
Выронив книгу, я схватил его за ноги и с ревом выпрямился, вложив в этот рывок всю имеющуюся силу и накопленную злобу. Парня перевернуло на скамейке, он разжал свою хватку, попытался ухватиться за скамейку, но я дернул его на себя, стаскивая на пол и с наслаждением услышал глухой стук его башки о бетон, после чего протащил его еще метр, а затем подпрыгнул и обеими ногами приземлился на его искаженное в крике лицо. Под ногами что-то влажно хрустнуло, мерзко поддалось нажиму, парень завыл и засучил ногами, схватил меня за лодыжки, и я рухнул на пол, врезавшись плечом и скулой. Вскочил я мгновенно и рванул обратно к катающемуся на полу ублюдку, прикрывшему ладонями лицо. Только сейчас отмерли остальные из его толпы и повскакивали.
— Палли! — пронзительно завопила блондинка, оставаясь при этом на месте — Палличка!
Моя нога уже летеле в пинке, нацеленным на подставленный бок распластанного парня, но кто-то схватил меня сзади и оттащил, зло шипя на ухо:
— Уймись, Амос! Уймись! План был другим!
Слово «уймись» на меня никак не подействовало, а вот напоминание про план сработало, и я замер. Хватка тут же разжалась, и я остался стоять, чуть дрожащей рукой вытирая лицо, хотя, скорее растирая по нему кровь из рассеченной скулы. Меня неудержимо трясло от выброса адреналина, вокруг сомкнулась толпа гомонящих людей, отсекая от скамейки, а я, не обращая на них внимания, успел незаметно вытащить, открыть и «насадить» на нагрудный карман свой членский билет ВНЭКС.
— Книга! — сказал я — Не затопчите мою книгу!
— Ты что устроил⁈
— Эй! Не трогай парня! Он защищался — тот первым его ударил несколько раз! Я видел!
— Да этот стоит — а то лежит с перекошенной челюстью! Вот же ур-род жестокий! На лицо прыгнул лежачему!
— Тот первым начал! А этот просто книгу читал и никого не трогал! Я свидетель!
— А это не Амадей Амос? Не он тот парень из газет?
— Да нет вроде… хотя лицо в крови…
— Эй! Тебя Амос звать?
— А ну расступитесь! Дайте пройти охране! Расступитесь!
Чуть повернувшись, я искоса глянул вверх и убедился, что на потолке, чуть в стороне от работающего кинопроектора, установлена направленная в мою сторону камера наблюдения.
— Вот твоя книга, парень — мне в испачканную кровью руку втиснули погнутую книжонку — Ты не волнуйся — я все видела собственными глазами. Ты защищался!
— Я просто читал — улыбнулся я сострадательному лицу вернувшей мне книгу женщине — Просто читал и никого не трогал…
— Я свидетель — повторила она — А эти малолетки в конец оборзели! Что творится на шестом этаже, а? Куда смотрит Охранка⁈
— Нет вы реально не видите картины в целом? — разорялся невысокий крепыш с редкими длинными прядями, облепившими продолговатый череп — Этот — стоит и мрачно зыркает! А тот — лежит, едва ворочает перекошенной челюстью и не может встать! И кто больше пострадал?
