- Ты хотела нам альбом показать, - нервно сказал Антон.

- А, конечно, смотрите, - Поля вынула из сумки свой альбом с эскизами. – Если понравится, можешь присоединиться к своему другу, - смеясь, она протянула Антону альбом. – Тебе тоже какой-нибудь образ подберу. На тему древних богов. – Девочка уже хохотала.

Антон открыл альбом, перелистал, растерянно уставился на Полину:

- Это что такое?

- Альбом, - отсмеявшись, Полина пыталась успокоиться. - Ты же сам просил показать.

- Что это за альбом!?

- С моими рисунками.

Ратибор подошел, посмотрел на Полин альбом, повернулся к девочке, злобно прищурив глаза:

- Где альбом лекаря!?

- Не понимаю, - приступ веселья у Полины наконец-то прошел.

- У тебя альбом доктора Гааза!

- Бред какой-то, - девочка пожала плечами. - Нет у меня другого альбома. Я вообще не понимаю, что вам надо!

- Идиот! – Ратибор гневно посмотрел на Антона. – Ты зачем ее сюда притащил?

- Я думал, она принесет альбом – промямлил молодой человек.

- С заказчиком будешь сам объясняться!

- У меня только мой альбом, - сердито сказала девочка. - С рисунками.

- Значит, альбом у твоего братца? – прошипел волхв.

Полина встала, взяла свой альбом.

- Знаете, что? Идите-ка вы с Антоном… в баню. А я ухожу.

- Куда уходишь? – насмешливо спросил Ратибор.

- Отсюда ухожу.

- Никуда ты не уйдешь. Пока твой брат не привезет мне немецкие бумаги, и с ними все, что вы нашли. – Волхв помолчал, наслаждаясь паузой. Затем хищно смерил взглядом Полину с головы до ног. - А пока можно и в баньку сходить. Какие-нибудь обряды проведем.

- Вы идите, - испуганно сказал Антон. – А мне ехать надо. По делам.

Полина с презрением посмотрела на молодого человека. Сейчас рядом с Ратибором он выглядел, как щенок рядом с мастифом.

- Да не спеши, Антоха, - глумливо хохотнул Ратибор. – Мы и тебя можем с собой взять. Ты же не против, девочка? Сколько ей лет, ты говорил? Уже шестнадцать? Вот. Возраст согласия как раз. Баню натоплю, водочку из холодильника достану.

- Я водку не пью, - сказала Поля.

- Ладно, – легко согласился волхв. – Обойдемся без водки. Давай пока доставай телефон, звони брату, чтобы вез альбом. Адрес, куда везти, я отдельно потом сообщением отправлю, - Ратибор посмотрел на Полину:

- Ну!? Чего ждешь? Доставай телефон, говорю, звони!

- Сейчас, - Полина медленно вынула смартфон и взглянула на экран. Там светилась надпись «Вас ожидает такси». – Сейчас… я ухожу. Чао!

- Никуда ты отсюда не уйдешь! – угрожающе двинулся к ней Ратибор.

- Уеду. Или приедет полиция! – девочка стала смещаться от него вокруг стола.

- Куда приедет? Отдай телефон! – злобно оскалился Ратибор.

- На сайте остался ваш адрес.

- Где!?

- На сайте такси. Машина уже ждет. – Поля попятилась от стола в сторону двери. – В яндекс-такси остается адрес заказа, - объяснила она. - И у водителя.

Полина, стараясь идти ровно, прошла мимо остолбеневшего Антона, вышла из дома во двор, пошла к воротам. «Если вздумают останавливать, начну кричать, - решила она. - Водитель услышит».

Путь к воротам казался бесконечным. Она все шла и шла, а ворота, казалось, были все так же далеко. К счастью, ее никто не догонял. Наконец, она вышла на улицу. Там стоял серый опель. Водитель неодобрительно посмотрел на истерически смеющуюся пассажирку, севшую в машину:

- Все нормально?

- Да, все уже хорошо, - ответила девочка, пытаясь сдерживать смех, - извините.

Автомобиль тронулся.

***

Инга устало отложила коммуникатор на тумбочку у кровати. Надо пробежаться или хотя бы прогуляться по парку. Но сил на это нет. В теле такая слабость, что хочется просто лечь и уснуть.

Нельзя расслабляться, или этот мир превратит ее в отупевшую лентяйку! Надо хотя бы лучше узнать про события, происходившие во время написания документов. О чем там предложил подумать Дмитрий Сергеевич?

Инга снова взяла коммуникатор.

- Раньяр, найди информацию, чтобы ответить на вопрос, за что сражались советские люди.

Искин моментально выдал ей текст*.

* А.Р.Дюков «За что сражались советские люди».

То, что там описывалось, было настолько чудовищно, что не укладывалось в сознании. Девочка останавливалась, пролистывала страницы, снова продолжала читать:

«…Белая Церковь неподалеку от Киева: в августе в город пришли каратели – зондеркоманда 4 а штандартенфюрера Пауля Бломбеля. Целью карателей были евреи. Жители Белой Церкви вспоминали случившееся: «Всех евреев города семьями согнали во двор лагеря. Потом, раздев донага, сгоняли ко рву, ставили на колени и расстреливали. Стоял душераздирающий плач, крик. Люди прощались, прятали детей, пытались бежать, но их расстреливали».

Много лет спустя рядовой зондеркоманды 4 а Курт Вернер вспоминал о тех событиях: «Невозможно себе представить, какого нервного напряжения все это стоит, чтобы внизу выполнять эту грязную работу. Это было ужасно… Я должен был всю первую половину дня находиться внизу, в овраге. И там все это время я должен был беспрерывно стрелять…».

Еще совсем недавно, в июле, каратели расстреливали только мужчин; теперь евреев уничтожали целыми семьями. Как раз в это время в город вошла 295 я пехотная дивизия. Услышав треск выстрелов, дивизионный радист Франц Колер отправился смотреть, что происходит. До него не сразу дошло, что он стал свидетелем массового расстрела; увиденное зрелище он впоследствии охарактеризовал как «ужасное». Сотни мужчин и женщин лежали мертвыми во рву; на глазах Франца Колера эсэсовцы и полицейские достреливали последних. На вопрос, что же будет с детьми этих людей, один из эсэсовцев ответил: «Нас это не касается. Мы расстреливаем только тех, кому 14 лет и более».

Командование зондеркоманды, однако, придерживалось иного мнения; после некоторых раздумий оставшихся детей было решено расстрелять. Сначала расстреляли всех старше семи лет. Оставшиеся были заперты в доме на окраине без еды и воды; их плач и вопли были слышны по всей округе.

Священник 295 й пехотной дивизии доктор Ройсс зашел в здание, чтобы знать, что происходит. «Мы беспрепятственно прошли в дом и обнаружили в двух помещениях около 90 (у меня было время подсчитать) детей в возрасте от нескольких месяцев до пяти, шести или семи лет, – писал он в докладной командованию дивизии. – Оба помещения, в которых размещались дети – к ним примыкало пустое третье помещение, – были в очень грязном состоянии. Дети лежали или сидели на полу, который был покрыт их испражнениями. Мухи сидели большей частью на ногах и животах полуодетых детей. Несколько больших детей (два, три, четыре года) соскребали со стен известку и ели ее».

Начальник штаба 295 й дивизии подполковник Гроскурт отправился выяснять отношения с представителями СД. Он даже послал запрос командованию армии. Фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау, однако, подтвердил необходимость расстрела малолетних детей, заявив: «Фактически я решил, что однажды начатая акция должна быть доведена до конца должным образом».

Получив окончательный приказ завершить начатое дело, штандартенфюрер СС Пауль Бломбель вызвал к себе оберштурмфюрера Августа Хэфнера и распорядился организовать расстрел детей.

– Кто конкретно займется этим? – спросил Хэфнер.

– Солдаты СС.

– Но это же сплошь молодые ребята, и мы не имеем права поручать им такое дело.

Хэфнеру пришла мысль привлечь к расстрелу украинскую вспомогательную полицию. Это предложение было принято без возражений: "В конце концов, местных недочеловеков для того и вооружали, чтобы они за умеренную плату уничтожали себе подобных".