Денис спрыгнул со стола.

— Пошли, — сказал он. — Мы идем смотреть реактор.

Он вручил каждому по дозиметру со светодиодным экраном и помог прикрепить его. К ним присоединился второй гид, Геннадий. Он должен был взять остальных экскурсантов, поскольку Дениса Скорпион забронировал на целый день для себя одного. Денис предупредил всех о «горячих точках». Экскурсанты не должны будут ни разбредаться, ни идти куда-либо без его или Геннадия разрешения.

— Каков был уровень радиации здесь, когда все это произошло? — спросила американка миссис Дауд, когда они выходили из зала.

— 5,6 рентген в секунду, или 20 000 рентген в час. Но рабочие остались. Это было большим мужеством. Они пытались охлаждать активную зону водой, но ничего не добились.

— Насколько опасно это было? Такой уровень радиации, — спросил мистер Дауд.

— Смертельная доза 500 рентген за пять часов. Получив 500 рентген, вы умрете. А они получили за первые пять часов 100 000 рентген. Более чем достаточно, — сказал Денис.

Остальные экскурсанты сели с Геннадием в мини-вэн, стоящий у стального памятника пожарным, которые сражались с пожаром на реакторе и заплатили за это своими жизнями, а Скорпион уселся на пассажирское сиденье старенькой «Лады» Дениса. Денис занял место водителя, и они поехали.

— Почему вы оплатили индивидуальную экскурсию? — спросил Денис.

— Люблю уединение, — ответил Скорпион.

Денис пожал плечами.

— Здесь была деревня, — он указал на пустые поля и голые деревья. — После аварии здесь работал бульдозер, разравнивал привезенный грунт. Хотите сделать снимок?

Скорпион покачал головой. Он еще не решил, когда начать разговор, из-за которого он сюда приехал, и пока не знал, как убедить Дениса пойти ему навстречу. Интуиция подсказывала ему, что лучше подождать. Они ехали по пустой дороге, пока над деревьями не показались дымовые трубы и строительные краны. Гейгеровский счетчик Дениса запищал чаще. Когда они подъехали ближе, Скорпион увидел здания реакторов, окруженные мачтами линий электропередачи. Они въехали на стоянку и остановились возле мини-вэна.

Остальные экскурсанты стояли у скульптуры, изображающей пару рук, которые что-то держат, перед железобетонным саркофагом, построенным над разрушенным четвертым реактором. Они позировали для снимков. Гейгеровский счетчик Дениса пищал очень часто. Он показал его Скорпиону. На экране было .883.

— Очень хорошее место для снимка, но потом мы пойдем в Житлу (саркофаг), — сказал Денис, указав на соседнее здание. — Хотите сделать снимок?

— Давайте просто поедем в Припять, — попросил Скорпион.

— А остальные пошли, — сказал Денис, указывая на людей, входящих в здание. — Вы сможете сделать прекрасный снимок здания реактора из окна внутри.

— Поехали, — сказал Скорпион, направляясь к «Ладе».

— Вас не интересует Чернобыль, чего же вы хотите, мистер? — спросил Денис, усаживаясь за руль.

— Я хочу увидеть Припять, — ответил Скорпион.

— Ну что ж, это интересно, — сказал Денис, сдав назад и выезжая на дорогу. На полпути он остановил машину.

— Час пик в Припяти, — пошутил он: дорога была пуста насколько хватало глаз в обе стороны. Он показал на пустое заснеженное поле, по краям которого росли чахлые деревца: — Здесь был Рудий лис, знаменитый Рыжий лес. Его назвали так после аварии, потому что деревья покраснели от радиации. Нет больше зелени.

— А где же деревья?

— Их закопали бульдозерами, а эти, — он показал на чахлые деревца, — высадили на их месте. Но растут плохо.

Они отправились дальше и скоро были у въезда в город Припять. На бетонном знаке было написано «Припять 1970». Денис въехал на мост через реку с вмерзшими в лед полусгнившими лодками и причалами и остановил машину на его середине.

— В ночь аварии от реактора поднимались в небо потоки разноцветного света. Красивые цвета, миллионы голубых и малиновых искр взлетали в небо фонтанами. Это было так красиво, что люди в Припяти выходили из домов, чтобы посмотреть. Некоторые пришли на этот мост. Но красивые цвета — это ионизованный воздух. Все, кто наблюдал это зрелище с моста, умерли, — сказал он, закуривая сигарету.

Они проехали мимо заброшенной железнодорожной станции и въехали в центр города. Улицы были пусты, если не считать ржавеющего автомобиля, да проросшего через асфальт дерева, и покрыты снегом. Повсюду стояли брошенные дома с пустыми глазницами окон. Один из них завершался бетонным изображением серпа и молота — эмблемой бывшего СССР. Денис остановил машину на середине улицы вблизи центральной площади города, и они вышли.

Было очень холодно, небо было свинцовым. Они стояли среди города, в котором не было ни одного жителя. Через тротуары проросли деревья и кусты, их ветви протягивались в пустые окна и разломы стен зданий. Ветер гнал по заснеженным улицам обрывки старых газет. Это было похоже на конец света.

Из жилого дома вышел волк. Увидев людей, он не выказал никакого страха. Какое-то время он смотрел на них, а потом удалился. Откуда-то донесся звук хлопающего на ветру ставня. Невдалеке над деревьями виделось Колесо обозрения.

— Детский парк развлечений, — сказал Денис. — Хотите посмотреть?

Они прошли к парку. У входа Денис разгреб снег, лежавший над пятном мха на земле, и положил на мох счетчик Гейгера. Тот буквально заверещал, и на экране высветилось 2.651.

— Растительность хуже асфальта, не трогайте ее, — сказал Денис. — Если посидите на земле, то поджарите яйца, и детей больше не будет. Или будут трехголовые, — мрачно пошутил он.

— А что с животными? Как они тут?

— Кто знает? Мы видим много животных, но никто ничего не знает, — ответил Денис. — В реактор посылали робот. Оказалось, что стены покрыты странными черными грибами, не похожими ни на какие из известных. Вообразите, эти грибы мутировали, чтобы жить только в условиях радиации.

Они прошли в парк, полный ржавеющих детских машинок. На ветру качались и скрипели сломанные сиденья Колеса обозрения.

— Детский парк никогда не работал. Он должен был открыться через день или два после аварии. Людям пришлось бежать, бросив город навсегда. Пойдем.

Они вошли в гостиницу.

— Лучшая гостиница в городе, но для вас номер найдется. Заплатите хорошую цену, — продолжал шутить Денис. — Идем наверх, оттуда самый лучший вид.

Они вошли в вестибюль. Всюду было полно битого стекла. Стены были ободраны, а там, где мародеры выдрали трубы, зияли дыры. На полу лежал наметенный снег, а в пустые окна всовывались ветки деревьев и вьющиеся растения. Скорпион поднялся за Денисом на верхний этаж, и они прошли к пентхаусу. Комнаты были пусты, если не считать старого кресла с порванной и истлевшей обивкой и растрескавшегося и покосившегося портрета Ленина на стене. Все окна были разбиты, с подоконника свисали сосульки. Через разбитое панорамное окно они осмотрели город. Оттуда, где они стояли, были хорошо видны реактор, дымовая труба и строительные краны, возвышающиеся над линией леса.

Скорпион начал было садиться в кресло.

— Не надо! — вскричал Денис и поднес к креслу счетчик Гейгера, который показал 1.379. — Мы уходим.

— Стойте, — сказал Скорпион. — Подождите немного.

— Это неподходящее место для задержки. Чего вы хотите, мистер? Вам нужна не экскурсия.

— Я ищу одного человека.

— Здесь? В Припяти? Не может быть. В запретной зоне живут только сумасшедшие.

— Возможно, он сумасшедший.

— А может, это вы сумасшедший, мистер? Мы уходим сейчас же, — сказал Денис, направляясь к открытой двери.

— Сколько вы зарабатываете? — окликнул его Скорпион. Денис остановился и взглянул на него.

— Вы что думаете, мистер? Что мне нравится радиоактивность? Что я считаю зону прекрасным местом? Вы думаете, я не знаю, что в один прекрасный день я заболею раком? Я был преподавателем английского языка. Я получал 1500 гривен в месяц. Сейчас я экскурсовод, гид. С чаевыми я получаю вдвое больше, три-четыре тысячи гривен.