– Ясунт сейчас уходит… Он уйдет первым. Потом – мы. Мы должны поспешить к своим. Мы меняем маршрут и уходим к группе. Ясунт говорит: мы нужны там.

– Там что-то случилось? – встревожилась Александра.

– Не знаю. Но мы должны спешить.

Собака поднялась со своего места и лизнула Александре руку.

– Уходим прямо сейчас?

– Я же говорю – немного позже.

Избушка осталась позади. День был серым, без солнца, воздух был как липкая субстанция, которая обволакивает тебя и трудно дышать. Вячеслав – впереди, она – за ним. Мысли путаются, и она не может ни на чем сосредоточиться. Слишком многое обрушилось на нее вчера; ей нужно все осмыслить, разложить по полочкам, но ничего не складывается. И в то же время страха нет. Ведь она не одна…

Несколько раз они останавливаются, делают передышку, в это время они молчат и даже не смотрят друг на друга, как будто бы все важное и нужное уже сказано и все обговорено. Но перед тем как двинуться в путь дальше, они обмениваются взглядами и понимают, что они – вместе, и все будет так, как надо. А по-другому и быть не может…

Вячеслав оборачивается и говорит:

– Сейчас уже придем к нашему лагерю. Скоро.

– Может быть, крикнуть?

– Не надо. В лесу не кричат без надобности.

И здесь Вячеслав резко тормозит. Он останавливается и смотрит куда-то вбок.

Александра смотрит вслед за ним.

– Сломана крупная ветка, – говорит он сквозь зубы.

– И что?

– Кто-то проходил здесь.

– Лось? Олень?

Мужчина молчит, потом хмурится. Он втягивает в себя воздух. И снова молчит.

– Знаешь что, оставайся здесь. Я поеду вперед – разведаю обстановку.

– Я здесь не останусь, – сжимает губы Александра. – Я с тобой.

– Нельзя. Останься на месте. И жди меня тут.

– Нет! – мотает она головой.

– Да. Я скоро вернусь…

Она молчит. Ей все это не нравится, Но похоже, он не оставил ей выхода…

– Я буду тебя ждать. – наконец говорит она.

– Вот и умница. – Он целует Александру и вскоре исчезает между деревьями.

Она остается одна. Серое небо давит, женщина стоит под сосной и смотрит то на небо, то на деревья. Ей неуютно и зябко. Минуты идут, текут, слагаются в невыносимое ожидание.

Александра прислушивается к малейшим звукам, но – ничего. Она смотрит на часы и хмурится – прошел уже час. Если быть точным – час и двадцать минут. Ждать дальше невозможно. Она оборачивается, словно стараясь запомнить это место, и идет туда, куда пошел Вячеслав. Попутно она ставит отметки на деревьях маленьким перочинным ножиком, который достает из рюкзака, чтобы пометить обратный путь и не ошибиться при возвращении. Александра идет по лыжне Вячеслава, считая про себя шаги. Ей так спокойней, она может не думать, а занять себя вот этим простым подсчетом.

Дорога идет под уклон, как это она не заметила камня, летящего сверху? Александра поднимает голову. Никого. В горах часто случаются обвалы – это так. Но что-то настораживает ее. Она отступает в сторону. И правильно делает. Так как второй камень с грохотом катится мимо нее. Она ныряет под елки и стоит там, слыша, как колотится ее сердце. Ей страшно. «Капитаны никогда не плачут», – вспоминает она слова отца, и страх проходит. Она вдыхает полной грудью морозный воздух и петляет между деревьями, обходя возвышенность. И здесь она понимает, что потеряла след лыжни Вячеслава, Александра озирается кругом – белый снег. Где же лыжня? Как же она ее потеряла? Вернуться на старое место – немыслимо. Но куда ей теперь идти? Она прикидывает приблизительно направление и идет в ту сторону. Стоянка должна быть там… Спустя некоторое время до Александры доходит страшная истина: она заблудилась и теперь не имеет ни малейшего понятия, куда идти. Но в этот раз она не дает страху овладеть собой. «Черта с два ты меня достанешь», – говорит она про себя, упрямо стремясь вперед между деревьями, взлетает на склон и спускается с него…

И вдруг что-то яркое мелькает между деревьями, и она резко тормозит. На ветвях сосны висит розовый Лилькин шарфик. Александра стоит и смотрит на него. «Ли-ля! – стучит что-то внутри нее. – Ли-ля! ЛИ-ЛЯ! ЛИ-ЛЯ!» Она забыла, что в лесу нельзя кричать, она забыла обо всем, или она не кричит, а пытается выдавить из себя звуки обледеневшими губами. И крик раздается внутри нее, даже не крик, а хрип раненого зверя. Она падает на снег… И здесь до нее доносится какой-то шелест, это ветер шумит в деревьях или кто-то пытается докричаться до нее? Александра замирает и прислушивается. Она старается слиться с этим пространством, вжиться в деревья, в скрип, шелест, шуршание снега… До нее доносятся слабые, едва различимые звуки… Но они есть! Она идет в том направлении, откуда они доносятся. Шаги делаются все тяжелее и тяжелее, на ее ногах повисли снежные гири…

Да, ее зовут, но как слабо… Сердце ухает куда-то вниз, с очередной снежной горки она несется без препятствий, и только ветер свистит в ушах… Или это ее зовут? И это не ветер… Что-то темное между деревьев. Синее с белым. Александра несется туда… и цепенеет. Тишина врезается в уши, и ей кажется, что она оглохла! Лилька лежит на снегу и стонет. У нее ярко-багровый шрам на лице, кисть руки неестественно вывернута. Одежда изодрана, как будто бы на нее напал зверь. Глаза закрыты, по лицу стекает кровь. Рана на голове… Александра снимает лыжи и падает перед ней.

– Лиля! Ты слышишь меня, Лиля!!! Лилька! Ну скажи, хоть что-нибудь! Лилечка, родная… – Она гладила ее по лицу, не замечая, что руки у нее уже тоже в крови. – Лиль, я тебя умоляю. Только не молчи, Лиля.

Лилька медленно открыла глаза и с трудом сфокусировала взгляд на Александре.

– Ты? – и легка улыбка тронула ее губы.

– Лиль…

– Саня… Где все?

Вопрос повис в воздухе.

– Где? – спросила она уже тише.

– Не знаю, Лиль.

– А я? Что со мной?

– Ты упала, – быстро сказала Александра. – Подвернула ногу и, падая, обо что-то стукнулась, была без сознания какое-то время, и я… нашла тебя здесь.

Лилька зажмурилась.

– Нет, не так. Не сочиняй. Все болит, – шепотом сказала она. – Я тела не чувствую… На нас напали, когда мы спали. Под утро.

– Кто?

– Не знаю. Их было трое. И они были в масках.

– Лиль, все будет хорошо, правда…

– …Брось, я наверное, умру. Мы всегда думаем о смерти отвлеченно, а получается, что все может закончиться в любой момент. Я еще как дура распланировала свою жизнь на много лет вперед… по крайней мере – пыталась планировать… А теперь…

– Замолчи! Пожалуйста, Лиль! Ну не пори чепухи, будь добра. Лилька! – выдохнула Александра. – Ты же всегда была такой сильной!

– Это я так умело маскировалась.

– Лиль! – Александра положила руку на лоб.

– Перед глазами все расплывается. Сань, возьми меня за руку крепче.

Александра взяла Лилькину руку и сжала ее.

– Ты помнишь, Сань, – дыхание Лильки было прерывистым, она говорила, словно задыхаясь. – Помнишь, как ты появилась у нас… – Она поморщилась. – Ну, после того, как погибли твои родители… Я не знала, как тебя утешить, и была готова выполнить любое твое желание. У меня была любимая кукла, помнишь, я ее называла «принцесса Элли». У нее были чудесные золотые волосы. И ты однажды сказала, что ей больше бы пошла короткая стрижка. Ты сказала об этом просто так, не придав значения, но я так хотела, чтобы ты хоть немножечко оттаяла, отошла, что схватила ножницы и не раздумывая отстригла кукле волосы, а когда ты проснулась и увидела принцессу Элли со «стрижкой», то улыбнулась. И я была так рада!

Александра стиснула Лилькину руку.

– Какая же я была по жизни дура, Сань! Ты даже не представляешь.

– Лиль! – Александра склонилась над ней. – Не надо. Не надо ничего говорить, тебе трудно, тяжело, я же вижу…

– Нет, если я не выговорюсь, мне будет в тысячу раз хуже. Прошу тебя, не останавливай меня…

Лилька сделала резкий выдох.

– Сань! Я должна тебе кое-что сказать… – По измученному лицу Лильки пробежала тень. – Только не останавливай меня, пожалуйста…