Илл. 64. Старинные безмены. В умелых руках были не менее страшным оружием, чем палица или булава.

Разумеется, использовать такое не очень-то надежное «оружие последнего шанса» мог решиться далеко не каждый человек, оказавшийся перед дилеммой «кошелек или жизнь», — тут нужна незаурядная смелость либо запредельное нежелание отдавать все, что нажито непосильным трудом. Да и умение нужно: без него что отвес, что кистень, что мошна — любое оружие, где вместо рукояти цепочка или шнурок, — становится не просто бесполезным, но даже опасным для того, кто пытается им воспользоваться. Можно засветить себе же по затылку — бывали случаи.

Время шло, в обиход вошли ассигнации, сначала наряду с монетами, затем все более вытесняя их. Но даже в конце XIX века, и даже в XX-м изготавливали кошельки для мелочи особой формы, позволяющие использовать их как своего рода кистень. А для бумажников с купюрами появился настоящий изыск технической мысли: сверхплоские пистолетики, укрытые в потайном отделении бумажника. Короткоствольные, малого калибра, они тем не менее позволяли сделать в грабителя несколько неожиданных выстрелов в упор. Этим «оружием последнего шанса» тоже рисковали воспользоваться немногие — тем не менее производилось оно серийно, т. е. находило свой спрос.

На том эволюция кошельков как оружия самообороны завершилась. Поставило крест на ней развитие безналичных расчетов: чековые книжки, а затем и магнитные банковские карты позволили богатым людям не таскать с собой суммы, ради которых стоило рисковать жизнью, вступая в схватку с вооруженным грабителем.

Илл. 65. Эволюция кошелька как оружия самообороны: 1 — классическая мошна; 2 — кошелек для мелочи особой формы, позволяющей наносить увесистые удары; 3 — портативный пистолетик для ношения в потайном отделении бумажника; 4 — банковская карта.

Часто случается, что средства самообороны, не слишком летальные в том числе, берет на вооружение преступный мир: с помощью электрошокера или газового баллончика можно как отбиваться от нападения, так и нападать.

Классическая купеческая мошна заинтересовала грабителей еще в очень давние времена одним своим любопытным свойством: после удара ею на пострадавшей голове не оставалось наружных следов. Ударив с достаточной силой, можно было убить, но кожа оставалась целой, кровь не текла.

Объяснялось это тем, что на Руси в допетровские времена чеканились своеобразные монеты — т. н. «чешуйки». Маленькие, очень легкие, они действительно напоминали рыбью чешую, и даже наиболее крупные из них далеко не дотягивали до веса современной копейки.

Илл. 66. Монеты-«чешуйки». Их весовые характеристики очень сильно колебались при одинаковом номинале — поэтому, если надо было заплатить значительную сумму, крошечные монетки не отсчитывали, а взвешивали.

Такая уж технология изготовления применялась: рубили на кусочки достаточно тонкую серебряную проволоку (позже наряду с ней стали использовать медную), а полученные обрубки шли под штамп, значительно больший их по размеру — так что две одинаковых «чешуйки» найти сейчас в коллекциях нумизматов невозможно, каждая несет на себе свой фрагмент рисунка со штампа.

Удар мошной, набитой «чешуйками», получался мягким, но при этом совершенно не упругим — вся его немалая энергия доставалась пострадавшему черепу. Разумеется, у преступных элементов серебро в надлежащих количествах водилось редко, так что они прибегали к другим наполнителям — после ряда трансформаций мошна-кистень превратилась в орудие под названием «песочная колбаса».

Вот что о ней писал Нил Ознобишин в книге «Искусство рукопашного боя», изданной в 1930 году издательством НКВД РСФСР:

«Песочная колбаса — очень простое оружие для внезапного нападения — состоит из длинного узкого холщового мешка в форме колбасы, плотно набитого песком; иногда туда кладется маленькая гирька для отвеса. В России ею довольно часто пользуются при уличных нападениях. За границей дело обстоит несколько иначе и, пожалуй, во много раз хуже.

В Англии, Франции, Бельгии, Германии, Италии, Испании выработалась особая разновидность грабителей-специалистов, носящих кличку «крысы гостиниц» или в некоторых местах «уистити». Эти «крысы» избрали полем действий самые крупные и дорогие интернациональные отели и гостиницы, которые кишмя кишат богатой интернациональной буржуазией. Коридоры колоссальных гостиниц очень длинны и обладают массой закоулков. Ночью они ради покоя и экономии полуосвещены.

«Ночная крыса» останавливается обычно в гостинице, как и все прочие постояльцы. С наступлением ночи грабитель надевает черное шелковое сплошное трико, которое сливается своим цветом с тенями коридора, берет в руки песочную колбасу и незаметно идет по пустынному коридору за запоздалым постояльцем. Удар колбасой по голове — и последний падает без чувств. Наутро прислуга находит постояльца начисто ограбленным. Эти грабители особенно опасны потому, что работают в одиночку, а это сильно затрудняет их розыск. Об этих ограблениях газеты стараются умалчивать, не желая отбивать от гостиниц богатую клиентуру, между тем подобных случаев можно насчитать тысячи».

О России Ознобишин упоминает вскользь, делая акцент на том, как все плохо у проклятых буржуинов. Однако и у нас это оружие применялось широко: плотность песка (1,5–1,7 т/куб. м) значительно меньше, чем серебра (10,5 т/куб. м), — и классическая «песочная колбаса» была оружием не летальным: оглушить, ограбить, но не убить.

Дело в том, что профессиональные уголовники старой, дореволюционной школы чурались убийств — аристократией преступного мира считались «щипачи» и «медвежатники» (т. е. карманники и специалисты по вскрытию сейфов), а «мокрушников» (т. е. убийц) старорежимные уголовники презирали и старались держаться от них подальше.

Никаких внешних повреждений жертва «колбасы» не получала. И избавиться от орудия преступления можно было легко и просто: высыпать песок на немощеную улицу — и вот уже в кармане лежит безобидный пустой кисет. Какой-нибудь молоток — окровавленный, с прилипшими волосами жертвы — что уносить с собой, что выбрасывать достаточно рискованно. Да и любой другой твердый тупой предмет может стать уликой для следствия и суда. А рассыпанный песок… дунул ветер — и нет его.

Хотя и для убийства «песочную колбасу» можно применить — если нанести не один, а серию ударов. По крайней мере, у каторжан царских времен был такой способ казни провинившихся сотоварищей: их забивали насмерть самыми примитивными аналогами «колбасы» — носками, заполненными песком. Следов на теле не оставалось, а тюремные фельдшеры вскрытиями не занимались и констатировали смерть от естественных причин.

Но то на каторге. А на воле, если все-таки планировали убийство при помощи «колбасы», ее наполняли не песком — мелкой свинцовой дробью. Плотность свинца составляет 11,35 т/куб. м. Как нетрудно подсчитать, энергия удара «свинцовой колбасой» вырастает в семь раз по сравнению с базовым вариантом. Несмотря на это, при попадании в голову кожа опять-таки не повреждается, а вот черепу приходится туго.

На Западе эволюция «песочной колбасы» шла несколько иным путем и началась как раз со свинцовой дроби. Причина в том, что невесомые монеты-«чешуйки» чеканились только на Руси, а если использовать в качестве оружия кошель с крупными и увесистыми европейскими монетами, эффект мягкого оглушающего удара не достижим.

Европейские моряки издавна применяли во время драк в портовых кабаках т. н. «коши» (илл. 67, вверху) — увесистые кожаные мешочки с дробью — не завязывающиеся, наглухо зашитые — по поражающим свойствам не отличавшиеся от русской мошны с «чешуйками». Это тоже своего рода инструмент, или подручный морской инвентарь: коши привязывались при швартовке к концам тросов, забрасываемых на пристань или причал (привязав цельную гирьку, можно было при неудачном броске серьезно травмировать людей, принимающих с берега швартовы, к тому же мешочек с дробью не повреждал каменную облицовку пристаней).