(Уже после написания этих строк автор обнаружил в сетевых клоаках творение, где такая версия излагается на полном серьезе: да, похитили, да, держали взаперти и пытали, да, заставили написать дневники и фальсифицировали все фотопленки, да, убили и двумя партиями в разное время доставили к Мертвой горе и раскидали тела по окрестностям… Остается только горько вздохнуть по канувшим временам карательной психиатрии, в данном случае она была бы очень к месту.)

Возможен и второй вариант: ошибка на обложке допущена специально, но не ради злонамеренного сокрытия истины, а для…

Кто угадает, для чего?

…для бухгалтерии. Мы упоминали, что прокурор Темпалов отправился в район поисков ДО обнаружения тел — то есть формально, с бухгалтерской точки зрения, ехал он не в служебную командировку, а по своим делам и, следовательно, за свой счет: ни оплаты суточных, ни возмещения транспортных расходов не полагалось. Сдвинутая назад дата могла помочь разрулить эту финансовую проблему.

Кстати, Игорь Дятлов, находясь в своем последнем походе, тоже числился в командировке — от кафедры института, где он был оформлен на работу. Дятлову капали суточные, его проезд в поездах и автобусах оплачивал институт (все билеты он старательно сохранял). Командировочное удостоверение упомянуто в уголовном деле, но не подшито в него и не скопировано. А жаль, весьма любопытно было бы взглянуть на этот документ: какой указан пункт назначения? Кто должен был поставить отметки о прибытии в него и убытии? (Скорее всего, этим пунктом был Вижай, ибо в поселок 41-го квартала дятловцы не планировали возвращаться, но теперь остается лишь гадать.)

Впрочем, мы отвлеклись от поисков в районе трагедии, а они еще далеки от завершения. Вернемся на склон Мертвой горы и посмотрим, что смогли найти поисковики в начале марта.

Когда выяснилось, что дятловцы, покинув палатку, разбрелись кто куда, — стало ясно, что всех разом и быстро их не найти, так что поиски могут затянуться.

Поисковики стали обустраиваться всерьез и надолго. Разбили лагерь не на голом склоне, продуваемом всеми ветрами, а ниже, в долине Ауспии, в таежной зоне — там имелось в достатке топливо для дровяных печек, а деревья предоставляли хорошую защиту от ветра.

По стечению обстоятельств совсем рядом с лагерем находился т. н. «лабаз» группы Дятлова — склад, где дятловцы оставили перед броском к Отортену часть продуктов и снаряжения, намереваясь после восхождения вернуться по своей лыжне в долину Аус пии и забрать оставленное.

Укрытый в снежной яме лабаз был отмечен воткнутой в сугроб парой лыж, и поисковики обнаружили его почти сразу, 2 марта. Внутри лежал большой запас продуктов общим весом 55 кг и кое-какие вещи: мандолина в чехле, две пары ботинок, запасные лыжные крепления и самодельный осветительный прибор из батареек, проводов и лампочки.

Ответ на вопрос: что же произошло у палатки и позже, когда дятловцы ее покинули? — эти находки дать не могли.

Поисковики продолжали прочесывать склон, зондируя снег металлическими щупами, — и 5 марта этим способом было обнаружено тело Рустема Слободина.

Он лежал все на той же условной линии, соединявшей кедр и палатку, примерно посередине между телами Дятлова и Зины Колмогоровой.

Одет Слободин был относительно тепло: лыжные брюки, под ними — треники, под трениками — теплые кальсоны с начесом. Сверху тело защищал от холода хлопчатобумажный свитер, под ним — ковбойка и теплая нательная рубаха, плюс футболка с длинными рукавами. В карманах ковбойки нашли паспорт на имя Слободина, деньги в сумме 310 рублей, складной нож, спички и еще кое-какие мелочи.

На голове у Рустема был надет головной убор, лыжная шапочка — но в материалах дела она не фигурирует. Поисковики как-то умудрились ее потерять при транспортировке тела к вертолетной площадке, да так и не нашли. Характерный штрих, доказывающий, что многочисленные косяки уголовного дела результат не злого умысла, а банального разгильдяйства. В итоге упоминания о шапочке Слободина остались лишь в воспоминаниях поисковиков да в радиограмме о находке тела (там она названа «лыжным колпаком»).

С обувью у Рустема дело обстояло получше, чем у остальных. Он был обут в валенок. В один. На другой ноге, на левой, было надето 4 носка, и столько же и в том же порядке — на правой, под валенком.

Если учесть, что в палатке валенки были найдены в нечетном количестве (7 шт.), можно было обоснованно предположить: происшествие, заставившее дятловцев покинуть палатку, застало Рустема в тот момент, когда он обувался либо разувался, — и уходить пришлось настолько стремительно, что не нашлось даже нескольких лишних секунд на то, чтобы обуть второй валенок. Между тем следы, тянувшиеся от палатки, свидетельствовали: дятловцы от нее не бежали сломя голову, уходили шагом.

На лице и руках Слободина были отмечены мелкие повреждения, жизни не угрожавшие, в том числе следы кровотечения из носа. На лице наросла ледяная корка, свидетельствующая, по мнению следствия, что перед смертью Рустем какое-то время дышал, лежа лицом в снег. (Позже судебно-медицинская экспертиза обнаружит более серьезные внутренние повреждения, но о ней речь впереди).

Находкой лабаза и тела Слободина значимые мартовские находки исчерпываются.

Кое-какие мелкие предметы поисковики сумели добавить к списку найденного в последующие дни. Все на той же траектории «палатка-кедр» обнаружили фонарик — не то оброненный, не то выброшенный — включенный, но с разряженной батарейкой. В 20 метрах от палатки отыскали обломок лыжи, в дальнейших материалах уголовного дела не фигурирующий, — не исключено, что лыжу сломал один из поисковиков.

В главной же задаче — отыскании недостающих четырех тел — никаких сдвигов не произошло. Поисковики прочесали весь склон мелким гребнем, и не раз, каждый квадратный метр снега прощупали 6–8 уколами зондов — и все впустую.

Подсчет одежды и обуви, найденной на телах, в палатке и у кедра, привел к выводу: оставшаяся четверка была одета-обута гораздо лучше, чем те, чьи тела уже были найдены. Теоретически эти четверо могли далеко уйти от места трагедии, на несколько километров, как минимум.

С учетом этого обстоятельства предстояло расширить поиск на громадную территорию, затратить огромные силы и средства — без малейшей гарантии успеха.

Масленников предложил свернуть поиски до весны — до схода снега (формально весна уже наступила, но на Северный Урал она приходит не по календарю, бурное таяние снегов происходит в начале мая).

Предложение было здравым, но высокое партийное начальство, взявшее к тому времени поисковую операцию под свой контроль, рассудило иначе: с затратами не считаться, поиски продолжать, искать и найти!

И они искали…

Весь март и весь апрель методично обшаривали зондами громадную территорию, разбив ее на квадраты. Другие методы поиска оказались ещё менее эффективными. Собаки после находки тела Колмогоровой ничем себя не проявили, миноискатели оказались бесполезны: компактных масс металла найденные погибшие с собой не имели, не найденные, очевидно, тоже — и солдаты-саперы, чтобы не сидеть без дела, вооружились зондами.

Прокуратура пыталась помочь — во Всесоюзный НИИ криминалистики был отправлен длинный письменный запрос за подписью прокурора Свердловской области Клинова: оказались, мол, в сложной ситуации, ищем на огромной площади, найти не можем, тратим громадные средства без толка, а у вас, товарищи, по слухам, разработан прибор для поиска трупов ультразвуковым способом. Не поможете ли, поделившись опытным экземпляром? Заодно испытаете в полевых условиях.

Товарищи из НИИ ответили коротко, телеграммой: нет у нас такого прибора, слухи врут. Бесплодные поиски продолжались по-прежнему, двухметровыми металлическими зондами.

Работали все тем же составом: студенты, охотники-манси, военнослужащие армии и внутренних войск МВД (ветераны поисков их не различали и в своих мемуарах именуют просто «солдатами»). Сидели на склоне поисковики не постоянно, вахтовым методом: проводили на Мертвой горе 10–12 дней, затем сменялись, после отдыха — снова на поиски. От такого режима учебный семестр у студентов-поисковиков накрылся медным тазом, но особых поблажек в грядущей сессии они не дождались. Сергей Согрин, например, получил диплом УПИ на год позже, чем рассчитывал при поступлении.