Виктор окинул взглядом комнату:

— Должно быть, тоскливо работать в одиночестве. Можно дойти до отчаяния.

— С отчаянием вы правы, а вот насчет одиночества — заблуждаетесь, — ответил Константинов. — Их души составляют мне компанию. — Он сконфуженно усмехнулся. — Не буквально, конечно. Но здесь память о них — и о том, что с ними произошло.

— А что же с ними произошло, по-вашему?

Константинов откинулся на спинку кресла:

— И в самом деле — что? Если вы ищете простого ответа, вынужден вас разочаровать — его нет.

— От Юрия Ефимовича я то же самое услышал. Он полагает, что здесь замешано что-то, что выше человеческого понимания.

— А вы сами что думаете?

Виктор покачал головой:

— Даже вообразить ничего не могу. Все версии рассыпаются, как только начинаешь их анализировать.

Константинов согласился:

— Как кубик Рубика. Ты думаешь, что вот — уже почти собрал его, а потом поворачиваешь и видишь, что на одной стороне все цвета вперемешку. И понимаешь, что ничего у тебя не вышло.

— Но, может, вы приблизились к разгадке?

Константинов вздохнул и уставился в содержимое чашки:

— Трудно решить головоломку, когда отсутствуют некоторые части.

— Вы имеете в виду официальные материалы следствия, которые до сих пор засекречены?

— Да. Часть материалов обнародовали в начале девяностых, но что-то осталось. И однажды я заставлю их сказать всю правду.

— Звучит убедительно.

— Так и есть.

Виктор поставил чашку и подался вперед:

— Юдин упомянул, что пару лет назад вы возглавляли экспедицию на Холат-Сяхыл. Он сказал, вы что-то нашли там… что-то вроде металлической решетки. Можете рассказать об этом? Вы что-то оттуда привезли?

Константинов поднялся и подошел к большому стеллажу с папками, стоявшему между двумя книжными полками:

— Я вам непременно расскажу еще об этом. И обязательно покажу кое-что из того, что привез. Но сначала… — Он вытащил стопку бумаг из стеллажа. — Сначала вам, возможно, интереснее посмотреть вот это. Это временной график: события перед трагедией, во время и после нее и еще несколько подробностей, которые будут вам полезны. Они вам помогут восстановить картину произошедшего и, конечно же, пригодятся для вашей статьи. Можете оставить это себе. У меня есть еще несколько копий.

Он отдал бумаги Виктору и перешел к массивному деревянному шкафу в дальнем углу комнаты. Пока он там рылся на полках, Виктор разложил бумаги на журнальном столике. Но он не успел углубиться в чтение, потому что Константинов сам начал рассказывать о событиях — без всякой запинки: видно было, что хронологию он знает как свои пять пальцев. Поэтому Стругацкий отложил бумаги в сторону, налил себе еще кофе и стал слушать.

— Двадцать пятого января 1959 года Игорь Дятлов с товарищами прибыли в Ивдель и переночевали там. На следующий день они добрались до Вижая на попутной грузовой машине. Следующим утром они вышли в поход на гору Отортен. Это был маршрут третьей категории сложности — самый трудный и опасный для этого времени года, но все ребята были опытными туристами, не сомневавшимися, что осилят его без серьезных происшествий. Предполагалось, что поход займет три недели. Двадцать восьмого января заболел Юрий Юдин. Стало очевидно, что ему нужно вернуться в Свердловск. На этом факты, о которых можно утверждать со стопроцентной уверенностью, заканчиваются. Все остальное — информация из дневников и фотографий, обнаруженных в палатке, и по этим остаткам мы должны как можно точнее восстановить ход событий. Следующие три дня группа передвигалась на лыжах, придерживаясь троп манси, по которым те перегоняют стада, и так до реки Ауспии, протекающей на границе с горными массивами. Там они сложили лабаз из веток, в котором оставили провиант и снаряжение на обратный путь. Первого февраля они начали восхождение на Отортен, но погода испортилась, из-за метели они заблудились. Позже в тот же день они обнаружили, что находятся на соседней горе Холат-Сяхыл. Вы знаете значения этих названий, Виктор?

— Да. Холат-Сяхыл означает «гора мертвецов», а Отортен — «не ходи туда».

Константинов одобрительно кивнул. Он наконец нашел то, что так долго искал — большую деревянную коробку размером с дипломат. Ее он принес и положил на журнальный столик. Но открывать не стал, а сел и продолжил рассказ.

— Метель была очень сильной — из-за нее они сбились с маршрута, оказавшись аж на соседней горе. Видимо, они решили разбить здесь лагерь на ночь, а путь на Отортен продолжить с утра. Палатку они установили на высоте тысячи ста метров над уровнем моря. Было ужасно, чертовски холодно — мороз под тридцать градусов. При этом видимость наверняка была плохой, иначе бы они не разбили лагерь в таком незащищенном месте.

— А ведь совсем рядом был сосновый лес, — сказал Виктор, вспоминая прочитанную статью.

— Вот именно. Лес находился меньше чем в полутора километрах вниз по склону. Но они его не заметили.

— А может, заметили, но не захотели идти туда?

Константинов пристально посмотрел на него:

— Почему вы так считаете?

— Не знаю, — ответил Виктор, — просто вдруг подумалось. Извините, что ляпнул ни с того ни с сего.

— Не стоит извиняться. Любопытно, почему мне самому это в голову не приходило. Полагаю, иногда нужен чей-то свежий взгляд.

— Да это скорее пустое размышление.

— Но его стоит приобщить к прочим.

Константинов замолчал, задумавшись. Виктор попросил его продолжать.

— Установив палатку, — продолжил он, — группа устраивается на ночлег. И вот тут… что-то происходит. Дятлов с друзьями разрезают палатку и бегут в холод и темноту вниз по склону, подальше от вершины Холат-Сяхыл. Совершенно очевидно, что они были напуганы — до такого ужаса напуганы, что даже не стали развязывать вход в палатку. Что бы это ни было, они точно знали, что должны бежать оттуда как можно дальше и как можно быстрее.

— Об этом говорит тот факт, что они были полуодеты.

— Верно. Следы, обнаруженные спасательной группой, указывают на то, что сначала все ринулись в разные стороны, но через триста метров вниз по склону снова собрались вместе. Думаю, они сошлись под большой сосной.

— Где обнаружили Кривонищенко и Дорошенко?

— Да. Хотя утверждать точно мы не можем.

— Почему?

— Потому что следы спускались по склону на пятьсот метров от палатки.

— Не понимаю, как это может быть.

— И я не понимаю, Виктор, — ответил Константинов, печально улыбнувшись. — Как бы то ни было, под сосной они развели огонь и оставались там некоторое время. Потом кто-то, скорее всего Дятлов, решил, что надо что-то делать, потому что даже у костра в такой мороз долго не просидишь. Один из них залез на дерево, метров на пять, возможно, для того, чтобы по лагерю определить свое местонахождение или же посмотреть, что там происходит. Трое — Дятлов, Зинаида Колмогорова и Рустем Слободин — предприняли попытку добраться до палатки. Им это не удалось — все трое умерли от переохлаждения. Дятлов стал первой жертвой — его тело нашли в трехстах метрах от сосны. Он лежал на спине, лицом к лагерю. В ста восьмидесяти метрах от палатки нашли тело Слободина. В его черепе обнаружили небольшую трещину. И наконец, в ста пятидесяти метрах от него умерла Зина. По всей видимости, они оба ползли к лагерю, когда их настигла холодная смерть. Остальные ждали. За это время умерли Георгий Кривонищенко и Юрий Дорошенко. А может, наоборот: они умерли первыми, и тогда Дятлов решил, что им просто необходимо добраться до палатки. Неизвестно. Этот вопрос остается открытым.

— Как, впрочем, и все остальные, — добавил Виктор.

Согласившись, Константинов продолжал:

— Скорее всего, это происходило уже после полуночи, именно тогда и состоялось первое переодевание: Людмила Дубинина обернула ноги лоскутами шерстяных штанов Кривонищенко. Четверо оставшихся в живых — Людмила Дубинина, Александр Золотарев, Николай Тибо-Бриньоль и Александр Колеватов отказались от попыток достичь лагеря. Я столько думал: почему они приняли такое решение? Не могли здраво рассуждать из-за страха и холода? Полагали, что у них больше шансов спастись под покровом леса, чем карабкаться вверх по склону до лагеря? Или же вокруг палатки до сих пор происходило что-то, что не давало им вернуться? Именно в этот момент они получили повреждения, которые ускорили их гибель: перелом ребер у Дубининой и Золотарева, серьезная травма черепа у Тибо-Бриньоля. Они углублялись дальше в лес, очевидно волоча Тибо-Бриньоля, который к тому моменту был либо мертв, либо без сознания. Им удалось укрыться в ущелье, где от повреждений грудной клетки и переохлаждения умерла Дубинина. После чего Золотарев, видимо, надел на себя ее куртку и шапку в бессмысленной попытке согреться. Тибо-Бриньоль уже несомненно был мертв к тому времени — вообще, скорее всего, его смерть была мгновенной — от перелома черепа. И наконец, в одиночестве от переохлаждения умирает объятый ужасом и не имевший ни одной травмы Колеватов. В какой-то момент между их гибелью и завершением поисковой операции, которая спустя три месяца обнаружила тела, кто-то наткнулся на них и вырвал язык у Людмилы вместе со всей слизистой ротовой полости.