— Разве это не чистилище? — спросил юный злодей. — Я же умер. О каком времени идёт речь? Ты же пришёл меня забрать с собой, верно?

— Боюсь, что разочарую тебя своим ответом: мы не в чистилище, и ты не умер.

— Но где мы тогда находимся?

— Я и сам не знаю, но предполагаю, что кое-кто решил дать нам шанс немного поговорить.

— Это же бред! — не верил Син. — Я должен был умереть! Ты видел, сколько у меня ран? Любой нормальный человек бы уже умер!

— Но ты не нормальный человек, — улыбнулся Мики. — потому продолжишь жить дальше.

— Но тогда… для чего всё это?

— Тело Ному не позволяло мне поговорить с тобой, ибо у него не было голосовых связок. Сейчас же я могу сказать тебе кое-что важное, — рыжий мальчик выпрямился, посмотрел в глаза другу и благодарно поклонился. — Спасибо тебе, что освободил меня.

— За что ты благодаришь? — сильно удивился длинноволосый. — Это же я обрёк тебя на все эти страдания! Из-за меня ты перенёс столько боли! Меня не за что благодарить! Я виноват в том, что ты стал таким! — слёзы вновь появились на его глазах, и он даже не старался их скрывать.

— Ты не виноват во всём этом, Син, — не согласился со своим другом Мики. — Всё это произошло не по твоей вине. Во всём этом виноват только твой отец — не ты.

— Но…

— Ты спас меня, Син, — стоял на своём рыжий ребёнок. — Спасибо тебе за то, что избавил меня от боли и страданий.

Айкава упал на колени, сжавшись от боли в груди, словно сердце разрывалось на части. Он опустил голову, начав плакать ещё сильнее. В его душе бушевали смешанные чувства: отчаяние, вина, непонимание.

— Я не достоин этих слов! — буквально прокричал в истерике длинноволосый. — Я стал злодеем! Убивал невинных людей! Заставлял их плакать от боли и утраты! Не щадил даже тех, кто помогал мне! Мои руки по локоть в крови! — рыдал он, не останавливаясь. — Пока ты страдал тут по моей вине, я делал то, что ты бы никогда не сделал! Убивал героев! Убивал злодеев! Убивал обычных людей! Даже… даже Всемогущего убил — твоего любимого героя! — сердце и душа его разрывались на части, а дыхание перехватывало, что заставляло чувствовать подростка, будто бы он вот-вот задохнётся. — Если бы в тот день забрали меня, всего этого можно было бы избежать! В тот день должен был умереть я!

Неожиданно Мики тоже упал на колени, после чего заключил своего друга в объятия. Он обнял Сина крепко и нежно, словно пытаясь передать ему своё понимание и поддержку, от чего тот начал рыдать ещё сильнее — громко и истерично.

— Прости, прости меня, Мики! — прерывисто говорил Айкава. — Я подвёл тебя… Стал злодеем… Уничтожил всё, что было для тебя дорого… Убил твоего героя… Прости меня, Мики…

— Мой герой всё ещё жив, — неожиданно заявил рыжеволосый.

— Но я же убил Всемогущего… — не понимал Син.

— Моим героем не был Всемогущий, — отрицательно помотал головой ребёнок, прикрыв глаза. — Моим героем всегда был ты, Син.

От таких слов Айкава аж обомлел. Его тело застыло, дрожь прекратилась, а слёзы внезапно остановились. Всё его сознание погрузилось в состояние шока.

— Что? — только это и смог выдавить из себя он, находясь в этом состоянии.

— Да, ты не ослышался, — подтвердил Мики, улыбнувшись. — Ты всегда был моим героем.

— Но я же… ничего не сделал и ничем не помог…

— Ошибаешься, — не согласился рыжий собеседник. — Только ты был моей главной причиной просыпаться каждый день, и только ты заставлял меня верить в то, что когда-нибудь наши мучения прекратятся. Каждая проведённая минута в том комплексе была для меня адом, но ты… ты помогал выжить в этом аду. Ты… ты стал для меня настоящим братом, Син, и только из-за тебя я не сошёл с ума и не отчаялся. Только благодаря тебе я смог сохранять улыбку до самого конца.

Лицо Мики было умиротворенным, с легкой улыбкой на губах и ясным, спокойным взглядом, который выражал глубокую и искреннюю привязанность к Сину, а также его благодарность ему. Последний же продолжал удивляться каждому услышанному слову, и почему-то от каждого из них ему хотелось плакать ещё сильнее.

— Только тебе удалось, наконец, освободить меня из плена монстра. До тебя ни у кого не хватало на это сил, терпения и выносливости. Все… погибали, но ты выжил, и тебе удалось победить, благодаря чему я теперь… свободен. По-настоящему, — радовался ребёнок. — Мой герой не умер, Син — он сейчас передо мной. И знаешь, я ни тогда, ни сейчас ни капли не жалю о том, что в тот день забрали меня, а не тебя. Наоборот, я рад, что ты смог выжить. Очень рад, — на глазу Мики появилась одинокая слезинка радости.

Через несколько мгновений Мики отпустил Сина и выпрямился, его лицо светилось умиротворением и благодарностью, в то время как последний так и не смог поднять головы, погружённый в океан своих собственных мыслей и чувства вины, которое тяжело лежало на его плечах.

— Я сделал очень много плохих вещей, — произнёс он. — Стал самым ужасным из всех злодеев.

— Но у тебя есть шанс всё исправить, — решил подбодрить друга рыжий товарищ, чем словил его удивлённый взгляд.

— Столько грехов не искупить, Мики, — отрицательно повертел головой длинноволосый. — Я отнял столько жизней… Их никак не вернуть. Так как же мне всё исправить?

— Когда настанет момент, ты сам всё поймёшь, — заговорил загадками ребёнок. — Самое главное, что у тебя всё ещё есть шанс всё исправить. Мёртвых ты, конечно, не вернёшь, но ты можешь сберечь жизни тех, кто всё ещё жив. Как по мне, это достойное искупление.

Син ощущал смешанные чувства от слов Мики: невероятную благодарность за признание важности его присутствия, но и глубокую боль от осознания своих прегрешений. Чувство вины тяжело лежало на его плечах, и он не мог не поддаться мысли о том, что все его действия привели ко стольким страданиям. Внутри него тлело сомнение, сомнение в том, что он когда-либо сможет искупить все содеянное. Слова о надежде на исправление казались для него чем-то далёким и недостижимым в его мрачном внутреннем мире.

— Ох, кажется, наше время подходит к концу, — почувствовал странное ощущение внутри себя Мики.

— Но мы ещё о многом не поговорили! — тут же пришёл в себя Айкава, чьи слова заставили собеседника издать смешок.

— Ещё успеем обо всём поговорить, — тепло улыбнулся рыжий.

Син не мог так просто отпустить того, встречи с кем так долго желал. Лишь сама мысль о том, что теперь они вновь не смогут увидеться, разрывала его изнутри, потому подросток решился на отчаянный шаг.

— Забери меня с собой! — крикнул он. — Давай уйдём отсюда вместе!

— Тебе ещё рано умирать, Син, — тут же отказал другу Мики. — У тебя ещё остались дела в этом мире.

— Но…

— Когда настанет нужное время, я сам явлюсь за тобой, а пока… живи, Син. Живи так, чтобы перед смертью было не о чем жалеть! — с лучезарной улыбкой на лице произнёс рыжий ребёнок, после чего начал уходить вдаль.

Айкава с трудом пытался встать, его сердце наполнялось отчаянием, когда он видел, как Мики уходит от него. Но силы начали быстро покидать его, и все попытки встать были напрасными. У него получилось лишь вытянуть руку вперёд, наблюдая, как его единственный друг покидает его поле зрения. С каждой секундой мир вокруг становился светлее, сияющий ослепительным светом, пока в конце концов всё не растворилось в этой яркости, и парень медленно закрыл глаза.

— Я буду ждать, Мики.

* * *

Резко открыв глаза, парень постарался тут же вскочить, но у него это не получилось — сильная боль пронзила его тело, что заставило его вернуться обратно в лежачее положение. На глазах его всё ещё были слёзы, и непонятно, то ли они появились из-за прошедшего разговора в неизвестном месте, похожем на чистилище, то ли глаза просто не успели высохнуть после его последних слов перед финальным ударом.

Сину было очень трудно шевелиться, ибо всё болело настолько сильно, что хотелось попросту отключиться, и ему бы действительно хотелось этого, но что-то продолжало держать его в сознании. Сила духа? Уже давно иссякла. Упорство? К чему оно, если битва закончена? Упрямство? Может быть, ведь младший Айкава всегда обладал столь неприятным для многих и его самого качеством.