— Зря ты так, Клаус. Я ведь от чистого сердца всё говорил, — тяжело вздохнул старший Айкава. — Мы могли делать всё, что только бы захотели, и никто не смог бы нас остановить, но ты решил отказаться от этого, выбрав путь предательства. Грустно, — через секунду на его лице вновь появилась прежняя ухмылка. — Впрочем, ты никогда не отличался умом. Если был шанс обосраться, ты никогда его не упускал, и даже сейчас ты следуешь этому своеобразному правилу.

— Стабильность — путь к успеху. Когда-нибудь это качество должно было привести меня к чему-нибудь хорошему, — с улыбкой на лице пожал плечами Густавсон. — Вероятно, сегодня судьба всё-таки вознаградит меня за старания.

— Судьба — это вымысел, созданный слабыми, чтобы объяснить свои неудачи и отсутствие желания действовать и что-то менять в своей жизни, — решил пофилософствовать мужчина. — Судьбы не существует — моя причуда этому доказательство.

— Тогда сегодня я докажу вам обратное, разрушив ваш мир, как это сделал Все За Одного пятнадцать лет назад, — озвучил свою цель Клаус. — Стану вторым, кто сможет уничтожить вас.

— Тебе не привыкать быть вторым, — издал смешок старший Айкава. — И сегодня ты станешь вторым человеком, которого я прикончу.

Схватившись за единственный серп покрепче, Клаус сделал шаг вперёд и через секунду побежал на противника. Тот же, подготовив катану, ждал момента атаки. В следующее мгновение по всей арене раздался звук удара металла об металл, что положил начало их сражению.

Клаус метко направлял своё оружие в голову, корпус и раненое плечо своего врага, стремясь поразить его, но тот ловко уклонялся, отражая атаки в сторону. Стальные клинки бились друг об друга, создавая искры и заставляя воздух трепетать от напряжения. Подросток, сжимая серп, нападал на противника с яростью, стремясь нанести удар, но каждый раз его атаки легко отражались мужчиной. Несмотря на свою рану, последний двигался легко и грациозно, иногда парировал атаки катаной, а иногда просто избегал их, делая шаг в сторону, чем сильно раздражал парня.

Серп в руках подростка рассекал воздух как молния, но удары не достигали своей цели. Мужчина избегал их с легкостью хорошо натренированного танцора, уклоняясь в последний момент и возвращаясь к контратаке. Иногда, конечно, у него не получалось избежать атаки противника, но в такие моменты ему на помощь приходила его причуда, которая заставляла Клауса видеть своего противника там, где его не было, и это несколько раз помогло мужчине не лишиться головы.

Впрочем, каждое его действие было под моим контролем, так что ничего опасного мне не грозило. Кто вообще может поверить, что он сможет ранить меня или же убить? Старик, что потратил на подготовку к нашему бою больше десятка лет, не смог меня одолеть, а этот так и вовсе не сможет меня даже задеть.

Всё ещё идёт по моему сценарию, пускай и с малейшими отклонениями. Пока что ситуация не критична, а это значит, что я имею право ещё немного повеселиться с этими глупыми детьми. Как только мне это надоест, я закончу этот цирк.

— И это всё, на что ты способен? — разочарованным тоном поинтересовался Кенджи, отражая очередной удар. — Столько слов, а толку? Ты способен лишь на пафосные речи, да? — издевался он.

Густавсон же молчал. Подозрительно молчал. Несмотря на свои явно неуспешные атаки, он продолжал делать одно и то же, будто бы какой-то из следующих ударов точно настигнет цель, и он продолжал так действовать снова и снова, что не могло не вызвать интерес со стороны его противника. Клаус явно что-то задумал, и мужчина пытался понять, что именно.

Конечно, он не сможет победить меня, но я знаю, что он способен выкинуть какой-то неожиданный трюк, который может мне немного навредить. Хотелось бы избежать подобного.

Когда проделывание одного и того же старшему Айкаве наскучило, он ловко парировал очередной выпад противника и нанёс тому сильный удар катаной прямо по серпу, заставляя последнего отступить на несколько метров назад.

— Так ты мне и царапины не оставишь, — самодовольно произнёс Кенджи. — У тебя же есть сильная причуда. Почему не используешь?

Клаус терпеливо молчал, переводя дух. Разумеется, у него действительно была сильная способность, которую он всё ещё не задействовал, но для того были весомые причины — ограничения.

— Вы тоже пользуетесь не всеми возможностями, Директор, — сказал Клаус, сжимая оружие. — Вы могли прикончить меня уже несколько раз. Что же мешает вам сделать это?

Тут уже промолчал сам мужчина. Ответ он, конечно, прекрасно знал, но озвучивать не хотел, ведь это могло рассекретить его главную слабость перед противником, которой последний точно решит воспользоваться.

— Похоже, я не ошибся, — убедился в своей теории подросток. — Вам недостаточно обычной победы — вы желаете, чтобы противник сам признал, что проиграл вам. Вы получаете от этого удовольствие, чувствуете себя сильным и великим. Пока я не признаю, что проиграл, стоя, например, на коленях перед вами, вы точно не прикончите меня.

Хорошо же он меня знает. Я уж и забыл, что все эти года он пристально изучал меня. Вероятно, он и раньше подумывал о том, чтобы предать меня, но не осмеливался на это, ибо не был уверен в своих силах и возможностях. Неужели Син так повлиял на этого мальчика? Впрочем, ничего удивительного, ибо дурной пример крайне заразителен.

— И что ты будешь делать с этой информацией? — поинтересовался старший Айкава. — Будешь верить в то, что я тебя не прикончу раньше, чем ты сдашься? Будь я на твоём месте, я бы не стал строить на этом план. Никогда не знаешь, когда твоему противнику надоест развлекаться с тобой.

— Я никогда не обладал особой рациональностью, — пожал плечами парень.

Густавсон прекрасно понимал, что когда-нибудь его врагу надоест играться с ним и он постарается его прикончить, потому особо не расслаблялся, нанося одни и те же атаки. Напротив, во время этого процесса он пристально изучал мужчину, пытаясь выработать особую стратегию, что смогла бы принести ему заветную победу. Да, прямо сейчас у него это выходило не особо хорошо, но кое-какие сдвиги всё же есть, а это уже способно вселить надежду в его сердце, что наполнено страхом и отчаянием.

— Советую тебе всё-таки воспользоваться своей причудой, если ты хочешь остаться в живых, — произнёс Кенджи и встал в боевую стойку, приготовившись нападать.

— Обязательно воспользуюсь вашим советом, Директор. Вот только, — нагло улыбнулся парень, — когда я воспользуюсь своими силами, вы будете молить меня о пощаде.

— Мечтать не вредно, сынок! — с ухмылкой на лице произнёс старший Айкава и бросился вперёд.

И лязг металла вновь заполнил собой стены просторной арены, что ознаменовала собой продолжение смертельного поединка.

* * *

Тем временем, пока в середине арены билась одна пара, на трибунах билась другая, и их схватка была намного интенсивнее, интереснее и разрушительнее. Ни Син, ни монстр не жалели себя, используя всё, что только под руку и под ногу попадётся, чтобы уничтожить друг друга, но только у одного из них получалось это заметней лучше, ибо тот действительно прикладывал все свои силы для того, чтобы победить, в отличие от второго, который будто бы пытался сдерживаться, хотя причин для этого не было.

Айкава метал своего противника направо и налево, нанося тому самые разные раны разных степеней: переломы, ушибы, разрывы мышц и даже отрывы конечностей. Последние, к слову, Ному быстро восстанавливал, но боли от этого, увы, не убавлялось, о чём свидетельствовали его болезненные крики, которые с каждым разом становились всё громче и громче.

Син же… был в какой-то степени безумен. Он улыбался, когда вредил своему другу, издевался над ним словесно и всячески старался вывести того на эмоции. Да, подросток понимал, что имеет дело с чудовищем, но своими действиями он будто бы пытался получить реакцию не от последнего, а от того, кто ему действительно близок, и о ком он думал очень много на протяжении почти всей своей жизни — от Мики.