Однако, силы Дженсена не покидали его полностью. Он собрал все последние остатки энергии, поднялся вместе с Фурией и со всей силы швырнул ее на стеклянные осколки спиной, падая вместе с ней на пол. Звуки треска стекла слились с их стонами боли, которые постепенно наполняли помещения.

В этот момент бар всё больше стал походить на ад. Пламя, вызванное коктейлем Молотова, вспыхнуло с удвоенной яростью, распространяясь по всему помещению. Пламенные клубы сливались с огненными языками, которые беспощадно обволакивали обломки мебели, столы, и оставшиеся стулья. Едкий дым всё больше и больше заполнял «Бессмертие», и находиться внутри становилось практически невозможно.

Дженсен медленно отполз в сторону, попутно залечивая свои раны при помощи ускоренной регенерации. Во время их с Фурией рукопашного боя последняя очень часто наносила опасные удары мужчине, в результате чего тому приходилось использовать свою причуду, чтобы не умереть, и это очень сильно сказалось на его запасе энергии — её осталось не так много, как хотелось бы.

Девушка же, немного привыкнув к боли, тоже стала подавать признаки жизни. Она попыталась тут же встать, но не смогла даже встать на четвереньки, рухнув лицом прямо на осколки, ещё больше повредив себе лицо. Однако, похоже, в данный момент ей было абсолютно плевать на свою красоту. Её главой целью было лишь одно — выжить.

— А ты хороша, чертовка, — откашливаясь, сказал бывший солдат, улыбаясь, — Почти грохнула меня! Те фанатики в Ираке могут позавидовать твоим успехам! — болезненно рассмеялся он.

— Это ещё… не конец! — оскалившись, произнесла Фурия, смотря прямо на противника, — Ты не уйдёшь отсюда… живым! — сказала она, кашляя кровью.

— Как и ты, — иронично подметил мужчина, — Ты настолько ненавидишь меня, что готова умереть вместе со мной? Чем я заслужил такую ненависть?

Внешний вид Фурии отражал ее яростное истощение. Ее черная одежда была изорвана и покрыта пятнами крови, которая сочилась из нескольких ран по всему телу. Струи крови текли по ее лицу, придавая ей еще более зверский и агрессивный вид. Волосы, обычно ухоженные и аккуратно уложенные, теперь висели в растрепанном беспорядке вокруг ее изможденного лица. Ее глаза горели яростью и безумием, как будто сжигая все на своем пути. Шрамы и царапины покрывали ее руки и шею, подчеркивая ее беспощадную борьбу за выживание.

Сжав кулаки с явной болью, она начала подниматься, шатаясь на ослабленных ногах. Ее дыхание было тяжелым и неровным, но она не сдавалась. Борьба и ненависть оживляли ее, давая силу продолжать в беспощадном инферно, даже если это было бы ее последними секундами жизни.

— Я добивалась всё этого очень долго… — тихо и со злостью произнесла она, — Я прошла через многое, чтобы достигнуть того уровня, на котором нахожусь сейчас. Я… очень старалась, чтобы у меня всё было хорошо. А потом… ты всё испортил, сука! — злобно закричала девушка, на чьих глазах появились слёзы, — Ты отнял у меня всё своим ебанутым поступком! Ты хоть знаешь, в какую грязь меня окунули, когда ты убил тех уёбков? «Не можешь уследить за собственными подчинёнными? Тебе не место в высшей лиге, девочка! Но ты можешь заработать этот статус, порадовав моего дружка.» — вот, что я слышала после того, что ты сделал! Меня перестали уважать! От меня ушли почти все лучшие люди! Чёрт побери, «Бессмертие» даже почти забрали! Я лишилась всего из-за тебя! — кричала она, стирая слёзы с лица, — Я чуть не вернулась в трущобы! И ты меня спрашиваешь, почему я ненавижу тебя? Чёрт побери, я ненавижу тебя из-за того, что ты — уёбок! Такое объяснение тебя устроит, тупая твоя башка? — приготовилась к своей последней атаке девушка, — Я всей душой и сердцем ненавижу тебя, Дженсен! Я подарила тебе всё, что только могла, и чем ты мне отплатил? Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ, БЛЯДЬ! НЕНАВИЖУ!

Слова Фурии пронзили Дженсена, как острый кинжал, проникающий в самое глубокое его существо. В его глазах мелькнуло какое-то искреннее сожаление, но оно было быстро заглушено взрывом ярости и разочарования. Он проследил за её взглядом, видя в нем не только ярость, но и бесконечное страдание, которое он причинил этой молодой и амбициозной девушке. В этот момент он почувствовал острую боль утраты, осознавая, что не только потерял ее уважение, но и стал причиной ее бесконечной ненависти. Его сердце сжалось, понимая масштаб своего влияния на ее жизнь. В ее глазах была печаль и безнадежность, которые он никогда не желал видеть. Он чувствовал, что ее боль становится его собственной болью, и он отчаянно желал изменить прошлое, исправить свои ошибки. Он знал, что не сможет их исправить, и эта беспомощность заставила его по-настоящему раскаяться в своих поступках.

Внезапно его горечь и разочарование перешли в угрызения совести. Он не мог отпустить мысль о том, что его действия уничтожили не только ее жизнь, но и его собственную. Он понял, что они оба попали в ловушку ненависти и зла, созданную его собственными руками. Его внутренний мир взорвался, и он почувствовал себя утратившим контроль над собой. Он попытался произнести что-то в ответ, но слова застряли у него в горле. Его собственное разочарование и ненависть к себе заставляли его молчать. В его глазах отразилась глубокая тоска и печаль, которые он бессильно пытался скрыть. В тот момент он почувствовал, что он не более чем марионетка в руках судьбы, которая подталкивала их обоих к этому зловещему финалу.

— Прости меня, Фурия, — только и смог произнести Дженсен, — Я не могу уже ничего изменить, но… мне жаль. Правда, — искренне сказал он.

— Да пошёл ты… — ответила Фурия, вытирая свежие слёзы, стоя с опущенной головой, — Это не я предала тебя, Дженсен, а ты меня, и именно я должна мстить тебе сейчас, а не наоборот. Я надеялась, что ты поймёшь это за пять лет, но, увы, ты всегда был тугодумом.

— Пути назад уже нет, — ответил Дженсен и встал в боевую стойку, готовясь нанести последний удар, — Я уже выбрал для себя роль мстителя, и я должен отыграть её до конца.

— Именно поэтому ты и не стал хорошим человеком, — с печалью в голосе произнесла девушка, — И никогда не станешь.

Вокруг них бушевал пожар, обжигающий все на своем пути и создававший атмосферу апокалиптического ада. Огонь высвечивал их измученные фигуры, придавая им образ мстителей, заточенных в этом аду для исполнения своих судеб. Взгляд Фурии был размыт от слез и пламени, но ее решимость и злоба продолжали отражаться в ее суровых и уверенных глазах. Волосы, облепленные кровью и пеплом, выглядели как мантия, покрывающая ее обнаженные плечи.

Дженсен стоял в боевой стойке, сгорбившись от усталости и горя, его облик отражал мучительное смирение и решимость принять свою судьбу. Он был похож на павшего ангела, отвергнутого небесами и осужденного на земное мучение. Огонь, отражающийся в его глазах, создавал иллюзию, будто они оба стали частью этого адского пламени, в котором должны вечно бороться друг с другом.

Дыхание Фурии было тяжелым и неровным, как будто она пилотировала последний уцелевший самолёт, находясь в буре, несмотря на все признаки неизбежного крушения. Ее руки сжимались в кулаки, покрытые следами крови и пепла. В ее глазах отражалась не только ненависть к Дженсену, но и глубокая боль и потеря за все то, что было навсегда утрачено.

Вокруг них бар обращался в руины, обгоревшие останки мебели и разрушенные стены создавали мрачный фон для их финальной схватки. Пламя дымилось и шипело, залитое красным светом, который отражался в их изможденных и искаженных от страданий лицах. Разбитые окна и развалины служили свидетельством разрушительной силы их схватки, которая казалась отражением их внутренней борьбы.

И вот, когда в их головах прозвучал мнимый сигнал, оба сорвались с места, направляясь друг на друга. В мгновение ока Фурия оказалась возле противника и почти уже коснулась лезвием ножа горла мужчины. Ещё чуть-чуть и его смерть стала бы неминуемой! Всё также, как и в тот день, когда они впервые столкнулись друг против друга!