Лицо «героя» стало полностью потным, а его глаза метались из стороны в сторону. Казалось, что из его уст вот-вот раздастся истошный крик, но он держался. Он не хотел казаться слабым передо мной, не хотел выглядеть жалким, ничтожным. Однако, он ещё не понимал, что все его старания сегодня будут напрасными — моё упорство поможет мне достигнуть своей цели, и пусть он в этом даже не сомневается.

Медленно я начинаю давить на нож сильнее, разрезая кожу на его лице, от чего он начинает морщиться от боли, но это делает только хуже. Я провожу остриём по каждому дюйму его лица, стараясь при этом не избавить его сразу от глаз. Если он быстро ослепнет, то перестанет бояться, а это мне было не нужно.

Затем, вдоволь наигравшись с его личиком, которое прямо сейчас было полностью изрезано и сочилось кровью, я переключилась на его шею, нанося поверхностные порезы, которые вызывали острую боль и сильное кровотечение. Каждое движение ножа было точным и уверенным. Я наслаждалась зрелищем его мучений, сознавая, что он испытывает то же, что испытала моя мать. Он должен был почувствовать ту боль, то унижение, которым они её подвергли.

На середине шеи он стал кричать сильнее. Похоже, его психика всё же не выдержала такого давления. Это был хороший знак. Мне даже понравилось сие действие от этого «героя». Более того, это побудило меня на то, чтобы сделать три более глубоких пореза на его шее, не доводя лезвие при этом до важных артерий. Нет, он ещё не настрадался.

Плавным движением я провела ножом по его телу, остановившись на его интимной зоне. Это испугало его ещё больше, что мне сильно понравилось. Он кричал, плакал и умолял меня прекратить, но я помню, как это же всё делала и я в ту ночь, и тогда этот урод не остановился. Чем же я хуже? Вот и я так подумала, потому воткнула с размаху нож прямо в его пах, от чего он закричал так, что аж голос сорвал.

В этот момент его глаза почти вываливались из его черепа от той боли, что он испытывал. Я решила немного помочь Стервятнику, решив постараться вернуть их на место, потому, отбросив нож, я схватилась за его лицо и начала вдавливать его глаза ему в черепушку, что было ОЧЕНЬ больно, если судить по его дерганым движениям.

— Упс… — произнесла я, когда Стервятник всё же отключился.

Похоже, он умер от болевого шока. Это… нечестно? Да! Абсолютно нечестно!

Но у меня всё ещё был Ворон, который терпеливо ждал своей участи. Конечно, в его лице можно было увидеть страх, но он уже принял свою судьбу, потому не старался противиться судьбе. Это привело меня в раздражение, ибо пытать такого совсем скучно. Даже очень, я бы сказала.

Медленно приблизившись к нему, я принялась разглядывать его лицо, словно исследуя его слабости и страхи. Его маска безразличия треснула, искажая его ранее спокойное выражение. Наблюдая за ним, я ощутила мерзкую радость иметь власть над другими, контролировать их судьбу, управлять её ходом и её завершением Он попытался сказать что-то, но его голос прервался в горле, превращаясь в хриплый шепот. Мой улыбающийся рот намекал на то, что мне предстоит удовлетворить свои самые мрачные желания. Мне хотелось продолжать игру, продлить его страдания и унижение. Я взяла нож, чувствуя его холодный металл в своей руке, и поднесла его к его лицу. Острие осторожно пробило его кожу, оставляя неровный след.

Ворон застонал, и болевые рефлексы вырвались из его контроля. Наслаждаясь каждым его мучительным стоном, я провела ножом по его щеке, создавая еще больше ран, которые стали изливаться фонтаном крови. Я почувствовала энергию, пронизывающую мою душу, когда его стоны превратились в истошные вопли. Однако я не спешила. Я хотела, чтобы его страдания были особенными, чтобы они продолжались медленно и мучительно. Поэтому я принялась водить ножом по его телу, оставляя глубокие порезы, которые дополняли его кровавое полотно. Я наслаждалась этим зрелищем, словно это было мое искусство, мое творение, мое произведение искусства. Каждое движение ножа было аккуратным и целенаправленным, словно я создавала скульптуру из плоти. Он кричал, умолял о пощаде, но это лишь усиливало мою жажду мести. Я хотела уничтожить его, сделать его ничтожностью передо мной, чтобы он понял, что власть и горечь, которые он причинил другим, в конечном итоге обратятся против него самого. Окружающие звуки исчезли, и я погрузилась в свой мир мести и безумия. Чувство времени потеряло свою значимость, когда я с горячей страстью продолжала мои творческие изыскания. Моя рука не уставала, а мои движения становились все более решительными и жестокими.

Наконец, в отчаянии и боли, Ворон опустил голову вниз, пытаясь укрыться от моих мучений. Я смотрела на него, удовлетворенная своей работой. Он был сломлен, и это было единственное, что мне действительно важно. В этот же момент я быстро поднесла лезвие ножа к его горлу и рассекла его, навсегда оборвав его жизнь. Он задыхался, дёргался в конвульсиях и пытался схватиться хоть за что-то, что могло бы ему помочь, но сейчас ничто не могло спасти его от неминуемой судьбы

Через несколько секунд его жизнь была отобрана мной.

Оба героя были мертвы. Последнее касание ножа об плоть Ворона поставило жирную точку в этой истории. Я опустила нож — всё было кончено.

Я стояла на месте и всматривалась в ночное небо. В душе царствовала невиданная раньше лёгкость, будто бы старый тяжёлый груз наконец-то исчез. Однако, вместе с лёгкостью пришла и горечь — горечь от того, что ничего этой местью вернуть не удастся. Не удастся вернуть адекватную маму, не удастся вернуть весёлое детство и не удастся вернуть потерянные года. Впрочем, эти двое тоже не смогут ничего вернуть. Равноценно ли это? Не знаю…

— Ты закончила? — послышался вопрос из-за спины.

Повернувшись, я увидела того самого незнакомца, что и устроил для меня всё это. Похоже, всё это время он смиренно стоял и ждал, пока я закончу. Терпеливый же он.

— Наверное. — ответила я, всё ещё не веря в то, что произошло.

— В таком случае, думаю, теперь и мне можно полноценно выговориться. — произнёс он и немного сократил дистанцию между нами.

— Чего ты хочешь? Могу предложить всё, что у меня есть. — сказала я, прекрасно понимая, что за такой подарок нужно будет платить.

Незнакомец же бросил свой взгляд на два мёртвых тела, что были скрыты тенью рядом стоящей многоэтажки.

— Последние пять лет они работали в агентстве Звезды и Полосы — местной героини номер один. Она прекрасно знала о том, что они натворили в прошлом, но при этом продолжала держать их под своим крылом. До этого периода же информацией о случае с твоей семьёй знала комиссия героев этой страны. Они бы могли в любой момент представить их суду, но предпочли покрывать их, полагая, что так им удастся избежать лишней шумихи и лишних разговоров. — озвучил он, пытаясь донести до меня какую-то мысль. — Мерзко, не правда ли?

Я грустно улыбнулась в ответ на эти слова. Как по мне, такой расклад событий был очень очевидным.

— Откуда ты всё это знаешь? — поинтересовалась я.

— Иногда полезно дружить с теми, кто способен достать абсолютно любую информацию. — развёл руками он.

— К чему ты рассказал мне всё это? Зачем помог отомстить? Зачем ты всё это сделал? — засыпала его вопросами я.

— Нынешняя геройская система сильно прогнила, не находишь? Строят башни славы на костях горя обычных людей, не думая о том, что изначально их функция была совершенно в другом. Как по мне, это больше по-злодейски, чем по-геройски. — с насмешкой произнёс он, подходя ближе. — Второй герой покрывает злодеяния первого, а первый помогает в злодеяниях второго, надеясь, что третий их точно выручит, если их схватят за яйца — отработанная схема, что реализуется годами, и этому никто даже не хочет мешать. Всем удобно жить в этом мире, ибо в нём их никто не трогает. Однако, как только до них доходят кровожадные руки героев, они молят, они кричат… кричат о помощи, и не получают её, умирая в муках. Остальные же… ничего не делают, думая, что их это не коснётся, но через время приходят и к ним. Понимаешь, о чём я говорю? — спросил меня он, смотря прямо в глаза.