Минимум пять минут я собираюсь с силами, чтобы стащить с головы шлем. За окном виднеется голубое небо. Я поворачиваю голову – с порога комнаты за мной наблюдают две пары глаз. Фигуру Краша я вижу чётко и ясно, как и ухмылку на его физиономии. А рядом с ним фигура девушки с тёмными волосами словно плывёт в тумане. Губы сами шепчут:

— Лита…

Меня приводит в чувство насмешливый голос:

— Вообще-то я Эля. С добрым утром! Вредно столько сидеть в игре без перерыва.

— Дэн, — голос друга, мне кажется, прямо пропитан сарказмом, — голову надо беречь, ты нам сегодня нужен в трезвом уме и светлой памяти. Пока трезвом.

Молча закрываю глаза. Они уходить явно не торопятся.

— Ты готов слушать? — голос Краша становится более жестким. — У Эли появились кое-какие мысли, как сделать проект интереснее. Так что включайся в работу. Кстати, что с уровнем?

— Точно не помню, — сильно моргаю, приводя в норму глаза. — но намного больше двадцатого. Сейчас буду готов слушать.

Под его тихое «вау» выхожу умываться.

Ольга.

— Мама Оля, вот клянусь, ни слова не приврала. — Энжи смотрит на меня с неподдельным возмущением.

А я не могу сдержать смех. Вместе со мной смеется и дочка на моих руках.

— Котенок мой, я верю тебе, а смеюсь просто от мысли, что этой Лите повезло, что ты кинулась меня спасать. Со мной бы она вряд ли узнала такой накал страсти и такую обоюдную нежность. Ну а если, как ты говоришь, вас обеих поцеловал Серёжа, — пытаюсь скопировать её интонацию, — то она просто обязана кипеть эмоциями. Как ты.

— Только этому кипящему чайнику не повезло. — Энжи тяжело вздыхает. — Объектом ее страсти стал настоящий холодильник. Мой братец просто не поверил, чурбан бесчувственный.

— А ты бы поверила, если бы с твоей картины человек просто ушел погулять?

Она задумалась.

— Но ведь это только картина?.. — Девочка протянула это как-то неуверенно.

— Программа для Дэна тоже только картина. Которая, если и может нести в себе желания и чувства, то только те, которые в неё вложил тот, кто её нарисовал. А то, что ты рассказываешь, да и то, что я сама видела, выходит за эти рамки. И чем лучше ты знаешь, что картина – это лишь краска на холсте, тем сложнее тебе поверить, что любимый с картины шепчет тебе о своей любви.

Энжи с серьёзным видом смотрит на меня. Я вижу в её глазах вопрос. Она говорит одними губами:

— А он шепчет тебе? — Она имеет в виду картину, которую она нарисовала мне в подарок, там эта парочка в обнимку.

— Вы оба там просто кричите, насколько вы счастливы рядом друг с другом. И я знаю, что вы любите нас с Ликой.

— Но ведь … — она краснеет, — ты его любишь?

— И тебя не меньше. — Я улыбаюсь, но чувствую на щеках предательский румянец.

— Я не про… — Она вдруг собравшись с духом, выпаливает. — А откуда он знает про твой халат?

Она достаёт из сумки злополучную одёжку, о которой я давным-давно напрочь забыла. Я начинаю чувствовать, что у меня горят даже уши.

— Это случилось, когда я толком не знала про тебя. Кстати, тогда я и поняла, насколько сильно он тебя любит.

Она пододвинулась ко мне.

— Расскажи.

— Ты помнишь, что я говорила тебе в первую нашу встречу? — Она кивает и я выкладываю ей всю историю той нашей пьянки. — Сама не знала об этом. Сама облилась водой из холодильника. Хмель как рукой сняло, стою перед ним, а он ржет с моей физиономии.

— Ты его не прибила? — Энжи сама покатывается от хохота.

— Хотелось. Вот тогда я и поняла, что ты его судьба. Вот так, моя девочка. — целую её в лоб, а она обнимает и целует нас с Ликой.

Энжи опять принимает озабоченный вид.

— Что же мне делать с братцем?

— Ты ничего не сделаешь, время все расставит на свои места. Наверное, это дано ему пережить, чтобы понять, что жизнь – это не только работа. Хотя и без какого-то дела жизнь может быть тоже неполной. Даже вы с Сергеем учитесь и у вас всегда куча дел и забот.

Уходя, она внезапно опять покраснела.

— А ты до сих пор его любишь?

Я не выдержала и рассмеялась.

— Не бойся, моя маленькая, я слишком люблю тебя и не смогу причинить тебе боль. Я даже поддразнивать его давно прекратила, он всё равно не реагирует.

— Но ведь тебе больно?

Я задумалась.

— Уже нет. Сейчас он, как и его отец, для меня скорее пример мужчины, которого я хотела бы встретить. И пример отношения к жизни.

После ухода Энжи я долго стояла, глядя в зеркало. Эта девочка всегда пробуждала во мне желание улыбаться и вообще желание жить. Сейчас пришло новое чувство – пришла пора чем-то заняться. Я подошла к кроватке. Малышка сладко спала.

— Ну что, дочка, начинаем искать работу?

***

Елена, мать Эли.

Почти каждые пять минут смотрю на телефон, чтобы не пропустить звонок. Я обещала не мешать ей, но желание чаще слышать хотя бы её голос мне никто не запрещал. Десять лет без надежды научили меня довольствоваться малым. За эти годы не менее двух десятков раз предлагали закончить это всё и каждый раз я отвечала «Нет». Надежду убили в первый же год после аварии, в которую попала моя девочка – повреждения мозга не позволят ей никогда даже прийти в сознание.

Два месяца назад прозвучал звонок, который я сначала сочла издевательством. Холодный женский голос предложил мне невероятное. Да и вообще всё звучало каким-то фантастическим бредом.

— Я застряла в сети в виде оцифрованного сознания. Мне нужно тело, а вы получите свою дочь, по крайней мере она сможет жить полноценной жизнью, даже если ментально будет не совсем похожа на себя прежнюю.

Я сперва растерялась.

— Зачем вам тело моей дочери? Где ваше тело?

— Его нет. Я прочитала все медицинские документы. Для вас это единственный шанс. И для меня тоже. Шанс успеха достаточно велик, хотя и не стопроцентный. И риск есть для нас обеих. Только для неё риск в том, что всё останется, как есть, а я просто исчезну.

Я задумалась. Слишком невероятно, но… Если всё это правда, я смогу обнять мою девочку и посмотреть в её глаза. Я многие годы жила без надежды вообще, теперь же я не откажусь от самого призрачного, самого фантастического шанса.

Мне не нужно было спрашивать ни советов, ни разрешений. Муж исчез спустя полгода после аварии, а родителей я не знала никогда, выросла в детдоме.

— Вы должны быть готовы к тому, что девочка может вести себя несколько скованно и отчужденно, в ней будет слепок чужого сознания. Я постараюсь не причинить вам боли, но полностью играть роль вашей дочери я не смогу. Но плюс в том, что она не проснется двадцатилетней девушкой с сознанием девятилетнего ребёнка. Как зовут вашу дочь?

— Эля. — Я назвала её имя, глотая слёзы.

— Моё полное имя Аэлита. Видите, даже в этом у нас не будет проблем. — Её голос смягчился.

Неделя ушла на подготовку. Купленный шлем я аккуратно одела дочери на голову и нажала на указанную точку на внутренней поверхности. Спустя пару минут её рука вздрогнула и пальцы слегка согнулись. В щель шлема я увидела распахнутые глаза.

— Мама. — моя голова закружилась от счастья.

Дочь не имела понятия, кто такая Аэлита, заметив лишь, что имя красивое. В остальном незнакомка была права. Огромное количество странностей её окружало, но безусловно это была моя Эля. С феноменальным талантом, потрясающими знаниями и сознанием явно не девятилетнего ребёнка. Но это была моя дочь.

Ошеломительно быстро восстанавливался и её ослабленный длительным бездействием организм. Всего за месяц из болезненного дистрофика она расцвела в прелестную девушку. Её решение перекрасить волосы в черный цвет удивило, но я решила не спорить. Гораздо больнее мне далось согласие на её решение уехать. Но я обещала таинственной Аэлите и намерена была держать слово.

Наконец раздалось равномерное гудение зумера.

— Привет, мам! — Её интонации остались такими же, как и когда-то, голос стал немножко ниже, как и у любой взрослой девушки, мне он кажется бесконечно нежным. — Я в порядке, только сразу загрузилась работой так, что пару недель голову поднять некогда. Так что за меня не переживай.