— Могу я тебе верить?
— Ты можешь верить кому-то?
Протелеон снова улыбнулся одними глазами.
Стая неприрученных птиц показалась в небе. Мечтательный взор Эвлалии сопроводил их.
— Так прекрасно должно быть летать, — вдруг сказал Протелеон.
— Тебе нравится думать о таком? — изумленно спросила Эвлалия.
— Да. Я очень люблю мечтать.
— Никогда бы не подумала, что верховный маг города ещё и мечтатель.
— Правда также в том, что мечтатели построили этот город, я один из них. Альтиген тоже мечтатель, Эвлалия.
Она еле заметно смутилась.
— Но мы отошли от вопроса об угрозе черного рыцарства, которое по-прежнему бродит, где там… — она махнула рукой на север, — и их много, Протелеон, их очень много.
— Чего же ты опасаешься?
— Я ничего не опасаюсь в этих зиккуратах, Протелеон.
— Что же тебя интересует?
— Мне сложно понять, почему мы навлекаем сразу две беды на собственный город. Рыцари возьмут Вольный, они пришлют ещё несколько тысяч и возьмут его, только если мы тоже не пришлем туда кучу белых рыцарей. Но вот, если серые братья поднимут восстание, то белых рыцарей придется отозвать. И… Альтиген же рассчитывает на это теперь, когда я рассказала ему об этом. А Зеланд рассчитывает на успехи Альтигена.
— Да, и ты связующее звено между ними.
— Зачем нам всё это? Я все равно не могу понять…
— Мы разобьем и тех и других, но они должны показать себя. Мы не можем просто прийти и всех уничтожить, Эвлалия. Я хочу, чтобы они пришли на наше поле, где мы встретим их, как хозяева этого сражения.
— Ты хочешь, чтобы сперва враги ударили на город? Но не лучше ли нам ударить первыми?
— Нет, Эвлалия, не лучше. Если бы это была обычная война прошлого, то ты была бы права. Но это другая война. Мы не можем просто всех перебить, нам важно разбить наших врагов политически, идейно. За сражения мы платим сейчас слишком дорого. Каждый воин сейчас очень ценится. Эти рыцари годами взращиваются как люди, а затем месяцами как воины, а потому они ценны как для нас, так и для ордена. Огонь магии же испепеляет их за секунды. Теперь нельзя просто взять в осаду крепость. Ты видишь, какой кошмар воцарился в граде Вольном. Рыцари гибнут сотнями в одном лишь бою, а это всего лишь одно убежище. Уже нельзя просто взять и осадить город. А воевать чистой магией было бы безумно, её сила непомерно возросла с тех пор, как окончилась война с чудищами, и были воздвигнуты эти энергетические пути. Магией насыщен этот мир, она переполняет его. Заклинания, которые наши рыцари видели в Вольном были немыслимы в былые времена. Нет… все теперь стало слишком сложно. Эвлалия, мы не можем просто убить своих врагов, но мы должны победить их, а для этого, они должны показать, кто они такие, чтобы мы смогли обратить их идеи в пепел на глазах у всего мира. Только так окончится эта война.
Птиц стая вновь пролетела в небе.
Эвлалия задумалась.
_____
…битва отражалась в зрачке человеческого глаза.
Стояло пред последним захваченным бастионом войско белое рыцарей из города, что звался коварно столицей мира будущей. Среди груд обгорелых обломков выстроилась идеально ровно белоснежная колонна.
Над рядами закрытых шлемов возвышалась башня, последняя, какую удерживали ещё воины ордена. Сливаясь с мрачными утренними небесами, и были видны лишь блёкло мерцающие письмена, проявляющие магическую молитву, что наполняла камни стен этих силой, поглощающей любую магию, растворяющей её в себе.
Дыхание замедлялось.
Глаза щурились.
Сердца укрощали свой темп.
Каждый из воинов подумал о жизни на своей родине. О том, что будет делать после этого сражения, о том, как будет жить он после войны.
Быть может, улыбка озарила лицо где-то под шлемом, превращающим голову в воинственную маску без тени эмоций, присущих человеку.
И, может быть, воины эти думали о том же, о чем все люди этого мира в момент, когда планируют свой незатейливый день…
Когда вдарил из глубин уходящей ночи луч подобный клинку, сотворенному из расплавленной звезды, устремившись в последний вражеский бастион.
Свет обнял все тела воинов, объятых бронёй. Грянуло, и ярчайшая реальность наступившего сражения забрала их души.
Луч вливался в башню, словно энергетический водопад устремившийся горизонтально. Письмена становились все ярче, пока не стали белее самого белого дня.
И тогда башня в одно мгновение вспыхнула как светило и разлетелась на куски, которые градом пали на окрестности.
Ушедшие в поле черные рыцари могли лишь наблюдать за этом. Орденские маги заблаговременно вывели воинов в поле. Их вороные латы были испещрены бликами в момент взрыва.
Белые рыцари пошли вперёд. И вскоре показались над обломками крепостной стены. А среди них и белые маги. Она вознесли руки к нему, а затем простерли их перед собой. И засветился воздух перед ними, в нем рождалась магия.
Черные рыцари спешно отступали.
И вспыхнули новые лучи.
Битва отразилась в зрачке человеческого глаза.
Рассеявшись по склону, черные рыцари скрылись за валунами, за оврагами, в изгибах поверхности холма. А над головами их витали смертоносные лучи магической энергии, прожигающие все, что встретят на своем пути. Словно гигантские бритвы пролетали они над склоном, вздымая облака сухой почвы, взметая в небо осколки от разлетающихся булыжников, мелкие частицы поднимались облаками, камни дождем осыпали притаившихся черных рыцарей; они были прижаты, зарывались своими неживыми телами глубже в землю, хотели они стать этой землёй, но избегнуть испепеляющих заклинаний.
Но магия закончилась.
Белые рыцари сошли с обломков стены и двинулись через обвалившийся ров крепости вниз по склону.
Поднялись тогда и черные рыцари и сгрудились в ратном строю. Закрылись щитами обе стороны и ощетинились клинками, сжали руки крепко и секиры двуручные, широкие лезвия которых засверкали от наступающего дня. Сойдясь же, стали рубить друг друга нещадно.
Черные маги встали по одному по флангам и вдарили лучами по белым рыцарям, пытавшимся обойтись рыцарей. Тогда строй столичных воинов дрогнул, и черные рыцари не мало зарубили их, пока те в неясности отступали. Но встал строй орденских воинов. Подошли черные маги и новыми лучами озарили склон, прожав теперь уже белых латников к земле. Поднялись клубы земли, полетели скальные ошметки.
Ужасающие лучи пронеслись над руинами крепостной стены, где уже не было видно белых магов.
Белые рыцари шли обратно к стене.
Черные рыцари хотели двинуться в атаку вновь, но со стен взметнулся в небо рой стрел, чтобы накрыть склон. Орденские волшебники скрылись под сенью воинских щитов, что покрыты стали тонкими древками снарядов, словно стеблями цветов.
Злые глаза смотрели сквозь между щитами в светлеющие небеса, тонкие губы шептали проклятия врагам.
Меж тем орденские воины уже заряжали свои арбалеты, и когда стрелы второго залпа пали на щиты, под поднялись они и арбалетчики дали свой залп, тогда болтами осыпало крепость, укрылись лучники за грудами битых кирпичей.
И двинулись темные латники вверх.
Они шли, вновь и вновь политые стрелами, отвечали они арбалетной стрельбой и продолжали свою атаку, поступь их казалась неумолимой.
Но вот белые рыцари показались на верху.
И черные маги скрылись. Рыцари белые стали идти, и только лишь подпустив их ближе, орденские волшебники выпустили свои лучи, покосившие многие десятки столичных воинов в одно мгновение. Свет магии разрубал их латы, плавил тела, не брызнула кровь, в один миг испепелилась плоть. Но мало было убийств этих. Испарилась страшная магия.
Новые белые латники поднялись над обломками, и зашагали по трупам своих товарищей.
Уже лишь три десятка темных латника стояло на склоне среди тел павших воинов в доспехах обоих цветов. Мутные глаза их видели, как идет на них новая сотня врагов.
Бежать ли… но бежать не могли те рыцари. Поле боя их дом, где они родились из трупов воинов, павших за древность, а бежать из собственного дома от врага было позором. И встали рыцари Черного ордена насмерть.
