— Белый город должен быть разрушен.

Сцепив пальцы за спиной, он подошел к выходу из зала и направил по коридору, где также не было ни единого горящего факела. Ни души. На всем этаже он был один. Абсолютный же мрак оберегал реку его мыслей.

Столица мира неразрывно связывалась в его сознании с надеждой на полноценное воссоздание мира. Маги черного ордена, его знаменосцы и префекты конгрегаций говорили, что мир умер, что с этим надо смириться, что лишь покорность и суровый труд без притязаний на блага мирские, позволят выжить и пройти последней дорогой, которая ведет из этого мира, лишь смирение даст выход. Многие разочаровавшиеся в прошлом люди дали согласие, дали внутренние клятвы и приняли этот путь. Но Альтиген не был одним из них, никогда не был. Он восхищался человеком и его силой, восхищался империями былых времён, их могучими армиями, блеском известных воинов и властностью могущественных магов. Альтиген полюбил Белый город с первых мгновений, видел в нем возрождение, видел в нем воплощение всех имперских мечтаний. И не было в нем желание его разрушать, но Белый город стал его врагом.

Именно это разрывало его разум.

Рай, обратившийся против праведника. Боги, отвернувшиеся от славившего их жреца. Белый город не желал его. Белые маги не видели в нем равного, белые рыцари презирали черных рыцарей. Что ж. Пришла пора забить в барабаны войны.

— Ко мне… — сказал Альтиген в темноту.

Спустя несколько минут, в коридоре раздались шаги латных ботинок.

— Ваша светлость.

— Эдмонд, собери все регулярные роты, — немного погодя тяжело добавил, — мы идем на Приют.

— Ваша светлость, будет сделано.

_____

Здание Совета было внушительным, но не своими размерами, а своей мужественной красотой, твердостью и четкостью ровных линий, основательностью форм и монументальностью всего построения.

Вулканический бетон.

Вечность.

Солнечные лучи, повторяя архитектурную сущность всего города, проникали столбом через круглое отверстие в потолке, освещая зал собраний, что был опоясан квадратной красной колоннадой. Полукруг больших ступеней, служивших скамейками, был покрыт мрамором. В центре же стояла каменная трибуна, а по бокам от неё деревянные роскошные стулья.

Все было пусто.

Но вот, врата открылись и по проходу, прорезающему полукруг и ведущему прямо к трибуне, стали входить старые люди в белых мантиях. В полном спокойствии, покашливая и негромко переговариваясь, они стали, без лишней суеты медленно заполнять зал, рассаживаясь по местам. Они садились ближе к друг другу, образуя небольшие группы.

В зале стало более шумно, когда старцев набралось две сотни.

Спустя какое-то время вошли ещё немногие люди. Протелеон, как и все в белой мантии, Альтиор в пурпурной тоге с золотыми полосками, затем их ближайшие помощники.

За этим шествием следовали с десяток гостей из града Вольного, усатых, одетых в вычурные парчовые кафтаны, и смотревшихся просто дико в этой имперской обстановке.

Протелеон и Альтиор со своими людьми заняли стулья по сторонам от центральной трибуны. Справа от скамеек были простые деревянные кресла, которые заняли гости из Вольного, а против них, с другой стороны зала также сели несколько представителей префекта города, находившиеся здесь в его отсутствие.

Дубовые двери, обшитые железными пластинами, с грохотом закрылись, на них положили тяжелый засов.

Все замолчали.

Протелеон встал и подошел к трибуне.

— Объявляю заседание Совета Белого города открытым.

Последовали аплодисменты.

Выдерживая тишину, Протелеон, своим проницательным взглядом стал окидывал зал, всматриваясь в магов, в их лица, в их глаза, он пытался впитать в себя ощущения, царившие здесь.

Но пришел момент, он вновь заговорил, и тон его был суров:

— Мы все здесь маги и рыцари. Мы и есть этот город. Но мы не едины. Я чувствую это. И сегодня мы должны выяснить, что происходит меж нас. Мы могли почивать на лаврах первого града, возрожденного. Могли наслаждаться своим величием и властью. Но теперь мы не одни в мире. Черное рыцарство заполняет Единый континент. Они уже контролируют три из четырех главных дорог, — он вздохнул, — Наступило время принять решение. Передаю слово императору, начальнику над всеми рыцарями города и властелину всех внешних земель города, Альотиору.

— Благодарю тебя, верховный маг Протелеон, — Альтиор захотел самодовольно ухмыльнуться, но скрыл это, хотя именно в это мгновению это и далось ему с трудом, подойдя к трибуне он расправил плечи и самоуверенно поднял подбородок, также окинув взглядом зал, — мне неприятно это говорить, но здесь ходят слухи о том, что между мной и Альтигеном, префектом орденской конгрегации по делам рыцарства, были некие устные договоренности. Я император Белого города, и я говорю с этой трибуны, что никогда между мной и Альтигеном не было никаких договоренностей. Император Белого города не договаривается ни с кем, никто не смеет рассчитывать на равный разговор с императором вне города. Я есть меч этого города, и у всех, кто находится за этими стенами есть лишь два пути, покориться или умереть.

Зал неоднозначно зашумел.

Маги стали перешёптываться между собой и уже даже разговаривать в полтона.

Протелеон устало увел взор в сторону, прочувствовал, сколь тяжелое предстоит заседание.

Незамедлительно встали почти половина белых магов, выразив свое недовольство. Из их рядов с нижних ступеней вышел Исеп.

— Это безумство. Белый город есть идея, ведущая людей к благу. Разве мы собрались здесь, чтобы уподобиться империям прошлого? Разве мы несем смерть и разрушение во вне? Разве мы куем железо и изучаем тонкую силу для того, чтобы покорить остатки человечества?

Отвернувшись, Протелеон задумался о том, что если бы кто-то другой увидел это со стороны, то подумал бы, что эта речь является переломной, но белые маги, заседающие здесь говорят одно и то же на протяжении всех одиннадцати лет существования города.

— Да, мы империя, — заорал Альтиор, в зале наступила тишина, затем он продолжил нормальным тоном, — пора признать это. Я всегда боролся за то, чтобы город был признан столицей именно империи. Хватит бояться этого. Былое рыцарство это мощь, с которой нельзя не считаться. Тысячи отборных воинов в нашу эпоху, это недостижимо. Я прошу у совета разрешения на полномасштабную войну с черным рыцарством.

— Альтиор! — зашипев, тут уже поднялся Протелеон, он гневно посмотрел на императора, лицо которого тут же потеряло свою самоуверенность, — не безумствуй, Альтиор!

— Белый город есть столица магов, а не рыцарей! — воскликнул Исеп.

Половина Совета рукоплескала.

Гости из вольного опасливо наблюдали за всем этим, не смея произнести ни одного слова.

Не ожидал Протелеон, что союзников Альтигена в Совете будет настолько много. И как же щедро он одарил их драгоценностями и магическими металлами. Дух взяточничества и предательства источал этот величественный зал. Верховный маг разочарованно поморщился.

— Тишина! — крикнул Протелеон.

Совет смолк.

Исеп вернулся на своё место и сел обратно, фракция расселась по своим местам.

— Прошу слова, — поднялся другой белый маг.

Молодой, щуплый и чернявый, но с горящим взглядом, уроженец Океанических врат, земель порядка и дисциплины. Протелеон знал его, впрочем, как и всех присутствующих.

— Да, Иероним, говори, — сказал верховный маг.

— Я выскажусь в пользу войны с орденом, — сходу заявил маг, — все мы знаем, что города растут на торговле. Белый город должен был стать центром торговли, и он стал им. Самые большой рынок мира сегодня здесь, у подножия этого зиккурата, — послышались одобрительные голоса, — но торговля зависит от путей. И если рассуждать с этой точки зрения, то мы не можем позволить нашим потенциальным врагам контролировать эти пути.

— Ты намекаешь, — снова заговорил Исеп, — на опасность блокады?

— Да. Черные рыцари могут в миг оставить беззащитными все пути континента, большая часть которых существует только благодаря их защите. Люди не выходят за пределы убежищ, это безумие. Только рыцари обеспечивают ту жизнь, которая сейчас у нас есть.