- Только за отдельную плату. Да и какой это стриптиз, наоборот – шуба, шапка и валенки. Вот если б я его снимал – перед тем как…

Он надорвал зубами квадратный блестящий пакетик, достал презерватив и ловко, отточенным до автоматизма движением, раскатал по возбужденному члену с проступившими сосудами. Провел по нему рукой – как воины перед битвой гладят меч. Посмотрел на Инну вопросительно: как ты хочешь?

Она легла на бок, спиной к Стасу, который тесно прижался к ней грудью и животом, коленом приподнял ее ногу. Продолжая ласкать клитор, другой рукой он придерживал член и дразнящими короткими движениями водил им по губам – побагровевшим, переполненным от вожделения кровью. Головка то раздвигала их, словно заглядывая вовнутрь, то, вся в тягучей влаге, возвращалась обратно, решив, что ничего интересного там нет.

Инна тихо постанывала. Заведя руку назад, она сжимала ягодицы Стаса, наслаждаясь их мускулистой упругостью. Наконец, когда терпеть эту томительную пытку уже не было сил, отвела его руку и попросила:

- Возьми меня!

Член вонзился резко и глубоко. Инна вскрикнула от боли и наслаждения и сильнее нажала на его ягодицы, как будто хотела, чтобы он вошел еще глубже. Облизав два пальца, она сама гладила клитор и смотрела, как член Стаса погружается в ее тело до самого основания, а потом, блестя тонкой оболочкой, начинает выскальзывать обратно, обрывает это движение на полпути и снова ныряет в глубину. Эта картина завораживала и – вместе с острым запахом и звуками, которые ни с чем не спутаешь, - усиливала возбуждение многократно.

По ее телу пробегали мучительно-сладкие судороги, которые усиливались с каждым новым движением Стаса. Упираясь одной рукой о постель, другой он сжимал грудь Инны, переходя от одного соска к другому. Каждый раз, когда член погружался во влагалище, ей казалось, что ее пронзает электрический разряд – от самых чувствительных точек в глубине лона до возбужденных сосков под пальцами.

Воздуха не хватало, он стал обжигающе горячим. Все вокруг исчезло, исчезли мысли, разум, и вся ее сущность сосредоточилась в женском естестве, которое жаждало животного наслаждения. Ни любви, ни нежности – только темное вожделение, похожее на ядовитый черный дурман. Инна презирала Стаса и порою ненавидела – за ту власть, которую он имел над ней, даже не подозревая о том. Но только он – единственный из всех мужчин, которые у нее были, мог довести ее до такого невероятного экстаза.

Оргазм подбирался большой кошкой на мягких лапах. Он словно был уже здесь – за тонкой пеленой тумана. Он был как ласковый убийца, который нападает из-за угла, нанеся один точный удар – наслаждения острого, как сама смерть.

- Да! – простонала она, зажмурившись так сильно, что под веками разлилось жидкое пламя.

Стасу понадобилось всего два быстрых, сильных удара, чтобы догнать ее. Отдышавшись, он медленно извлек еще возбужденный член и лег на спину. Потянулся, положил руки под голову - грудные мышцы проступили рельефно, как у статуи классической лепки. Инна, повернувшись, провела по ним ладонью – и наконец сказала то, что давно собиралась. Стас опешил.

- Что?! – переспросил он, не веря своим ушам. – Ты шутишь?

- Нисколько.

- Инна, если это не шутка, причем довольно глупая, значит, ты рехнулась. Знаешь, мне пора уже, - он сел, стряхнул на пол презерватив, подтащил ногой брюки и трусы.

- Подожди, Стас. Я не шучу и я не рехнулась. Я действительно этого хочу. И я тебе очень хорошо за это заплачу.

- Послушай, ты хочешь, чтобы я лишил девственности твою несовершеннолетнюю дочь – и утверждаешь, что у тебя все в порядке с головой? Да ты из пушки в голову убитая, идиотка!

Инна снова попыталась его ударить, но Стас резко перехватил ее руку и прижал к кровати.

- Все, шутки закончились. Деньги можешь скинуть мне на карту.

- Стас, выслушай меня. Пожалуйста!

Он резко встал, натянул трусы, брюки, поискал взглядом рубашку.

- Стас!!!

- Хорошо, - поколебавшись, сдался он. – У тебя две минуты. Или ты мне внятно все объяснишь, или это была наша последняя встреча. Слава богу, у меня есть возможность не встречаться с теми, кто мне неприятен.

- Для женщины первый раз – это очень важно. Она об этом вспоминает всю жизнь. И от этого во многом зависят все ее дальнейшие отношения с мужчинами.

- Не драматизируй, пожалуйста. Насколько я понимаю, важно, чтобы первый раз был по любви. Или хотя бы с человеком, к которому девушка испытывает влечение. Черт, я мог бы еще понять, если бы ей было лет тридцать и она была страшная, как ядерная война. Мог бы понять, если бы она была мальчиком и ты купила бы проститутку, чтобы она научила его уму-разуму. У аристократов когда-то это было в порядке вещей. Твою мать, я бы даже попытался понять, если бы ты задумала продать ее девственность богатому извращенцу, такое не редкость. Но это… В голову не укладывается. Сколько ей, пятнадцать? Это же ребенок еще.

- Тебе было тринадцать, сам говорил. А ей через неделю шестнадцать. Возраст согласия, кстати.

- Вот-вот, согласия. Это значит, что она сама согласна трахнуться. С тем, с кем захочет. А не с тем, кого за деньги подсунула чокнутая мамаша. Еще раз: зачем?

По щекам Инны текли слезы.

- Мне было как раз пятнадцать. Я была влюблена. Думала, что все будет как в кино. А получилось… В каком-то грязном подвале, грубо, больно, ужасно. Это было… наверно, как изнасилование, я не знаю… Мне потом даже подумать было противно, что можно с кем-то…

- Но ведь прошло же? Не похоже, что сейчас тебе очень противно. И потом, почему ты думаешь, что с твоей дочерью будет так же? Поговори с ней, расскажи, объясни, что…

- Я не хочу, чтобы с ней произошло что-то подобное, - перебила его Инна. – Кто в этом возрасте слушает родителей? Она выслушает и подумает: ты, мать, сама виновата, а со мной ничего подобного случиться просто не может, я другая, я особенная. Знаешь, у нас с ней не настолько близкие отношения. Но мне хочется, чтобы у нее все было красиво, безопасно. Чтобы она потом вспоминала этот первый раз как что-то волшебное.

- Ты ненормальная, - покачал головой Стас, застегивая пуговицы рубашки. – Скажи, пожалуйста, если я откажусь, ты ведь не угомонишься? Найдешь кого-то другого?

Инна молчала, и это молчание было красноречивее любых слов. Вдруг она посмотрела на часы и вскочила, как ужаленная.

- Уже три. Алена скоро должна прийти из школы.

- Да, мы сегодня задержались, - Стас быстро вышел в прихожую, всунул ноги в ботинки, потянулся за пальто.

- Стас? – Инна стояла в дверях, уже в кимоно.

- Я подумаю, - поморщился он, схватил шарф и вышел на площадку.

Лифт где-то завис, и Стас спустился по лестнице, крепко матерясь вполголоса. Вышел из подъезда и остановился у машины, пытаясь нашарить в кармане ключи. Кто-то толкнул его, задев плечом.

Обернувшись, Стас увидел девчонку в розовой куртке, высокую, тощую, нескладную. Длинные волосы неровными прядями свисали из-под надвинутой на глаза шапки. За спиной рюкзак, в ушах наушники, стекла очков в мелких каплях дождя.

- Простите, - буркнула она, и Стас заметил на ее кривых зубах брекеты.

Девчонка подошла к подъезду, из которого он только что вышел, приложила к замку домофона таблетку.

Мать моя женщина, подумал Стас, если вдруг это Инкина дочь, тут даже вагон виагры не поможет. Это надо лет пять без бабы прожить, чтобы на такое пугало встало.

Два года спустя

- Лиза, блин, ну тебе что, трудно? – Света возмущенно смотрела на старшую сестру. – У человека день рождения, в конце концов.

- Вы хотите, чтобы меня отсюда под жопу поганой метлой вымели? – вскинула тонкие брови Лиза. – Хотели нажраться – могли это и дома сделать. Скажите спасибо, что я вообще вас в обход провела, а то стояли бы на улице.

Алена страдальчески поморщилась. Да, Светка обещала, что все будет по высшему разряду. Клуб, музыка, выпивка. Но ей совершенно не хотелось, чтобы у Лизы из-за них были неприятности. Она посмотрела на Галю, но та только плечами пожала.