Спустя полгода, деловое общение сменилось на более дружеское. Они не заметили, как перешли на «ты» и уже делились подробностями личной жизни. Нет, эти подробности не несли какого-либо сексуального подтекста. Они обсуждали театральные постановки и игру знаменитых актёров. Вспоминали особо запомнившиеся художественные фильмы и конечно же музыку. Они много спорили, причем ни один из них даже не думал уступать. Две сильные личности, которым суждено было встретиться наперекор времени и обстоятельствам.

На тот момент очень модно стало общаться по Скайпу. Ни он, ни она не решались сделать следующий шаг. Начать общаться практически воочию. «На расстоянии вытянутой руки». Решение пришло само собой. Оказалось, что Аня пишет стихи и он конечно же попросил продекламировать хотя бы одно. Она отнекивалась, оправдываясь тем, что голос по телефону вовсе не подходит для качественного анализа ее творчества и в целом погружения в мир поэзии. Он не настаивал. Но спустя неделю, она сама предложила пообщаться в Скайпе. Заодно и стихи почитать. Он охотно согласился и подсел. Причем так основательно, что находясь на работе и общаясь со своими сотрудниками он думал вовсе не о работе его лабораторного центра, не о постоянных и случайных клиентах. Он думал о ней. Хрупкой голубоглазой блондинке, так прочно обосновавшейся в его сознании и… сердце?

Была ли это любовь? Ну или хотя бы влюбленность. На тот момент, у него не было времени об этом подумать, поразмышлять, прикинуть все «за» и «против». Да и зачем? Она ничего не просила, ни на что не претендовала. Она просто была в его жизни. Как нечто неотъемлемое.

Она часто повторяла: «Я хочу, чтобы ты был счастлив! Сегодня. Сейчас. Все что я могу для этого сделать, я сделаю. Ничего не требуя в замен».

Однажды, он спросил: «Аня, скажи, зачем ты это делаешь? Почему я?»

Ответ был до банального прост: «Только с тобой я чувствую себя женщиной. Красивой, желанной и… любимой… Я знаю, что ты никогда не скажешь мне слов признания. Не дождусь их, как бы мне этого ни хотелось».

А он молчал. Принимал ее внимание и то тепло, что струилось из каждой фразы адресованной ему и молчал.

Все последующие годы, что он провел без нее, не было и дня, чтобы он не вспомнил о ней. Своей Ане. Ему не хватало ее ласкового голоса, к которому так быстро привык. Не хватало доброй улыбки, что он видел на экране компьютера, всякий раз во время очередной видеосвязи. Бездонных, словно два осколка безоблачного неба, глаз. Манящих губ, что таинственным полушепотом произносят его имя. Этих тайком украденных минут уединения от семьи, где есть только он и она. И вот именно в такие минуты, которые без нее заполнила пустота, он казнил себя за то, что так и не решился признаться в своих чувствах, сказать ей самые главные слова.

Но это позже…

Их разговоры стали более откровенными. Но нет, не в плане какой-то интимности. Она прекрасно осознавала, что он женатый человек и не позволит себе каких-то вольностей. Кроме того, у него свой бизнес, где он уважаемый начальник и строгий руководитель. Ну разве он может себе позволить запятнать свою репутацию?

Они обсуждали проблемы, с которыми периодически сталкивались. Раскрывали семейные секреты. И вот однажды, Аня достала маленькую коробочку, в которой лежал медальон. Ничего примечательного — обычный малахитовый кулон в серебряном обрамлении. Она вертела его перед камерой и рассказывала какие-то невероятные байки, а с ее слов — легенды, связанные с этим медальоном. По ее словам, передаваясь из поколения в поколение, он стал своего рода оберегом для всех женщин их рода. Когда-то, этот кулон сохранил жизнь ее пра-пра-пра… бабушке, на которую, якобы, напал с ножом насильник и только «волшебный» малахит защитил ее от смертельного удара в сердце. Анна показала царапину на оборотной стороне кулона и сказала, что это доказательство, которое подтверждает состоявшееся тогда противоборство. Не стал ей тогда говорить Старик, что это никакое не доказательство. Женщина могла банально оступиться и при падении повредить камень. Или ещё менее прозаично — просто закрепляя серебряные зажимы на кулоне, каким-нибудь колюще-режущим предметом, поцарапать камешек. Но он воздержался. Легенда так легенда. Ещё и семейная. Анна с упоением рассказывала, как торжественно передается этот кулон по женской линии. Вот и ей его передала мама, когда Анечке исполнилось шестнадцать. Только именно с того момента с ее мамой начали происходить различные неприятности. То вор напал ночью и выхватил сумочку с деньгами, то отец нашел любовницу, а самое трагичное — это их гибель с отцом в автокатастрофе.

Старик конечно же не верил во все эти совпадения до тех пор, пока не случилось непоправимое.

Он осознал, что влюблен и больше не может находиться вдали от нее. Их общение сводило с ума и требовало, словно дозу — все больше и больше. Обычная жизнь стала пресной, лишенной остроты и драйва. А она его заводила. Аня. Заводила так, что хотелось схватить ее в охапку и унестись на край света, где не будет никого кроме них двоих.

Супруга объявила о том, что вместе с детьми улетает в санаторий, на целых три недели. И они с Анной решили встретиться. Он уговорил ее приехать к себе на родину. На машине. Она тоже сама себе назначила отпуск и планировала провести его вместе с ним. Нет. Они не собирались запереться в гостиничном номере и, безвылазно придаваться страсти и любовным утехам. Вовсе нет. Он обещал показать город и местные достопримечательности, погулять по, залитому солнечным светом с пламенеющими кленами, парку. Наговориться вволю. Впитать ее образ: густые светлые локоны, милую улыбку, сияющие счастьем глаза… А главное голос. Услышать её дивный голос. Не по телефону и Скайпу, а здесь и сейчас.

И этот день настал.

Накануне — одиннадцатого сентября — он отметил свой пятьдесят первый день рождения. Проводил семью в аэропорт и ждал звонка от нее. Анна выехала и, первое о чем доложила, был именно кулон. Она так спешила, что просто забыла его на столе. Возвращаться не стала. В тот день Аня разбилась на машине, так и не встретившись с ним больше никогда.

АКАДЕМГОРОДОК. 1967 ГОД. ДОМ СКУПЩИКА КРАДЕНОГО

Петрович вернулся из магазина с продуктами.

— Что случилось? — спросил Владлен, сразу же приметив его озадаченный взгляд.

— Случи-илось, Владленушка, — ехидно сказал, старик, — даже не знаю с чего и начать.

— Говори, — процедил сквозь зубы постоялец.

— Нашлись твои деньги. Все шестьдесят тысяч! — сказал Петрович.

— Как? Где? И почему только шестьдесят? — обрадовался вор и убийца.

— На помойке местной. Их нашел пацан, которого я и подозревал. Наверное он со своим братцем тогда твой тайник и разорил. А тут, понимаешь ли, бабка какая-то фигурирует. Вроде как они твои деньги вместе нашли.

— А ты откуда это знаешь? — с подозрением спросил Владлен.

— Так об этом весь город судачит. Они сдали их в милицию.

— Что?! — удивлению бывшего историка не было предела.

— Сдали в милицию. Одного из наших привели за скандал в отделение. А там эти двое, в мусорном ведре принесли деньги и вывалили их на стол дежурного. Но это только часть новостей.

— А что еще?

— А то, наши шепнули мне, что менты и гэбэшники стали снова опрашивать всех друзей и знакомых братьев Копыловых и этой бабы из сберкассы, которых ты упокоил. Всех жильцов дома, где была квартира, в которой ее убили, заново опрашивают. С кем, мол, была, кто приходил. Знаешь, что это значит?