Есть у меня две подруги – ещё с детства, Лида и Тоня. Лида всегда была серой мышкой с непритязательными запросами, малоразвитая, необщительная, но трудолюбивая и домовитая. Она всю жизнь проживёт на родине – в Петропавловске. Тоня – наоборот красавица с большими запросами! Она получила хорошее образование, и уехала с мужем на Украину. Работала завучем в школе, под Донецком, в Красногоровке, была активной общественницей. Обе девушки вышли замуж, родили сыновей.

Наступили трудные времена, и Тоня тоже показала себя трудолюбивой и находчивой. Интеллигентка, которую не видели без маникюра, содержала теперь огород, завела корову, ухаживала за ней, доила, продавала молоко на базаре – не дала пропасть семье, не растерялась. Заболел муж… Много лет она была его спасительницей и опорой…

С судьбой не поспоришь… В своё время обе потеряли сыновей, потеряли они и мужей… Теперь обе вдовы – одинокие, бездетные… Но как по-разному они живут! Лида совсем замкнулась в своём старом доме, где и жильём не пахнет, завернулась в кокон – друзей у неё нет, с соседями не общается. Во дворе злая собака. Прямо сказать – не живёт, а доживает: ничего её не радует, перспектив никаких не видит, все её мысли о неудавшейся жизни, которая закончилась…

У Тони дом тоже не новый, да ещё и в зоне военных действий – с украинской стороны, но она не позволяет себе раскисать. Занимается большой общественной работой, много помогает людям, много ездит не только по ставшей родной Украине, но и по разным странам. Овладела интернетом, где она – звезда! Записывает ролики, декламирует стихи, проводит репортажи об обстановке в её городе, который находится в прифронтовой полосе, участвует в раздаче гуманитарной помощи населению, навещает родственников, заботится о своём здоровье физическом и нравственном, видится с друзьями, заводит новых… Она всегда на связи со всем миром!

Почему такая разница? Я думаю, важен взгляд на мир, на ситуацию. Да и грамотность на это сильно влияет! И ещё – что бы там ни говорили, а красота одного человека не может не вдохновлять другого! И вдохновение этого второго не может не передаваться первому… Так что я искренне восхищаюсь своей подругой Тоней, её красотой и жизнестойкостью.

Да-а, послушаешь этих либералов в передаче «Особое мнение», вроде Сванидзе, Красовского, Шендеровича, Ковтуна, Окары, Ерофеева – и не плевать охота, а кричать: «К стенке их, предателей!». А потом вспомнишь сталинские времена, когда клеймили позором и действительно ставили «к стенке», как потом оказалось, лучших из лучших… Позже мы и сами, ничего толком не зная, ненавидели Сахарова, Синявского, Даниэля, и прочих, боровшихся с коммунистическим мракобесием, людей – и задумаешься: где ПРАВДА?… А со временем открываются глаза, и начинаешь понимать – те, кого гнали, были правы, а ты – жертва коммунистической пропаганды… И поостережёшься выносить решительную оценку несогласным с нынешним устройством общества… И невольно согласишься: во многом нынешние либералы правы…

Только выход, выход где? Ох, не разобраться… Я, конечно, прежде всего за спокойствие в стране, но будем спокойны – ничего не изменится. С другой стороны – устроить революцию, выйти на площадь? Но так уже было много раз, как показывает история, а результатом выступлений народных масс опять овладевает олигархическая верхушка, которой надо сохранить свои доходы. Как выбраться из мрака, начать что-то понимать?

Я привыкла доверять литературе. Вот взяла в библиотеке книгу Владимира Соловьёва «МЫ и ОНИ», чтобы хоть немного разобраться. А он пишет: «Основой политического класса является крупная собственность. Осознание же человека как собственника и сложившееся отношение к защите своих прав собственника и является основой демократии… Демократия, как таковая, зиждется на мерзком экономическом постулате – на уважении к частной собственности… На этом камешке начинает строиться здание всего демократического государства… Но если нет уважения к частной собственности, никогда никакой демократии не будет. В РОССИИ НЕТ И НИКОГДА НЕ БУДЕТ ДЕМОКРАТИИ! Мы не американцы, система ценностей, находящаяся внутри нас, другая. Мы иные, наше мироощущение и понимание, что хорошо и что плохо, другое…

К сожалению, все существующие властные механизмы обслуживают интересы чиновников. Бесполезно идти в суды – они не понимают, с какой радости они должны защищать интересы тех людей, которые «не занесли» и за которых не позвонили сверху.

Но сделка с совестью никогда не проходит даром, с совестью вообще договориться невозможно Можно ненадолго попытаться её обмануть, но всё это рано или поздно закончится алкогольными, наркотическими, психоделическими (интересно, что это такое), и прочими трансами, выход из которых один – шизофрения и смерть.»

Так пишет Владимир Соловьёв, не оставляя никакой надежды, не давая никаких рецептов, видно, сам находясь в недоумении – как жить дальше и что делать?…

Об этом размышляю и я, слушая стук колёс поезда, который несёт меня домой из очередной поездки, и пытаясь представить – что нас ждёт?…

Мне никогда не забыть одну встречу. Представьте: вхожу я в вагон где-то в районе Улан-Удэ, а в первом купе плацкартного вагона сидит мужчина лет двадцати семи, простой такой мужчина, обыкновенный, с виду – деревенский, и… вышивает крестиком, ни на кого не обращая внимания. Я удивилась – как такое возможно? Ну, знала я одного – мужа моей подруги, так он вышивал дома, по вечерам, хоть работал инженером на заводе. Он и вязал чудесные вещи! Надо сказать, что высот в каждой профессии, даже если там большинство женщин, достигают именно мужчины, они обычно талантливее оказываются – что с этим поделать… Я, конечно, устроилась по-соседству, а потом нашла повод и заговорить:

– Как это вы таким делом занимаетесь на виду у всех, и не стесняетесь? Вон сколько мужчин ходит – как смотрят на вас?… Да и женщины… Они же вас презирают, за мужчину не считают!..

– Пусть презирают, – говорит он, – это я в тайге научился. Когда ухожу на несколько месяцев на охоту, что делать по вечерам? Ведь там ни света нет, ни телевизора. Вот, вышиваю… Ещё и вязать умею! Вот этот свитер, и шарф, и варежки – моя работа! – сказал он с гордостью. Вещи и впрямь были хороши. Я сама умею всё это делать, и неплохо, но так – не смогу… – Хотел бы я посмотреть сам на этих «мужчин», если бы им пришлось не просто жить, а встречаться в тайге с хищниками вроде медведей, кабанов – а они бывают очень свирепые! Отбиваться от волков, добывать себе еду, тепло, провалиться в мороз под лёд – и выжить… Да они одну ночь в лесу не переживут!.. А со мной всё это случалось… – продолжал парень.

Я уже совсем другими глазами смотрела теперь и на окружающих мужчин, и на своего недолгого соседа – через три станции он вышел. Прошло тридцать, а может сорок лет, я так его и не забыла. А адрес тогда взяла! Хотелось узнать потом, как у него сложится дальнейшая жизнь? Вот клочок бумаги, на которой он сам, пропуская буквы и делая ошибки, написал: Бурятская АССР, Прибайкальский район, село Гремячинское, улица Производственная 45, Хисамутдинов Ильшат Ильдусович…

Как ты поживаешь, Ильшат? И поживаешь ли?…

Сейчас и слово такое забыли, нигде оно не звучит. А раньше все молодые были романтиками! И песни какие пелись: