— Ты молодец! — шепнул он порозовевшей от счастья жене. — Нашла себе дело по душе. И государству хорошо, и тебе в радость.

— Богине угодно, когда женщин и детей спасают, — едва слышно ответила Людмила. — Я же не христианка, чтобы смерть своего дитя, как наказание принять. Чем чистая душа провинилась? За нее биться надо, чтобы она предначертанное исполнила!

— Вот это ты лихо завернула, — усмехнулся князь. — Тебе бы с владыкой Григорием на эту тему поговорить.

— Говорила уже, — ответила Людмила, осматривая одну палату за другой. — Он сначала спорил со мной, а потом заругался и убежал, поджав хвост. Не смог мне объяснить, почему это его милосердный господь так с матерями безутешными поступает. Что же сделать должна жена, которая в пятнадцать лет своего первенца хоронит? Неужели столько грехов на ней висит?

— М-да, — только и смог сказать князь, отмечая, насколько его жена выросла за последние годы. Из твердолобой фанатички она постепенно превратилась в человека, который…

— Ах ты ж…! — князь догадался. Ему же докладывали, а он и не понял ничего! Любава у Ницетия уроки риторики берет. Неужели и Людмила с ней? Вот ведь скрытная баба какая!

— С Ницетием позанималась? — участливо спросил он, а княгиня, лицо которой залила краска, вместо ответа повела его в родовую палату.

— Понятно! — ошарашенно сказал сам себе князь, понимая, что противостояние язычников и христиан может теперь выйти на новый, невиданный доселе уровень. — Нам это в свете грядущих событий совсем ни к чему! Надо бы с Григорием это обсудить. Расслабился наш владыка! Вознесся до небес!

Самослав кивнул кланяющимся ему боярам и их женам, которые приседали с грацией стельной коровы, и отправился во дворец, где дел накопилась уйма. Собственно, лишь неотложные вести и вызвали его с полюдья, где он выслушивал жалобы и правил княжий суд.

— Государь! — Звонимир поклонился ему и сел за стол. — Император Ираклий умер. В первой половине месяца лютого, как ты и говорил.

— Ожидаемо, — кивнул князь. — Наши люди готовы?

— Готовы, княже, — ответил Звонимир. — Вацлав пишет, что есть возможность казну Мартины изъять. Тогда она куда сговорчивей будет. Там около двух миллионов золотом.

— Ого! — присвистнул Самослав. — Кто же это у нас резвый такой! Коста, что ли? На Вацлава что-то не очень похоже.

— Он, — усмехнулся в бороду Звонимир. — Это же проныра, каких поискать.

— Делайте, — кивнул князь. — Всех причастных наградим. Еще что?

— В Далмации все готово, — протянул донесение боярин. — Думаю, корабли скоро выйдут. Армию Виттерих нанял немалую. В Атернум пойдут баржи с египетским зерном, чтобы эту ораву кормить. Там база будет. Пока все идет по плану.

— Хорошо, — кивнул князь. — Из Египта есть вести?

— Великий логофет Стефан просит приехать в Александрию. Много вопросов обсудить хочет. Эмир Синда Надир тоже вроде бы приедет.

— Второй съезд князей Бериславичей предлагаю считать открытым, — пробурчал про себя Самослав и чему-то улыбнулся.

Впрочем, Звонимир причин его веселья не понял, только посмотрел как-то странно и продолжил.

— Римлянин Валерий слабоват оказался, государь, — сказал он. — В деле на него с оглядкой опираться можно. Неопытен еще, и в голове какое-то возвышенное дерьмо бродит. Надо бы к нему человечка толкового приставить.

— Волк с ним поработает, — махнул рукой князь. — Тем более, он уже там.

— Я же имел в виду толкового, государь! — с удивлением посмотрел на него шокированный таким приказом Звонимир.

— Нет, именно Волк, — ответил Самослав. — Это будет то, что нужно. Поверь!

— Ну Волк, так Волк, — смирился Звонимир. Выбор князя он оспорить не посмел. Раз решил государь карателя послать, значит, так надо.

— На роль экзарха Валерий не годится, княже, — сказал Звонимир. — От него на начальном этапе пользы много будет, конечно. Мы из него все до капли выжмем. Но на будущее, когда ту землю обустраивать станем, туда совсем другой человек понадобится. Посильнее.

— Человек нужен из старой сенаторской семьи, — заявил Самослав после раздумья. — Чтобы был потомком кого-то из последних императоров Запада. Их в Галлии много должно быть. Только нужен тот, кто нас не кинет в тяжелый момент.

— Знаю такого, государь, — с каменным лицом кивнул Звонимир. — И этот человек тебе будет предан безоговорочно. Да и ты его хорошо знаешь.

— Да? — изумился Самослав. — И кто же это?

— Княжич Владимир, — непонимающе посмотрел на него Звонимир. — Он по матери прямой потомок императора Авита. В Галлии три самых знатных рода — Аполлинарии, Олибрии и Авиты. Они все потомки какого-нибудь императора и целой своры консулов, и все друг другу родня. Август Авит сам из сенаторов Оверни, и похоронен там же. То ли задушили его, то ли голодом уморили, то ли сам помер. Сейчас уже не понять. А княгиня наша как раз из Авитов. Она, собственно, потому королевой Бургундской и стала. Ведь знатнее ее отца там и нет никого.

— Я же это знал, — смутился князь, — да как-то упустил. Тьфу ты, пропасть!

Он глубоко задумался, плеснув себе на палец коньяка. Так кто спланировал будущую операцию в Италии? Он или его собственная жена? Неужели Мария все это задумала много лет назад? Ведь она проболталась Людмиле, что хочет сыну в удел Италию отдать. Или она совсем не проболталась? Может быть, Мария очень технично слила информацию так, чтобы та дошла до него? А их брачный договор подразумевает, что ее сын станет королем где-нибудь за пределами Словении. А ведь Италия как раз за пределами. Альпы тот предел. Неужели это она выстроила в цепочку множество событий, которые и привели к этому решению? Вот ведь баба!

— А если так… — произнес Самослав уже вслух. — А если так, то она уже точно знает, что я сделаю потом. И может этим воспользоваться, усиливая позиции Владимира в ущерб остальным сыновьям. Скверно… Это очень скверно… Она должна была сыграть свою роль. Она и Мартина… Женщина всегда поймет женщину, и все такое… Теперь ни за что! Пусть сидит в Братиславе и играет в преферанс.

— Государь? — непонимающе посмотрел на него Звонимир. Он никак не мог привыкнуть к тому, что князь разговаривает сам с собой, а потом выдает нечто такое, что ему придется исполнять, надрывая все жилы. Вот и сейчас…

— План Б, Зван, — вздохнул князь, который осмыслил открывающиеся перспективы. — Работаем по плану Б. Он намного дороже, но если у Косты все получится, то вся эта затея обойдется нам в приемлемые деньги. И даже есть вероятность, что мы выйдем в небольшой плюс.

Март 641 года. г. Атернум, герцогство Сполето (в настоящее время — г. Пескара, провинция Абруццо, Италия).

Приморский городок на востоке Самния давным-давно превратился в сонную рыбацкую деревушку. Торговли нет, ремесла нет, порт зачах — обычная история для Италии. Дикая резня, устроенная поначалу германцами, осталась в далеком прошлом, и потомки гордых римлян кое-как приспособились к власти новых, диковатых хозяев. Лангобарды забрали себе лучшие поля и виноградники, а тех, кто там работал, превратили в литов, своих крепостных. Те же римляне, что умудрились свою землю сохранить, отдавали теперь треть урожая. Германцы на этой земле превратились в аристократию. Воины победнее воевали пешими и несли щит и копье. Воины знатные бились в конном строю, и в этом деле не уступали ни готам, ни аварам из старинных родов. Отличная конница была у лангобардов. И лошади у них были превосходные, раз могли нести всадника в доспехе и попону из железной чешуи. И даже седла с высокой лукой, что подсмотрели у словен, в Италии давно уже оценили. Лангобарды были парнями не шибко грамотными, но уж точно не законченными дурнями. Одного поражения от мораванской конницы им хватило за глаза.

Тут, в герцогстве Сполето, общины могли выставить тысяч пять, а то и все шесть войска, из них полутысяча тяжелых всадников и четыреста мечей газиндов, личной дружины герцогов. Огромная сила, которая теснила понемногу ромеев, отгрызая деревню за деревней, городок за городком уже семьдесят лет.