1 Лондиниум и его крепость располагались на территории современного лондонского Сити. Улицы этого района соответствуют расположению шести римских дорог, идущих от ворот к форуму. В описываемое время город был практически заброшен.

2 Исторический факт, отнесенный автором к этому событию. Король Восточной Англии Сигеберт (или Сигебрихт в саксонском варианте) в реальной истории был монахом, вышел на битву с Мерсией безоружным и погиб.

25 мая 641 года. Константинополь.

Бунт в городе и пропажа казны, на которую Константин почти уже наложил руку, привели дела империи в состояние первозданного хаоса. С одной стороны, Мартина потеряла свою казну, и это ослабило ее в борьбе с ненавистным пасынком Константином, а с другой стороны — сам Константин сильно рассчитывал на эти деньги, и почти уж было конфисковал их, издав соответствующий указ. Но тут деньги кто-то украл самым наглым образом, а сотни оборванцев с окраин устроили беспорядки по всему городу. Когда же экскубиторы-исавры перебили всю эту шваль, выяснилось, что ситуация напоминает положение фигур в шахматах, модной словенской забаве. Это состояние называется пат. У императрицы нет денег, и у императора тоже нет денег. Они, а точнее, верные им патрикии и евнухи, стояли друг напротив друга, словно псы, оскалившие зубы, с поднятой на загривке шерстью. И только сам господь бог сумел доиграть эту партию, небрежным взмахом руки убрав с доски лишнюю фигуру. Император Константин III умер во цвете лет. Его доконала чахотка.

И вроде бы не случилось ничего неожиданного, ведь василевс болел не первый год. Но вот именно сейчас это было весьма некстати. Конфигурация власти поменялась самым радикальным образом, и перепуганные евнухи носились по дворцу со скорбными лицами, стараясь оказаться поближе к покоям госпожи и ее сына, Ираклия молодого.

— Да! Да! Да! — кричала Мартина, подняв руки к расписанному фресками потолку. Впервые за много лет она ощутила себя абсолютно счастливой.

Ираклий второй, оставшийся единственным василевсом Римской империи, смотрел на мать с легкой опаской и недоумением. Он разделял ее радость, но только частично. Императору ведь и пятнадцати нет, а тащить такой груз в одиночку ему совсем не по силам. А его мать ненавидят почти все в Константинополе. Даже он, мальчишка, знал это. Его отец был отважным воином, которые не раз сражал в поединке врага, а ни он сам, ни его братья не брали в руки оружия. Они и на лошади ездить не умели, служа лишь куклами, участвующими в дворцовых церемониях.

— Мы победили! Мы победили, сын! — кричала Мартина, смотря на Ираклона полубезумным взглядом. — Столько лет! Столько лет я тряслась в страхе за свою жизнь! И за жизнь твоих братьев! А теперь нам нечего бояться! Пусть боятся ОНИ!

— Кто они, матушка? — смиренно спросил Ираклон.

— Те, кто сейчас ждут за нашей дверью, — показала она на резные створки. — Там стоит толпа, которая спешит припасть к нашим ногам. Хочешь, я прикажу им драться за право сделать это первым? Хочешь это увидеть?

И она крикнула своим евнухам.

— Открыть двери!

Те склонились и исполнили приказание, и Ираклон получил очередное подтверждение той науке, что преподавала ему многоопытная мать. Она всегда уверяла его, что подлость людская совершенно безгранична, и оказалась в этом права. Коридор за дверями покоев императрицы был забит патрикиями и сенаторами, которые униженно ждали, когда им позволят облобызать пурпурную туфлю.

— Сейчас ты увидишь, чего они все стоят! — хищно улыбнулась императрица.

— Нет! — испуганно крикнул Ираклон. — Не надо!

— Как хочешь! — презрительно произнесла Мартина и велела снова. — Закрыть двери! Всех вон из моего дворца! Пусть ждут, когда я их позову!

— Стоило ли так поступать с ними, матушка? — осторожно спросил Ираклон. — У нас и так хватает врагов. Зачем нам новые?

— Они все наши враги, — холодно посмотрела на него Мартина. — Все до единого. Даже те, кто поддерживал нас последние месяцы. Их преданность проистекает из тех милостей, что наша царственность даровала им. Но теперь казна пуста, мой василевс. И нам придется очень нелегко. Не верь этим людям. Они стерпят любое унижение с умильной улыбкой на лице, но сами будут думать, как захватить еще больше власти и золота.

— Но ведь мы победили, мама, — непонимающе посмотрел на нее сын. — Кого нам теперь опасаться? Теперь именно я единственный василевс, римский император, представитель бога на земле. Нам нужно просто вести себя разумно, и не злить людей без особой нужды. И тогда мы удержим власть.

— Твой племянник Констант, — Мартина посмотрела на наивного юношу, слегка наклонив голову. — Ты забыл про него, мой лев. Сейчас всё будет крутиться вокруг этого мальчишки. Ему одиннадцать, и он все уже понимает. А сколько людей склоняется к его уху! Ты бы знал! И это именно те люди, которых ты видел сейчас за дверью. Прогнав их, я подала им сигнал: я сильна и готова к драке. Пусть выбирают, с кем им по пути.

— Я вас понял, матушка, — покорно ответил Ираклон, который слепо верил той, кто оберегал его столько лет. — Самым разумным выходом было бы отсечь ему нос и сослать на острова. Но пока мы ничего не можем сделать нашему племяннику? Ведь так?

— Конечно, — одобрительно посмотрела на него любящая мама. — Сейчас не можем, но мы обязательно так и поступим, когда станем сильны. А пока это не ко времени. Только что умер его отец, и охлос (1) бурлит. Мы не можем себе позволить еще один бунт. Наша власть пока еще качается, сын. Нам нужна верная армия, а денег у нас больше нет.

— Значит, нам придется договариваться с сенаторами и церковью, — задумчиво произнес Ираклон. — Или с архонтом Само. Кстати, матушка, а почему бы нам не договориться с вождем варваров? Он весьма богат и силен. Он сможет помочь нам.

— Я пыталась, — с горькой усмешкой ответила Мартина. — Ты даже не представляешь, сколько золота я предлагала ему за эту услугу. Но он не согласился.

— Что же он хочет? — удивленно посмотрел на нее Ираклон.

— Он хочет все! — жестко ответила Мартина. — Ему не нужен римский император на троне. Ему нужна послушная кукла, какими были последние императоры Запада при германских вождях. Я никогда не пойду на это. Мы государи волей господа нашего, и не этому поганому язычнику приказывать нам.

— На кого же тогда мы будем опираться, мама? — спросил Ираклон.

— Только святые отцы могут помочь нам, — ответила Мартина. — Мы заберем все золото и серебро, что у них есть. Мы уже делали так не раз, мой василевс, когда воевали с персами. И мы всегда возвращали свои долги.

Пару недель спустя. Окрестности Константинополя.

Мартина и все ее сторонники ликовали, закатывая богатые пиры. Они были счастливы без меры. Счастливы все, кроме одного. Он был куда умнее этих недалеких людишек. Да и куда умнее своей госпожи, которую ослепил самый важный в ее жизни успех. Патрикий Александр очень тщательно прятал свою обеспокоенность. Настолько тщательно, что даже гость, который постучал в ворота его усадьбы, не смог заметить ее. А этот гость был весьма изощрен в чтении человеческих душ. Сам государь учил его не один год.

— Вина? — патрикий приглашающе взмахнул рукой.

Он даже не сделал вида, что удивлен. Всегда, когда в Константинополе начинается какая-то заваруха, появляется этот человек с оловянными глазами матерого убийцы. Пес государев, так он себя называет. Только, в отличие от пса, у него есть свой, какой-то очень странный кодекс поведения. А еще он весьма умен, и патрикию нравится общаться с ним. Его суждения неожиданны и остроумны, и совсем не похожи на суждения варвара. Александр уже не в первый раз пытается понять этого человека. Мотивы его оставались для многоопытного царедворца туманны, но игра ума так порой увлекает!

— Это вы украли казну госпожи? — небрежно спросил Александр, когда гость осушил первый кубок и довольно крякнул. Вино достали из подвала, и оно было в меру прохладным. То, что нужно для начала лета, радовавшего ласковым теплом.