Вручил мне свою добычу, показал на траву:

– Собирай оставшиеся от бабочек крылья в пиалы, примерно до половины набирай в каждую.

Я уверенно закивала.

– То болтуньи, то молчуньи, – подытожил кастелян.

Он махнул на меня рукой и куда-то потопал по траве, тихо посвистывая.

Первым делом я хотела схватить цветок и рассказать Йену, как попала. Точнее, мы попали. Но свист, отнюдь не соловьиный, а кастелянский, из зарослей, заставил крепче вцепиться необычные орудия труда. Стиснув их, я шагнула в траву.

В паре метров от фонтана-водопада она неожиданно вспыхнула. Присмотревшись, я увидела среди стеблей сотни огненных крыльев бабочек. Взяв пиалу за бок и пристроив на манер совка, начала сгребать их.

Доморощенный соловей имени кастеляна продолжал выводить трели. Заняться нечем? Пошел бы посмотрел, что за крокодила умельцы с лестницы собрали!

За первой пиалой пошла вторая, третья…

Я выучила весь репертуар художественного свиста кастеляна. Облазила траву вокруг фонтана. Выставила целый ряд из пиал на его бортике.

Мое копошение привлекло огненных бабочек. Не знаю, не то им не нравился сбор бесхозных крыльев, не то нравился, не то они просто, как сороки, падки на блестящие пуговицы, которых на моем кафтане имелось в избытке, но вокруг меня кружилось целое облако. Прикосновения крупных, с две моих ладони, красавиц обжигали, как раскаленный утюг. Но ткань от них не горела. Веник тоже. Отмахиваясь им, я прислушивалась, рискуя стать самой длинноухой тенью в округе.

И – о чудо!

Бодрого свиста не было слышно.

Ура!

В зарослях, словно издеваясь надо мной, раздались твердые, уверенные шаги. Кастелян решил вернуться? А если это не он?

На всякий случай я нырнула в кусты боярышника вместе с инвентарем. Тень от пышных ветвей отлично замаскировала мою собственную.

Ветки калины у фонтана расступились сами собой, и вышел Тисовый король.

Я замерла испуганным сусликом, стараясь не дышать и даже не моргать.

Хозяин Перепутья подошел к бортику. Его туманно-дымный облик стал четче. Король был высок, худощав. Казалось, я различаю высокие сапоги, темный старинный камзол, длинные волосы, полумаску на лице. Все темное, словно цвета спрятались или скрылись… Лицо казалось вытянутым, но я не была уверена: темная дымка сильно искажала облик. Четкими оставались только глаза. Карие. Действительно, мне в прошлый раз не показалось. Карие и холодные.

Рука в темной, почти черной перчатке коснулась льда у бортика, Тисовый король повел ладонью, и черное прозрачное «стекло» послушно отделилось от воды и потекло вверх, словно было расплавленным металлом или карамелью. Хозяин Перепутья разрубил кистью воздух, будто что-то отсек.

Часть льда отделилась и зависла в воздухе, остальная нырнула обратно в фонтан.

Тисовый король пошевелил пальцами обеих рук, словно сплетал невидимую пряжу. Оставшаяся часть льда распалась на тонкие нити, которые тут же переплелись, соткав знакомую полумаску. Такая была на руке Йена.

Вот, значит, как они создаются.

Хозяин Перепутья поманил свое творение пальцем. Маска покорно подплыла ближе. Фигура короля снова стала дымно-непостоянной. Развернувшись, он пошел прочь от фонтана. Маска поплыла следом.

Некоторое время я слышала удаляющиеся шаги. Голова кружилась, дыхание с сипами врывалось из груди. Да, карьера ныряльщика за жемчугом мне точно не грозит!

Пыхтя и настороженно озираясь по сторонам, я выбралась из боярышника. Поставив на траву пиалу и веник, сунула руку в карман: пора «радовать» Йена новостями.

Но не успела. Содержимое пиалы вспыхнуло. Крылышки пришли в движение, и из них вылетел рой ярких огненных бабочек. Ухо обожгло. Схватившись за него пальцами, я поняла, что каффа-маскировки нет.

Обернувшись, запоздало заметила, что становлюсь видимой.

А шуршащее облако новорожденных бабочек потащило блестящее колечко каффа вглубь сада. Подальше от меня, вполне себе видимой.

– Стойте, сороки шестилапые! – шепотом выругалась я, подхватила из травы веник и бросилась следом за огненными воровками.

Бабочки насмешливо сверкнули крыльями и нырнули за дерево. С веником наизготовку я ринулась следом. Чудом не влетела в ручей с темной водой, спокойно бегущий в траве.

Крылатые поганки, радостно сияя, виляли по саду. Я, дергаясь, как пьяный гоблин по дороге, скакала следом, стараясь не попасть в черную воду. Достать веником до тучки из огненных насекомых не выходило. И я запустила его, как копье. Оружие возмездия врезалось в самую средину врагов. Стая крылатых вредительниц на миг разделилась надвое, чтобы потом снова соединиться и нырнуть в заросли сирени. Веник плюхнулся в ручей. Терять оружие не хотелось. Я подцепила его за край ручки, и мизинец обожгло холодом. Черная вода оказалась ледяной. Отдернув руку, я оставила веник торчать в ручье, торопливо стряхнув повисшую на кончике пальца темную каплю.

Покрутила руку, но с ладонью ничего не происходило. Вроде пронесло.

Перепрыгнув ручей, я вломилась в сирень. Пока ветки с возмущенным треском щедро осыпали меня ароматными цветами, я вглядывалась в заросли. Где же вы, паразитки крылатые?

Выпав из сирени, я огляделась. В ветвях тиса что-то вспыхнуло огнем. Подлетев к стволу, я замахнулась. Ожог я как-нибудь переживу.

На коричнево-красной чешуйчатой коре сидела огненная бабочка. Она удивленно замерла, заметив занесенную над собой руку. Каффа поблизости от насекомого не наблюдалось.

Опустив руку, я отправилась обшаривать сад.

Итог: сотни одиночных бабочек и ни одного украденного украшения.

Прислонившись к стволу яблони, я задумчиво покосилась на руки. Получится или нет? Кафф небольшой. Намного мельче моего цветка. Должно получиться.

Прикрыв глаза, я мысленно повторила схему поиска: при поиске вещи нужен хозяин вещи (есть) или частичка вещи (как крупинка магии от кокона пленницы, что болтается у меня в кармане) и маг поиска. Направить магию на то, с чем связан предмет поиска, сосредоточиться…

Коснувшись кончиками пальцев груди, я раскрыла ладонь второй руки. От кисти руки к другой потекла тонкая дорожка медных искр. Добравшись до ладони, она свернулась в спираль, а потом распалась на циферблат и стрелку. Миг – и сияние над рукой у груди исчезло, остался только магический компас.

Я сосредоточилась, закусила губу. Больше года не тренировалась. Один раз на мосту и второй, когда светила магией перед крысоловом, – не в счет.

Давай…

Зубы заломило от напряжения. Стрелка компаса медленно повернулась.

Да!

Вытянув руку с компасом, я побежала в направлении, указанном магией. Стрелка вывела к еще одной лестнице. Дверь наверху оказалась приоткрыта.

Осторожно выглянув в коридор, я увидела небольшой переход, в который под углом сорок пять градусов, не меньше, упирались два его собрата. Рассмотреть, что там, за поворотом, было нереально, как и увидеть оттуда меня.

Стрелка компаса упорно дергалась вперед. Указывала на глухую стену, на которой в подсвечнике мерцала свеча, заставляя пол и стены слегка искриться. В паре шагов от двери валялся мой кафф, совершенно неблестящий, напоминающий черное колечко.

Нашла!

Вынырнув из сада, я смахнула компас и схватила украшение. Пальцы тут же почернели от копоти, покрывающей кафф. Бабочки зачернили его капитально!

Дверь за спиной громко хлопнула, из коридоров справа и слева донеслись голоса.

Торопливо оттерев украшение от сажи, я прицепила его на ухо. Покрутила черными пальцами. Что такое? Сняла, нахмурилась, заметив, царапины от крохотных коготков на поверхности украшения.

Сломали!

Захотелось устроить охоту на огненных паразиток с водным амулетом наперевес. С тем, что так любят пожарные. Раз! – и потоп готов.

Сунув бесполезный кафф в карман, я метнулась к двери, ведущей в сад. Но она не подавалась, сколько я ни дергала за ручку.

Голоса становились все ближе.

Вытащив цветок, я сжала его пальцами.