Позабыв про страх, она поймала эту бедную руку и начала мягко массировать сморщенную ладонь.

– Как хорошо.

Он смотрел на ее склоненную голову, пока она разминала руку. Джесси знала это, она это чувствовала. Но она упорно не поднимала глаз. Ее внимание было целиком и полностью сосредоточено на этой бедной раненой руке, потому что она боялась сосредоточиться на чем-то еще.

– Откуда у вас этот шрам? – Этот вопрос имел целью скрыть несметное множество противоречивых эмоций. Его рука с широкой ладонью и длинными пальцами была большой по сравнению с ее рукой. Кожа у основания и на кончиках пальцев чуть загрубела от мозолей. По сравнению с мягкостью ее кожи, когда она мягко растирала его пальцы, мозоли были на ощупь шершавыми. Шрам в центре ладони был уродливым, неровным и красным. Его пальцы стягивало к ладони, словно от непроизвольного мышечного сокращения. Джесси помассажировала узловатые сухожилия под кожей, и ей показалось, что они слегка расслабились. Но она по-прежнему не поднимала глаз.

– Драка с ножом. Несколько месяцев назад. – Вот тогда она взглянула на него.

– Драка с ножом? – потрясенно переспросила она. Его рот скривился на одну сторону.

– Это тебя удивляет?

Джесси задумалась, затем покачала головой:

– Нет. Не слишком. Если подумать, то влезть в драку с ножом как раз в вашем характере. Когда я впервые увидела вас, то подумала, что вы выглядите опасным.

Он чуть заметно улыбнулся:

– В самом деле?

– Да.

Поднимать глаза было ошибкой, как она и подозревала с самого начала. Он был близко, слишком близко. Так близко, что она видела каждую щетинку на его уже начавшей темнеть челюсти, хотя он был свежевыбритым, когда они уезжали из «Мимозы». Так близко, что она чувствовала жар его тела, ощущала его слабый мускусный запах.

– Я думаю, Джесси, девочка моя, что ты учишься флиртовать. – Судя по голосу, он был немного удивлен и в то же время слегка позабавлен.

– Я не флиртую. – Хотя она говорила вполне серьезно, но видела по мерцанию в его глазах, что он воспринимает это совсем по-иному. Его веки коротко опустились на ее маленькие руки, растиравшие и разминающие его ладонь.

– Разве? – Он снова поднял на нее глаза. В его взгляде была какая-то непривычная напряженность, которую Джесси нашла тревожащей и в то же время волнующей.

– Нет. – Это был просто выдох. Ее руки замерли за секунду до этого, но все еще держали его пальцы.

– Нет?

– Нет.

– А! – Это было странно тревожащее восклицание. Стюарт криво улыбнулся, и его голова склонилась к ней. Джесси почувствовала, как ее сердце запрыгало в груди. Ее руки сжали его руку, ногти вонзились в кожу, и она даже не сознавала возможности того, что может сделать ему больно. Дыхание ее остановилось, и этого она тоже не сознавала. Все вокруг нее, казалось, замерло. Мерцающие светлячки, стрекочущие цикады, колышущиеся деревья – все перестало существовать. Каждое нервное окончание в ее теле сосредоточилось на его темном красивом лице, которое приближалось к ее лицу, на прекрасных мужских губах, которые через какие-то доли секунды должны были коснуться ее губ.

Его свободная рука, та, которую она сжимала так, словно могла бы умереть, если б не держала, поднялась и обхватила ее затылок.

Сердце Джесси колотилось. Ей казалось, что оно вот-вот выскочит из груди и запрыгает по полю, словно перепуганный заяц. Она покачнулась и закрыла глаза…

И его рот слегка коснулся ее губ.

Это была мягкая ласка, едва ощутимая. И тем не менее жар тут же охватил ее тело, настолько сильный, что кости, казалось, плавятся. Ее губы приоткрылись, и она сделала дрожащий вдох. Она ощущала потребность глотнуть воздуха. Его рука на мгновение сжала ее затылок, затем опустилась. Джесси осознала каким-то краем сознания, которое еще способно было что-то соображать, что он, должно быть, смотрит на ее зачарованное лицо.

Она заставила себя открыть глаза.

Он смотрел на нее с непроницаемым выражением, его взгляд невозможно было прочесть в темноте, со всех сторон обступающей их. Он был близко, даже ближе, чем раньше, так близко, что ее пышная юбка прижималась к его сапогам, так близко, что ее внезапно ставшие такими чувствительными груди были в каких-то дюймах от его широкой груди. До нее дошло, что ее ладонь все еще сжимает его изувеченную руку, и хотя знала, что должна, никак не могла заставить свои пальцы разжаться и отпустить его.

– У тебя неплохо получилось.

– Что? – Она понятия не имела, о чем он говорит. Его голос звучал легко, слишком легко для того тлеющего жара, который бурлил в ее жилах, слишком легко, чтобы она могла осмыслить то, что он говорил. Она была вся в огне, она горела, а он говорил так, словно ничего особенного не произошло:

– Твой первый поцелуй. Это ведь был твой первый, да? – Наверное, это какой-то ночной кошмар. Наверняка это все ей снится. Он мог говорить с ней так на дюжины других обычных, земных тем. Но этот поцелуй не был земным. Несмотря на легкость и краткость, он был самым потрясающим из всего, что когда-либо случалось с Джесси. Потрясение все еще не отпускало ее. Но постепенно, мало-помалу до нее начало доходить, что на него это не оказало такого воздействия, как на нее. В конце концов, он же взрослый мужчина, не мальчик, женатый мужчина, наверняка имеющий огромный опыт в том, что касается поцелуев. То, что для нее оказалось потрясающим переживанием, для него совсем ничего не значило.

– Джесси?

Смотреть ему в глаза и говорить ровным голосом оказалось двумя самыми трудными задачами, какие только выпали ей в жизни. Но она сделала это, потому что должна была. Если она позволит ему понять, как сильно повлиял на нее этот мимолетный поцелуй, она больше никогда не сможет поднять голову в его присутствии. И хотя ее глупое сердце жаждало его поцелуев, умом она понимала опасность этого и боялась потерять его дружбу. Без нее ее жизнь будет воистину унылой.

– Джесси, ты в порядке? – В его голосе послышалась внезапная резкость, и он прищурился, пристально глядя на нее. Его рука, которую она отчаянно сжимала все это время, повернулась в ее ладони и крепко стиснула ее пальцы.

– Да, конечно. – К чести Джесси, она даже умудрилась легко засмеяться. Она чувствовала себя так, словно была окутана туманом, который приглушал все ее чувства, за исключением горячего покалывания на коже, но она намеревалась скрыть свою реакцию, даже если это убьет ее. Чтобы сохранить свою гордость, ей придется позволить ему думать, что этот легкий, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуй значит для нее не больше, чем для него. – Хотя как первый поцелуй это было не совсем то, чего я ожидала. Его глаза расширились.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что разочарована, дерзкая девчонка? Да ты и вправду учишься флиртовать. – Его рука ослабила хватку. Когда ее рука наконец отпустила его руку, Джесси показалось, что часть напряжения покинула его. – Будь я Митчем или каким-то другим парнем, который мог увлечь тебя сюда, чтобы остаться с тобой наедине, это могло бы послужить мне сигналом схватить тебя в объятия и поцеловать тебя таким поцелуем, от которого ты бы не отмахнулась так легко. Тогда, разумеется, ты обязана была бы дать мне пощечину.

– Вот это было бы удовольствием, – пробормотала Джесси сквозь стиснутые зубы, спрятанные за застывшей улыбкой. Спасительный гнев, слава Всевышнему, начал закипать в ней. Злиться на него лучше, чем чувствовать себя так, словно тебя лягнула в живот лошадь.

Не расслышав, что она сказала, Стюарт нахмурился:

– Что?

– Я сказала, что могла бы и не дать пощечину Митчу или кому-то другому.

– Тогда, моя дорогая, они наверняка подумают, что ты не леди.

– Значит, мне следует ударить вас? – Как же чесалась у нее ладонь сделать это!

– За этот легкий поцелуйчик? Он был не более чем благодарностью за твою нежную заботу обо мне. Вполне допустимо между родственниками, уверяю тебя.