Несмотря на вновь вспыхнувшую детскую дружбу, которая у нее была с Нелл и Маргарет, и доброту других девушек, Джесси все еще не чувствовала себя непринужденно в их присутствии. По этой причине она быстро переоделась с помощью Сисси и спустилась вниз одна. Ей требовалось немного простора, прежде чем снова придется иметь дело со сложностями вежливого общения.

Все дамы были наверху, за исключением Лиссы, которая с утомленным видом переговаривалась со своей поварихой в конце холла, и мисс Мей, которая на передней лужайке присматривала за детьми, приехавшими вместе с родителями и играющими в чехарду с громкими криками и визгом. Джесси немного понаблюдала за их возней. Она припомнила, что когда-то тоже так играла в теплых сумерках бабьего лета. Но воспоминание было смутным и переплеталось с воспоминаниями о родителях. Она покачала головой, не собираясь позволить себе предаваться печали.

Большинство джентльменов, очевидно, находились на длинной галерее, выходящей на реку, беседовали о политике и попыхивали сигарами. Чтобы не встречаться ни с ними, ни с неугомонными детьми, Джесси выскользнула в боковую дверь. Было очевидно, что эта часть лужайки использовалась для хозяйственных целей: хорошо ухоженный огород с лекарственными и кухонными травами располагался слева от дорожки, усыпанной каменной крошкой, а справа возвышалась компостная куча. Сморщив нос от запаха компоста, Джесси пошла по тропинке. Она аккуратно приподняла юбку, чтобы не запачкать тонкий шелк. Обладание красивой одеждой было так ново для нее, что она дорожила каждой вещью.

Сгустились сумерки, и светлячки порхали над яркими полевыми цветами, которые росли вдоль дорожки. Яблоневый сад чуть поодаль добавлял сладкого запаха к пряному аромату цветов. С приближением ночи застрекотали кузнечики. Воздух становился прохладнее. Чуть дальше рядом с дорожкой стояла оранжерея. Она была маленькой, возможно, для разведения призовых роз, которые выращивала Лисса. Джесси не обратила бы на нее особого внимания, если б не увидела силуэт обнимающейся парочки сквозь полупрозрачное стекло.

Джесси понимала, что нехорошо подглядывать, но ничего не могла с собой поделать. Кто бы они ни были, их поведение было довольно шокирующим. Они страстно целовались. Руки женщины были обвиты вокруг шеи мужчины, а тени их голов и тел сливались так, словно были единым целым.

С неожиданным уколом зависти Джесси гадала, каково было бы испытать на себе такой поцелуй. Много лет, когда ее воображение рисовало джентльмена, целующего ее, перед ее мысленным взором вставало лицо Митча. Она, бывало, крепко зажмуривалась, вытягивала губы…

Но к ужасу Джесси, когда она воплотила свою мысль в действие, не лицо Митча она увидела за закрытыми веками.

– Что, дьявол побери, ты делаешь? – спросил Стюарт откуда-то из-за ее спины. Голос его прозвучал насмешливо, и неудивительно. Джесси развернулась. Глаза ее распахнулись, а губы ошеломленно приоткрылись, когда лицо, о котором она мечтала, материализовалось перед ней.

– Э… а что вы здесь делаете? – Не в состоянии, к своему смущению, придумать удовлетворительное объяснение, почему она стоит в полутьме, целуя воображаемого партнера, она попыталась сменить тему.

Стюарт лишь широко ухмыльнулся.

– Ищу Селию, – ответил Стюарт, и веселые искорки в его глазах сказали Джесси лучше всяких слов, что он прекрасно знает, что она играла в поцелуи. – Тетя Флора послала меня найти ее. Ей понадобился рецепт снадобья от морщин, которое, как она уверяет, есть у Селии.

– Я ее не видела, – выдавила Джесси, и кровь застыла у нее в жилах. Потому что она внезапно поняла, поняла так отчетливо, как если бы стекло было совершенно прозрачным, а не матовым, кто целуется с любовником в оранжерее всего в нескольких ярдах от них.

Селия, ненормальная, снова взялась за старое.

– Так кого же ты все-таки целовала?

При сложившихся обстоятельствах от этого вопроса у Джесси должен был язык прилипнуть к небу от смущения. Но поскольку мозг ее лихорадочно работал, он лишь самую малость обескуражил ее.

– Никого я не целовала.

– Я узнаю поцелуй, когда вижу его.

Ухмыляясь, Стюарт прошел вперед, взял Джесси за подбородок и приподнял ее лицо, чтобы рассмотреть получше. С каждой секундой дневной свет все больше тускнел, чему Джесси была крайне рада. Если потемнеет достаточно быстро, это может помешать Стюарту заметить, что в оранжерее кто-то есть. И может, помешает ему распознать панику в ее глазах.

Быстро соображая, Джесси преувеличенно поежилась:

– Идемте в дом. Я замерзла.

– Ни за что, пока ты не скажешь мне, кто твой воображаемый поклонник. – Он все еще держал ее лицо приподнятым к своему. Джесси была слишком взволнована, чтобы получить даже преступное удовольствие от его прикосновения. Она отстранила свой подбородок и схватила его за руку.

– Селия, наверное, где-нибудь перед домом с детьми.

– Сомневаюсь. Она терпеть не может детей. Она сама мне сказала.

Джесси обошла его, направляясь в сторону дома. Она продолжала держать его за руку, и он любезно повернулся вслед за ней, но с места не сдвинулся.

– Как зовут того мальчишку? Митчелл? Знаешь, ты достойна лучшего.

– Он меня даже не интересует, – огрызнулась Джесси, и поскольку она так нервничала, в ее голосе прозвучала убежденность.

– Тогда кого ты целовала?

– Я практиковалась, Господи ты Боже мой! А теперь, прошу вас, прекратите говорить об этом и пойдемте в дом!

Она снова потянула его за руку. Он был неподвижен, как гора.

– Это платье просто очаровательно. Ты могла бы практиковаться здесь на Митчелле, если б захотела.

Ее платье для танцев было сшито из бесконечных ярдов темно-золотистого шелка с низко вырезанным лифом, который оставлял кремовые плечи обнаженными, а широкая юбка заканчивалась тройной оборкой, которая делала ее талию очень тонкой. Это было восхитительное платье, и Джесси была более чем довольна своим отражением в зеркале наверху. В эту минуту, однако, даже комплимент Стюарта не мог отвлечь ее от цели. Она должна немедленно увести его от оранжереи.

– Я не хочу практиковаться на Митче. Я не хочу вообще ни на ком практиковаться. Я хочу пойти в дом.

В глазах Стюарта поблескивали насмешливые искорки. Джесси видела, что он еще далеко не закончил поддразнивать ее. Его ноги упрямо оставались на месте, когда она попыталась потянуть его в сторону дома. Джесси чуть не топнула ногой от досады. Как же ей заставить его уйти отсюда?

– Скажи правду, Джесси: ты упражнялась в своем первом поцелуе? Кто же будет этот счастливчик?

– Может, вы прекратите наконец болтать глупости и сдвинетесь с места? Меня комары сейчас живьем съедят!

– Забавно, но меня совсем не кусают. Думаю, ты просто стесняешься.

– Я не стесняюсь!

– Только не позволяй ему, кто бы он ни был, сразу больше, чем один легкий поцелуй, а не то он сочтет тебя легкомысленной. И держи губы крепко сжатыми.

– О чем, Бога ради, вы говорите?

– О поцелуях.

– Я не желаю говорить о поцелуях. Я…

Но было уже слишком поздно. Слова Джесси замерли на губах, а глаза расширились от ужаса, когда Селия вышла из оранжереи, смеясь через плечо. Джесси не видела того, с кем была Селия. Он все еще стоял в дверях оранжереи.

Ее потрясенное лицо, должно быть, насторожило Стюарта, потому что он оглянулся. Когда он увидел Селию, то оцепенел. Его пальцы стиснули руку Джесси.

Ее ладонь инстинктивно сжала его руку. По заливающей его скулы краске Джесси поняла, что он не отнесется легко к тому, что обнаружил свою жену в укромном месте с другим мужчиной. Она лишь благодарила Бога, что он не видел их объятий.

– Что за дьявол?.. – Его восклицание было низким и угрожающим. Джесси попыталась повиснуть у него на руке, удержать, но он оторвался от нее и зашагал к своей жене.

– Стюарт! – Голос Селии был чуть громче писка. Она быстро взглянула через плечо, когда Стюарт приблизился, и выглядела сущим воплощением вины.